Екатерина Неволина - Два шага до рассвета
— Пей! — повторила я.
Он вздрогнул и вдруг судорожно припал к моей ране. От боли и неожиданности я едва не отдернула руку, но сжала зубы и осталась неподвижна.
Я делилась своей кровью с самым близким для меня человеком. У меня не было никого роднее и дороже его. Если потребуется, я отдам Артуру всю свою кровь! До последней капли.
Постепенно боль в руке сменялась какой‑то истомой. Вот оно, древнее кольцо — вампир и жертва, связанные одним тягуче‑сладким чувством. Чувства были слишком сильными и яркими — и боль, и эйфория одновременно, и я словно провалилась в глубокую‑глубокую яму.
— Держись, моя девочка, все у тебя будет хорошо, ты сильная, — прошептала мама… Моя родная мама, являвшаяся ко мне только во снах и вот сейчас, в тот вечер, когда я вновь оказалась на волосок от смерти. Ее глаза глядели прямо в душу.
— Я люблю его и не смогу без него жить, — прошептала я в ответ.
— Я понимаю, — она ласково улыбнулась. — Ты все делаешь правильно. И не думай, что мы с папой бросили тебя. Мы тебя тоже очень‑очень любим и всегда будем с тобой.
— Все, кого ты действительно любишь, всегда будут с тобой, что бы ни случилось, — добавил папа. — И знай, что я по‑настоящему горжусь тобой.
В фиолетовых глазах папы, точь‑в‑точь таких же, как у меня, сияли звезды. Звезды были и в маминых волосах… Родители улыбались мне и… таяли в темноте ночи, становясь все прозрачней и прозрачней…
— Мама! Папа! Не уходите! — закричала я и пришла в себя от холода.
Артур стоял в шаге от меня, грудь его ходила ходуном. Моя голова плыла и кружилась, мне казалось, что воздух вокруг стал плотным и мягким, как облако, и я качаюсь в этих облаках, голова была легкой‑легкой.
Старуха и ее пес стояли в стороне и молча смотрели на нас.
— Помнишь, я говорил тебе, что я — чудовище, а ты мне не поверила, — Артур смотрел мне в глаза, а на его белоснежном лбу выступили рубиновые бисеринки пота. — Так вот теперь ты в этом убедилась. Я пил твою кровь и едва смог заставить себя оторваться.
— Но ты же сделал это! — я, покачнувшись, шагнула к нему. — Как твоя рана?
— Она затянулась. Благодаря твоей крови, — ответил Артур. — Ты отдала мне часть своей крови, а я едва не убил тебя.
— Но ты боролся со своим зверем и победил его, — возразила я. — Теперь мы с тобой связаны кровными узами. Пожалуйста, не беспокойся ни о чем. Я отдала тебе свою любовь, так неужели ты думаешь, что я пожалею для тебя своей крови?!
Артур шагнул ко мне и, обняв, крепко прижал к себе.
— Мы связаны с тобой с той самой минуты, когда только встретились. Когда я увидел тебя на ступеньках школы, был хмурый день, но мне показалось, будто из‑за туч вдруг выглянуло солнце — не жестокое, испепеляющее, а доброе и удивительно теплое, — прошептал он, уткнувшись лицом в мои волосы.
— Ну, голубки, вижу, что мы здесь лишние. Старая бабушка помогла вам и может спокойно уходить. Разве от нынешней молодежи можно ожидать благодарности?
Старуха преувеличенно горько вздохнула.
— Спасибо вам за то, что вы делаете для Полины, — Артур, не выпуская меня из объятий, повернулся в сторону гадалки. — Но мне нужно знать, сколько мы вам уже задолжали. Я бы хотел, чтобы в тот момент, когда нам будет предъявлен счет, он не стал бы для нас неожиданностью.
— Ишь как заговорил! — старуха недобро прищурилась. — В наше время молодежь была куда романтичней. А нынешняя… Ни у кого не осталось истинной веры, никто не верит в бескорыстие.
— Жизнь научила, — сухо заметил Артур. — К тому же я вижу, что вам что‑то нужно от Полины и, должно быть, это немало, поскольку вы до сих пор не говорите об этом напрямую.
— Ну вот, — старуха поцокала языком и посмотрела на Артура с явным удовлетворением. — Я так и думала. Дворовый мальчишка, шлявшийся с бандой отморозков, так и останется дворовым мальчишкой, какие бы дорогие тряпки он на себя ни напялил. Машины, фирменные часы и тряпки — это так важно для парнишки, у которого не было денег на то, чтобы накормить собственную мать, и который воровал чужое добро, забравшись в пустую квартиру.
Я чувствовала, как напряглось тело Артура — словно у пробуждающегося зверя.
— Не смейте говорить о моей матери, — тихо произнес он.
Хугин глухо зарычал, и я поняла: еще минута — и их с Артуром уже не остановить.
Я откашлялась. Голова гудела, словно медный котел, так что соображала я с большим трудом.
— Спасибо за все, что вы для нас делаете, — проговорила я, стараясь встать так, чтобы оказаться как раз между Артуром и Хугином. — Но если я вам и вправду нужна, вы не тронете Артура.
— Ах, молодежь, — снова вздохнула старуха, — как я понимаю, ты, голубушка, уже все для себя решила и переубеждать тебя совершенно без толку. Если бы я предложила тебе пойти с нами, ты бы, конечно, отказалась? Я правильно понимаю?
Бабка оперлась на свой посох, и я в который раз подивилась тому, какая же она старая.
— Да, вы понимаете абсолютно правильно, — кивнула я.
— Так я и думала, — мелко закивала гадалка. — Сейчас с тобой бесполезно разговаривать. Просто помни о том, что избрала неверный путь, и когда‑нибудь, если тебе повезет и ты не достанешься одному из охотящихся на тебя кланов, мы еще поговорим.
Она насмешливо оглядела нас и, кивнув собаке, захромала прочь.
— Ты сделала для меня больше, чем может сделать один человек для другого, — тихо произнес Артур, глядя вслед удаляющейся парочке.
— Отдавать не жалко, когда ты действительно кого‑то любишь, — я улыбнулась, вспоминая папины слова. — Ты изменил мой мир, и знай, что бы ни случилось, ты всегда будешь со мной.
С неба падали мелкие сухие снежинки. Это был первый снегопад в этом сезоне, или первый я пропустила в своем вынужденном заточении? Моя вторая мама, женщина, которая вырастила и воспитала меня, рассказывала о примете: в первый снегопад можно загадать свое самое сокровенное желание, и мы всегда загадывали с ней желания на предстоящую зиму.
В этот раз все переменилось.
Я не знала, что происходит вокруг меня, но наша встреча с Артуром и все эти страшные смерти — должен же быть у всего этого смысл?! Должен! Или я просто‑напросто сойду с ума!
«Если нужно принести в жертву чью‑то жизнь, пусть это будет моя жизнь. Не жизнь Артура, не жизнь моих приемных родителей или моих друзей. Я не хочу больше крови, и, если уж так нужно, пусть это случится со мной, но не с ними», — взмолилась я.
А снег все падал и падал, как будто в небе пробили большую дыру и оттуда лились ангельские слезы, которые, подлетая к земле, на морозе превращались в хрупкие чистые снежинки.
