Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
— Все бабы — зло! — выдал заученную фразу Креатин. Правда голос прозвучал беззлобно, так что в женоненавистничестве юношу подозревать рано.
— Не все… — хитро протянул Косарь.
Юный собеседник заговорчески понизил голос, но я всё‑таки расслышала:
— Ты об этой?
В том, что за вопросом последовал кивок в мою сторону, сомнений не было. Я нарочно поёрзала, всхрапнула для убедительности, и устроилась так, чтобы в случае чего, приоткрыв глаз, увидеть всю картину посиделок.
— Она лучшая, — со вздохом ответил Косарь. — Самая — самая.
— Ну конечно…
— Нет, ты не понимаешь, Креатин. Она ведь не просто девчонка, она… она…
Ага… похоже о моём иномирном происхождении Креатин не знает. Даже сейчас Косарь так и не решился просветить приятеля. Это хорошо: мозг хоть и отравлен флюидами, а электрические импульсы гоняет исправно.
— Она… обычная! — завершил фразу Креатин. — Просто ты к ней неровно дышишь.
На физиономии юноши появилась улыбка с какой в детском саду кричат дразнилки про «тили — тили — тесто». Я не удержалась от смешка, с трудом замаскировала его под кашель. Кажется, поверили.
— Неровно, — честно признался Косарь. — С первой встречи, с первой секунды.
— Ого! Ну и зря.
— Почему? — возмутился парень.
— Да потому что с первого взгляда только деревенские увальни влюбляются!
Косарь заметно смутился, сжал зубы, но промолчал. А польщённый такой реакцией Креатин, продолжил излагать:
— Прежде чем влюбляться, нужно… хотя бы поцеловать, и не абы как, а как следует, с языком. Ну или хотя бы голой увидеть.
После этого «откровения» даже я покраснела. Косарь же, поспешил реабилитироваться:
— А я видел. И даже трогал.
Глазки Креатина стали круглыми и очень большими, рот изумлённо приоткрылся.
— А что, — продолжал Косарь. — Я её сразу голую и встретил… Поймал. Облобызал.
— Врёшь… — настороженно протянул юнец.
— Неа. Выхожу я однажды к… к морю. И тут она. Голая. Испугалась меня, оступилась и чуть не упала. Я её подхватил, к себе прижал, ну и… облобызал, конечно.
— С языком?
— С языком, — важно протянул вешенский врун и заулыбался так, что будь у меня в руках кирпич…
— А она?
Косарь поднял мечтательный взгляд к потолку и шумно вздохнул. Изумлённый юноша вытянул шею, уставился на Косаря с жадностью и надеждой.
— Она девушка скромная. Пощёчину засветила и домой удрала. Но на свиданье всё‑таки согласилась. Мы в ту ночь по лесу гуляли. До деревни и обратно. Четыре раза.
Да ты меня на уколы в дом старостихи водил, врун!
— С той поры ни на шаг от меня не отходит.
— А замуж просится?
— Ну так, — Косарь неопределённо пожал плечами. — Намекает иногда.
— А ты?
— Я? Думаю ещё.
Вот значит как запел, голубчик. Думает он! Теорему Ферма решает. Ладно — ладно, я тебе припомню!
— Правильно, — заключил Креатин, всем своим видом выражая крайнюю степень солидарности. — С ними только так и нужно. Пусть помучается.
— Не… ну мучить её не хочу. Просто для воспитания.
— Своевольничает? — с понимаем спросил юноша.
— Бывает. Но я, чуть что, по заду ка — ак приложу! Сразу шелковая.
— И это правильно, — кивнул Креатин. — С ними только так и нужно. А то иш… Сегодня по заду не приложишь, замуж позовёшь, а завтра уже с другим лобызается.
Вешенец всерьёз насторожился, выпалил громко, даже стены содрогнулись:
— С каким другим?
— Да ты чего? Я ведь образно. Гипотетически. — Испуганно пискнул юноша, тут же принялся оправдываться: — Они же, бабы, народец ушлый. Чуть что не по их — сразу губки бантиком, хвост веером, и давай перед другими вертеться. За это и не люблю их. Бабы — зло, и держать их нужно в строгости. Эх, придумать бы такое заклинание, чтобы бабы всегда — всегда слушались, вот бы счастье было.
— Ха. Да за таким заклинанием даже в Горанг сходить не стыдно. Хотя, скажу тебе по секрету, хуже баб — только маги.
— Это почему же?
— Подлые они. Лживые. И ядовитые, как змеи. И вот странно, говорят, мол магами только мужики становятся. А по мне, так баба магом стать должна.
— Скажешь тоже… У бабы мозгов не хватит. Она только пищать и браниться может. И беды на плечи людские складывать. Вот бывает… влюбится хороший человек в бабу, а ты гоняйся за ней по всему свету… — Креатин вдруг осёкся и нахохлился. — А вообще, без них лучше.
— Ну… не скажи.
— Чё? — насторожился юнец.
— Чё — чё! — расплылся в ответ Косарь. — Лобызаться‑то хочется! Особливо, когда с языком…
Ну погоди, зараза. Я тебе эти посиделки ещё припомню. А ведь с виду такой приличный парень. Честный, преданный! Может я действительно в тебя влюбиться собралась, а ты устроил тут… вечер сказок.
И дружок твой простыми извинениями не отделается. Он ведь только прикидывается дурачком, а сам посмышлёнее тебя будет. Гад малолетний. Хорёк! Развёл деревенского верзилу на откровения!
Ох, устрою я вам. Прям с утра и начну. Вы ещё попляшете! Вы ещё прощения простить будете! И не только у меня, у всего бабьего рода!
Глава 15
На смену довольно забавному вечеру пришла очень беспокойная ночь. Меня терзали кошмары: снились Натка, Мария Петровна, родители. Всклокоченная блондинка, злобно выезжающая из автосалона на новеньком, уже желтом, «Феррари». Почему‑то привиделся вешенский староста и мой недавний пациент Рогор.
После приснился скрюченный костяной палец и улыбчивый беззубый череп. Я в ужасе таращилась на эти мощи, а в груди, вопреки здравому смыслу, разливалось чувство радости. Там, во сне, что‑то подсказывало — если бы сняла колечко с пальца, померла бы на месте, меня проверяли на честность. Ловушка в тайнике — тоже проверка, на благоразумие. Зато теперь кольцо действительно принадлежит мне, и зла не причинит, если не сделаю ничего, что противоречит совести.
А ближе к рассвету, в голове прогремел незнакомый голос:
— Ну что там у тебя?
Я вздрогнула, насторожилась. Начала сочинять ответ — рассказывать об истинном положении дел, о том, как сильно хочу вернуться домой, совсем не хотелось. Врать — тоже. Нужно сказать что‑нибудь нейтральное…
Но не успела я раскрыть рот, как меня захлестнула волна грусти. Чужой грусти!
— Не молчи. И не скули! — приказал голос.
— Я… Я… В та — акой дыре, — печально ответил второй.
— Что значит «в дыре»? Тебя пленили? В яму посадили?
— Ну…
— Не мямли. Объясни, что случилось!
— Мы в пещерах прячемся. Тут ни помыться, ни поесть нормально…
— Да что ты несёшь, кретин? Говори по делу. Что с девчонкой?
