Между делами (ЛП) - Джинджелл Вэнди

— Сделай это.

Я протянула руки к этому красному следу и подтянула его к нам, как будто это был канат для прыжков с тарзанки. Возможно, мысль об этом принесла какую-то пользу, потому что пацан перелетел через стену и пролетел над нашими головами, испуганный и сопротивлявшийся всю дорогу. Он легко ухватился за крайнее окно и опустился на подоконник в голубую и золотую полоску, пугающе знакомый ему по отсутствию силы тяжести.

— Вам лучше убраться из моего дома прямо сейчас, — сказал он, упрямо переступая с ноги на ногу, что напомнило мне о Питере Пэне. — До сих пор я вел себя хорошо, но, когда стемнеет, для вас будет слишком поздно.

— Верни нам нашего вампира, — сказала я ему.

— Покиньте мой дом!

— Верни его, — сказал Зеро ужасно холодным голосом. — Или я сожгу всё это место дотла и посыплю останки солью.

— Попробуй! — сказал бледный мальчик, и его глаза вспыхнули красной яростью. — Ты и своего друга сожжешь.

— Я думаю, что нет.

— В любом случае, — презрительно сказал мальчик. — Вы не можете сжечь это место дотла — люди уже пытались. Пламя просто пожирает его, или разрушает бульдозер, или взрывает динамит. Что бы вы ни пытались использовать, это не сработает. В этом мире нет ничего, что могло бы разрушить мой дом, и я не даю вам разрешения находиться здесь.

— Я не собирался использовать что-либо из твоего мира, — сказал Зеро и с улыбкой, ещё более холодной, чем его голос, зажёг между пальцами голубое пламя.

— Послушай, малыш, — сказала я. — Ты ничего не понимаешь, а я знаю, что это твой дом, но, когда он вот так замолкает, это плохой знак.

Возможно, он уже понял это. Во всяком случае, его глаза стали очень большими и уставились на голубое пламя. Он прошептал:

— Что… что это такое? Здесь этого быть не может!

— Это, — сказал Зеро, заставляя пламя разгораться всё сильнее, пока оно не охватило всю его руку и нетерпеливо не взметнулось к потолку, — свет фейри. Он очень хорошо разрушает внешний вид предметов.

— Убери его! — крикнул мальчик. — Ты не можешь держать это здесь!

— Мы уберём его, когда ты вернёшь нам нашего вампира, — сказала я.

Теперь он определённо был напуган, но его подбородок всё ещё оставался упрямым, когда он сказал:

— Я н-не буду!

— Очень хорошо, — сказал Зеро и направил голубой огонь на ближайшую стену.

Я не знаю, чего я ожидала, но что бы это ни было, это не было так, что вся стена буквально взорвалась пламенем, которое вгрызалось в кирпичи и штукатурку, как кислота в плоть, и всё это взлетело на воздух с рёвом, подозрительно похожим на крик.

Мальчик вскрикнул, половина его лица была охвачена голубым пламенем, которое осветило череп, бледный и с пустыми глазами, как у любого сахарного черепа, вместо плоти и крови, которые там должны были быть. Позади него, в отражении окна, я увидела горящий скелет.

— Прекрати! Остановись! Мой дом! Не трогай мой дом!

— Верни нам нашего вампира, ревенант, — процедил Зеро сквозь зубы.

Если бы ребёнок не кричал, я бы, наверное, громко рассмеялась. «Верни нам нашего вампира». Я никогда не думала, что услышу от Зеро такие слова. Только не «нам». Только не «нашего». Если бы я действительно надеялась на это, я бы подумала, что мы действительно семья. Ничего странного или неудобного — просто семья. Такая любовь означала бы, что я снова могла бы сидеть, прижавшись к Зеро, не беспокоясь о том, что он об этом подумает.

Ревенант, чьё лицо и торс были охвачены синим пламенем, обнажившим белые кости, еще раз взвыл:

— Стой! — прежде чем этот вой перешёл в многоголосый вопль, который слился с воплями стен, потолка, всего пылающего дома.

А потом одна из стен прогнулась, и Джин Ён ввалился внутрь, весь в паутине, слизи и плесени. Я схватила его за грязный воротник и оттащила от стены, и одна из его рук сомкнулась на моём запястье, когда он попытался вырваться, ругаясь по-корейски.

Зеро видел, я знаю, что он видел. Однако он не остановил пламя, и вопль ревенанта становился всё более диким и пронзительным, он кричал без передышки.

— Зеро! — закричала я. — Прекрати! Джин Ёна отпустили! Тебе не обязательно убивать парнишку!

— Он уже мёртв, — мрачно сказал Зеро. — Это ревенант. Пламя показывает, что это такое.

Я схватила его за руку свободной рукой, Джин Ён всё ещё шатался рядом со мной, и снова сказала:

— Остановись! Мне плевать, что он уже мёртв; ты убиваешь его ещё сильнее!

В его глазах промелькнуло совершенно человеческое веселье, и пламя погасло.

— Пэт, — сказал он, когда ревенант прыгнул в укрытие за одним из диванов и начал громко рыдать, — ты не можешь убить то, что уже мертво. Я пытался отделить это от этого мира.

— Ага, — сказала я, свирепо глядя на него. — Это убивает его. Может, он и не такой живой, как мы, но он всё ещё взаимодействует с миром. И нам нужно с ним поговорить.

Зеро выглядел так, словно боролся с собой минуту или две. В конце концов, он сухо произнёс:

— Возможно, я слишком остро отреагировал.

Я обменялась удивлённым взглядом с Джин Ёном, который, казалось, не верил ещё больше, чем я, и сказала:

— Да, возможно. Спасибо, что пришел и спас нас.

Джин Ён фыркнул, но я была уверена, что он тоже был благодарен.

— Этот, представим, мальчик прячется за диваном, — вот и всё, что он сказал.

Кто-нибудь из вас, чуваки, когда-нибудь пытался выманить призрака из-за дивана? Это непросто. Особенно после того, как вы подожгли его дом и половину его лица магическим светом, показав степень его… мертвенности.

Зеро сел на другой диван, чтобы переждать, а Джин Ён исчез в ванной, чтобы привести себя в порядок, но через несколько мгновений вернулся, потому что там не было водопровода. К тому времени я уже стояла, скрестив ноги, рядом с диваном и выглядывала из-за его спинки, чтобы поймать горящие красным глаза мальчика-ревенанта.

— Ты можешь выйти, — сказала я ему. — Мы не причиним тебе вреда, только не пытайся заставить дом снова сожрать нас, хорошо?

Ревенант, вцепившийся в обивку дивана, заплакал ещё сильнее.

— Я не позволю Зеро снова швыряться в тебя огнём. Я также не позволю ему поджечь дом. Мы пришли сюда не для того, чтобы причинить тебе боль, мы просто хотели поговорить с тобой.

— Мы не, — громко сказал Джин Ён, — ожидали быть съеденными. Это было грубо.

— Вас не приглашали! — завопил ревенант, заставив меня подпрыгнуть.

— Лады, это правда, — согласилась я. — Но скормить его своему дому — это уже перебор, не?

— Чрезмерная реакция, — сказал Зеро в сторону. Если бы я не знала его лучше, я бы подумала, что он пытается сохранить достоинство из-за того, что ему пришлось извиниться раньше.

— Кто вы такие? — спросил ревенант, вытирая нос рукавом.

Одному богу известно, почему: не похоже, что у него на самом деле были телесные выделения, которые можно было бы вытереть, если бы свет фейри действительно показал, как оно выглядело на самом деле. Я восприняла это как хороший знак, что оно больше не рыдало.

Я ободряюще сказала:

— Мы здесь только для того, чтобы поговорить с тобой. Мы… следователи. Мы хотим знать, что с тобой случилось.

Последовало едва заметное движение вперед: ревенант подполз на четвереньках и присел всего в футе от края дивана, пристально глядя на меня.

— Действительно? — сказало оно. — Никого это никогда не волновало. Им просто нужен дом, и он мой.

— Выйди и расскажи нам об этом, — сказала я успокаивающе. — Сначала начни со своего дня рождения.

Из всех вещей, которые могли вызвать у него подозрения, этот вопрос не вызвал. Он сказал:

— Четвертое апреля тысяча девятьсот шестнадцатого года.

Маразул уже рассказал нам, так что я знала, какова была дата его рождения — или, по крайней мере, я знала, какова была дата рождения мальчика, который предположительно был убит в этом доме в тысяча девятьсот двадцать пятом году. Мне всё ещё было странно смотреть на его лицо, и мысль о том, что он был здесь почти сто лет, носилась где-то в глубине моего сознания, крича.