Марина Ефиминюк - Бесстрашная
— Войнич, ты вообще человек?
Пока я двумя пальцами за лямку вылавливала из лужи гравират, газетчик попытался подняться без помощи рук, но поскользнулся и, прихрюкнув, растянулся на тропинке во весь рост, впечатав шляпу с полями в грязь.
У меня невольно вырвался издевательский смешок.
— Нет, — процедил Пиотр, ковыряясь в глине. — Ты не человек, Войнич! Ты ехидна.
— Узко мыслишь, суним Кравчик, — хмыкнула я.
— Ты права, ты давно не ехидна, а мегера.
— Ты хочешь, чтобы я тебе помогла штаны спасти, — пропустив мимо ушей оскорбление, продолжила я, — а я тебе жизнь спасаю. Если шеф узнает, что ты утопил гравират, то тебя, суним Кравчик, ждет незавидный конец. И не успеешь ты наваять колонку о ночном посыльном.
С гравирата стекало, но проверять, не просочилась ли вода в чехол, у меня не возникало никакого желания. Пиотр поднялся, до макушки вымазанный в грязи, злобно встряхнул мокрый фетровый блин, пытаясь вернуть ему вид шляпы. Зажал под мышкой сумку, вытащил из кармана единственную чистую вещь, батистовый платочек с чужими аккуратно вышитыми инициалами, и принялся белоснежным лоскутом вытирать грязные руки.
— Ненавижу глину! — брюзжал он.
Мы вышли за ворота, а Кравчик продолжал бормотать себе под нос проклятья.
— Надо тебе сменить платье, — измерив его изучающим взглядом, задумалась я. — Иначе тебя не пустят в омнибус. Можем поменять твой костюм на душегрейку у могильщиков.
— Ты хоть представляешь, сколько стоит мой сюртук?
— Говоря откровенно, сейчас он стоит твоего возвращения домой. Не знаю, какой кучер возьмет нас на… — Я осеклась, когда увидела, как из ворот соседнего кладбища для богатеев, натягивая на ходу перчатки, вышел Кастан Стомма.
Заметив меня, он точно бы споткнулся о невидимую кочку.
— Нима Войнич? — На благородном лице судебного заступника мелькнула вежливая улыбка. — Не ожидал встретить вас на кладбище.
— Это была моя фраза, — хмыкнула я.
— Раз в месяц я приезжаю сюда, чтобы проведать друзей, — для чего-то пустился в объяснения Кастан. — Весной могилы подмыло, пришлось делать перезахоронение. А вы?
— Сегодня хоронили Чеслава Конопку.
Пиотр, не переставая брюзжать, ушел далеко вперед и даже не заметил появления известного судебного заступника.
— Разве Ян не с вами? — с неожиданной озадаченностью спросил Кастан.
— Мне дали нового помощника, — сухо отозвалась я.
Между нами ниоткуда появилась совершенно алогичная неловкость, и до остановки с экипажами мы дошли в молчании. Сверху сыпала неприятная морось, от нее мокла одежда и распушались волосы.
Пиотр отчаянно ругался с возницей единственного наемного экипажа, который, видимо, заломил цену за перевозку грязного с головы до ног пассажира. Вытаращив глаза, газетчик потрясал кулаком. Тут он заметил, что я стою в компании аристократа, и, все еще поднимая кулак, заискивающе заулыбался.
— Здравствуйте. — Прижав сумку к груди, Пиотр посеменил в нашу сторону. С вымазанными на известном месте штанами он выглядел очень колоритно.
— Какой неприятный тип, — буркнул Кастан едва слышно.
— Вы даже не представляете, насколько, — отозвалась я.
Напарник приблизился, принялся расшаркиваться.
— Нима Войнич, представьте меня суниму Стомме.
— Похоже, вы меня и без официального знакомства знаете, — заметил тот.
— Да кто ж вас не знает?
Он хотел что-то еще добавить и даже набрал в грудь побольше воздуха, но Кастан потерял даже вежливый интерес и обратился ко мне:
— Вас довезти до города?
— Будем премного благодарны! — встрял Пиотр.
Во взгляде судебного заступника, обращенного к грязному наряду газетчика, просквозило столько простой человеческой брезгливости, что меня разобрал смех. В бежевый салон из натуральной замши грязные портки Кравчика определенно не вписывались.
— На козлах, — предложил судебный заступник, на мой взгляд, проявив нечеловеческое участие к бедному Пиотру.
— Но дождь… — попытался возразить тот, однако добрый хозяин уже шагал к своему дорогому экипажу. Мои вымазанные в грязи сапоги и заляпанные штаны он проигнорировал.
Мы качались на неровной дороге. Из-под колес экипажа летела глинистая жижа. За плачущим окном тянулись унылые пригородные пейзажи, черные нераспаханные поля, придавленные низким свинцовым небом, темные вымокшие деревни, из-за непогоды растерявшие игрушечную миловидность. Понуро по разбитым трактам катились телеги, колеса увязали в грязи.
— Это, верно, судьба, что мы сегодня встретились, — вдруг заявил Кастан. — Я хотел просить вас приехать ко мне.
Некоторое время мы молчали.
— Недавно я столкнулась с бывшим мэром Патриком Стоммой. В тот день его объявили новым королевским послом в Гнездиче. И знаете что? — Я перевела взгляд от мокрой долины за окном на льдистые глаза судебного заступника. — Он поблагодарил меня за то, что король его возвысил.
— Что вы пытаетесь сказать? — Голос Кастана был столь же непроницаем, как его лицо.
У меня вырвался невеселый смешок.
— Проклятье, это даже смешно. К чему было разыгрывать благородство и говорить, что вы помогаете мне из-за чистого альтруизма? Взаимовыгодное использование — прекрасно, если оно избавляет меня от каторги, а семейство Стомма делает еще влиятельнее и богаче. Неужели вы еще не поняли, что я никогда не гналась за высокими идеалами. Почему вы не захотели быть со мной честным?
— Возвышение брата вовсе не являлось моей целью, и, говоря откровенно, мы не общаемся около пятнадцати лет.
— На церемонии вручения наград вы выглядели как одна большая и дружная семья. Я не предъявляю претензий и не пытаюсь вас подловить на лжи, в сущности, это не мое дело. Говорю, чтобы вы не подумали, будто смогли ввести меня в заблуждение.
— Вы не хуже меня знаете, что существуют правила приличий, которых стоит придерживаться, чтобы не портить себе лицо.
Некоторое время мы смотрели глаза в глаза. Мне хотелось ударить Кастана.
— Знаете, суним Стомма, я беру свои слова обратно. Я думала, что газетчики и судебные заступники одинаково много врут, но мое мнение было ошибочным. Переплюнуть даже бездарного судебного заступника не сможет ни один газетчик.
— То есть вам не любопытно, для чего я нанял ночного посыльного, чтобы он разузнал о вас?
— Вы правы, не любопытно.
Я могла поклясться, что Кастан едва сдержал улыбку.
Мы как раз въехали в городские ворота, минули пропускной пункт и оказались на большой площади, откуда отбывали городские омнибусы.
