Елена Помазуева - Кадетки Академии Национальных сил
Очнулась в квартире когда уже никого не было. Все лежало на своих места, виер показывал несколько пропущенных вызовов. Только в кладовке, где я оставила вещи, все было перерыто.
— Это они забрали Драконий камень, — сделала вывод я.
— Видимо, да, — согласился со мной Рад.
— Значит, это посланник от меня хотел, — понятливо сказала мама. Мы согласно кивнули, в задумчивости глядя на костер. Подбежали подружки, стали просить нас с Радом потанцевать. Им очень понравилось наше последнее танго. Мама тут же их поддержала. Рад подхватил меня за здоровую руку и повел к костру. Понятно что о танго не было речи, но вальс … вальс получился спокойным и чувственным одновременно. Он держал меня почти на руках и кружил, кружил. Мы смотрели друг другу в глаза так, как будто в мире были одни. Впрочем, так оно и было для нас.
— Зайка, — уже когда легли спать спросила меня мама, — а что с твоей рукой? Ты же свела татуировку.
— Она не сводиться. Когда здесь нас развели, то татушка пропала, — со вздохом произнесла я.
— А теперь почему она снова? — полюбопытствовала мама.
— А теперь … Понимаешь мам, Коста сказала, что татушка появиться когда мои чувства к Раду проснуться, — снова вздохнула.
— Зайка, ты его любишь? Вы так сегодня танцевали, — улыбнулась мама в темноте.
— Не знаю мам, уже не понимаю ничего. Раньше было все просто, Рад — гад. Ой, рифма получилась, — захихикала.
— А теперь? — хороший вопрос.
— А теперь, вроде уже не гад, — ушла от ответа. Долго ворочилась на жестком лежаке и все обдумывала слова: «Любишь его». То, что к нему перестала относиться как к гаду, это точно, а вот любовь … мне всегда казалось, что это чувство я узнаю сразу же, что это будет как удар, захватит меня сразу в один миг. А тут как-то постепенно, медленно, выросло такое чувство, которое я пока опознать не могу.
К утру ранение почти зажило. Или рука у капитана легкая или какие медикаменты еще вколол. Одним словом, рука работала, что было уже приятно. По выходу из тапэ меня ждал … поцелуй от капитана. Выпрямившись из-под низкой арки, точно попала в объятия моего НЕ гада, который нежно прижал и снова закружил в поцелуе.
— Доброе утро, любимая, — только после этого поздоровался.
— Воспитанные люди сначала здороваются, а уж потом целоваться лезут, — пробурчала жутко довольная.
— Значит, если я поздоровался, могу поцеловать? — улыбался моему смущению Рад. Мы стояли и целовались, так было здорово чувствовать его рядом с собой, быть с ним, кажется, я уже совсем не против просыпаться рядом с ним.
— Белый мужчина! — прервал нас громогласный и недовольный окрик вождя, — я уже тебе говорил, что ты не можешь при свете дня прикасаться к белой женщине. Мы рассмеялись, но обниматься не перестали.
— Вождь, я же раненная, а капитан меня поддерживает, — попыталась оправдаться.
— Можно только поддерживать! — грозно резюмировал вождь, хотя глаза у него светились лукавством. За завтраком, который фактически уже был обедом, потому что спала долго и сладко, обсуждали вопрос возвращения. Батарт уничтожен, связи с кораблем нет. Конечно, об этом поселении знают еще трое: Илька, Ратхан и Най. Но что-то подозрительно точный был удар из космоса по батарту. Было страшно за наших соплеменников, вдруг решат уничтожению всю планету подвергнуть? От этих невеселых разговоров отвлекали лишь поцелуи капитана, который только украдкой, пока не видел вождь, целовал меня. Мне показалось, что у них своеобразная игра наметилась: а ну-ка поймай! Вождь следил за капитаном, а капитан старался тихонечко меня целовать, чтобы не попасться. Иначе вождь грозил палкой и обещал наказать моего капитана. Ближе к вечеру вождь не выдержал такой нервной игры и утащил меня за собой. После заката капитан, хихикая, подошел к нам, поднял меня на руки и демонстративно стал целовать. Вождь громогласно захохотал.
— Вот видишь, вечером больше ценишь то, что днем не доступно было, — сообщил нам довольный папашка. Капитан обнял меня и вывел из поселения в сторону моря. Легкий бриз давал прохладу, но песок еще хранил тепло жаркого дня. Капитан посадил меня у себя между ног, прижал к груди, обнял руками.
— Сегодня я поцеловал тебя в несколько раз больше, чем за все наше знакомство, — неожиданно рассмеялся Рад.
— Скажи спасибо вождю, — засмеялась вместе с ним.
— Он тебя так любит, — произнес довольный Рад.
— Я его тоже люблю, он такой искренний и добрый. Я вообще всех аборигенов люблю, — улыбалась, рисуя узоры на песке.
— А меня? — спросил Рад.
— Что тебя? — прикинулась, что не поняла вопроса.
— Меня любишь? — тихо на ухо спросил капитан.
— А ты? — улыбнулась его маленькой хитрости.
— Очень, — так же тихо на ушко прошептал.
— Что очень? — стала тихо посмеиваться, мне так понравилась эта игра вопросов.
— Люблю очень, — стал целовать меня в шею Рад, отведя волосы в сторону.
— Ну, да вождя не возможно не любить, он такой милый, но я как-то не ожидала, что ты его «очень» любишь, — захихикала над ним, с удовольствием прислушиваясь к ощущениям от его поцелуев.
— Зайка, — смеялся Рад, — ты все-таки егоза.
— Ну да, такая и есть, — щекотные поцелуйчики смешили больше, чем слова.
— Я тебя люблю, — уже не смеясь, сказал Рад. — Зайка, пойми, я сильно тебя люблю, буду ждать сколько скажешь, только скажи есть надежда, что ты полюбишь меня? — он замолчал в ожидании.
— Есть, — прошептала и тут же испугалась того, что сказала. Он стиснул меня в своих объятиях и закопался лицом в моих волосах, так было здорово. Мы сидели на берегу, вода подкатывалась к нам, с тихим шелестом убегала обратно, оставляя тоненькую полоску своего пребывания здесь. Солнце уже село, наступила почти ночь. Вскоре вышли две луны, освещая побережье. В дали, на темной воде показались плавники акул, но меня они не интересовали больше, это было удивительно. Буквально еще недавно схватила бы свои таншипы и кинулась в темную воду на ночную охоту, а сейчас … а сейчас сидела с … с любимым мужчиной. Вот и договорилась, засмеялась сама над собой.
— Ты чего смеешься? — ласково спросил Рад.
— Вон акулы ждут меня, — кивнула на воду.
— Пойдешь? — слегка ослабил объятия Рад.
— Нет, лучше тут посижу. — Положила свои руки на его, закрепляя объятия. Мы молчали и смотрели на акул, плавающих в ожидании моей охоты, но они не дождались, уплыли. Как так получилось, что он стал мне таким дорогим человеком, было совсем не понятно. Но придется признать этот факт.
— Обожаю тебя, ты отказалась от охоты на акул, чтобы побыть со мной, это дорого стоит, — рассмеялся Рад. Я его пихнула в бок локтем, пусть не радуется, будет и на нашем битере праздник. Кстати о битере, сейчас мы испортим ему настроение.
— А ты знаешь, что это я тогда у Звездного паучка припарковалась вперед тебя, — обернулась на него и с вызовом посмотрела.
— Знаю, — потянулся к моим губам, — я угадал тебя в ресторане по синим волосам, — а потом поцелуй. Поцелуй был такой же потрясающий, как обычно у него получается. Он целовал меня нежно и в тоже время страстно. Я помню это потрясающее чувство еще с первого раза, которое меня охватило при его поцелуе. В его поцелуях столько страсти, но в тоже время они приятны, не навязчивы, на них хочется отвечать, а самое главное не хочется их прекращать.
Но он прекратил. Тяжело дыша, смотрела на него, Рад тоже пытался восстановить дыхание, видела, как он старается держать себя в руках. Нет, больше не хотела ему мстить, это точно. А хотела совсем другого, чтобы он не отрывался от меня. Рад поднялся, протянул мне руку.
— Пойдем, поздно уже. Твоя мама, наверное, беспокоится, — он смотрел пристально на меня, не отводил взгляда, в нем было столько желания.
— Да пора, — ответила и поднялась. Рад подхватил меня и снова обнял, теперь я была к нему полностью повернута, не то, что на песке. Он смотрел мне в глаза, в них кроме страсти, любви и нежности, было ожидание. Снова поцелуй закружил меня в своем танце. Нет, конечно, нет, я не сопротивлялась ему, точнее отвечала, с удовольствием отвечала. Мои руки пробегались по его коже, прижимая такого желанного мужчину к себе. Рад осторожно освободил мою грудь от новомодной тряпочки, и что удивительно мне не казалось это чем-то плохим. Наоборот, я только вздохнула с облегчением.
— Зайка, скажи, ты действительно этого хочешь? — оторвался от меня Рад, глядя в глаза. А я не знала, что сказать, так растерялась. Тогда, в его таунари, хотела этого, была готова, что это произойдет, а сейчас была в смятении. Он истолковал это по-своему. Отпустил, поправил всю мою сбитую одежду, обнял за талию и повел обратно к поселению, молча, ни в чем меня не упрекая. Все мое существо взбунтовалось таким поворотом, ну ладно когда я отказываю, это нормально. Но я же не отказала! Правда не сказала, что «за», но это же не повод отказываться от всего. Ноги почти не слушались, тяжесть в голове синхронно отдавалась в низу живота. Это сексуальная революция моего тела, которое совершенно отказывалась слушать меня, совершенно добила. Тем более сама не знала, что собираюсь сказать.
