Ольга Горовая - Жажда ночи
Но Стефан пробивался. Он использовал то, чем так был доволен Теодорус, когда обращал этого маньяка. Магию, которой, почти интуитивно, по наитию, обучался….
Проклятие!!!
Его новые союзники, казалось, так же мало понимали в происходящем.
Но уже сейчас, они начали выполнять свои обязательства.
Даже сквозь бушующую, беснующуюся тьму в себе, раз за разом бьющуюся о преграду колдовства Стефа, Тео ощутил, как Михаэль пытался сплести свою силу с ним. Ощутил безумие Макса, вплетающееся в эту связь, тьму Грегора…
Но никто из них, даже объединив силу — не мог достать до этого проклятого маньяка, терзающего его драгоценную Лилию!
Дьявол!!
Он готов был призвать кого угодно, самого владыку ада, лишь бы уничтожить свое собственное создание, которое оказалось проклятием для Лилианы…
Но ничего не выходило!
Он хотел, чтобы весь мир, сама вселенная взорвалась, уничтожая с собой и Стефана, освобождая Лилию…
В этот момент, ее рука, так и зажатая в кулак, резко, судорожно разжалась… Пальцы Лилианы начинали бледнеть, приобретая синюшный оттенок…
Догадка, словно удар молнии, пронзила Теодоруса.
И уже не размышляя, Древний сделал то единственное, что мог, чтобы избавить любимую от невыносимой, разрывающей тело боли, которая терзала ее…
Расхлестнув свою силу, он вырвал ее из сцепки с мощью остальных. Сейчас они не могли помочь. Только мешали….
Теодорус ударил всей мощью своей тьмы Стефана, вкладывая в этот удар то, что могло пробиться сквозь его колдовство…
Древний упал, упираясь коленями в россыпь мелких острых камней, и не ощутил этого.
Его руки продолжали удерживать Лилию, которая уже затихла. Ее судороги прошли. Хорошо.
Тео тяжело сглотнул кровь, выступившую во рту из лопающихся сосудов.
Напротив него, на кромке темного леса, словно зеркальным отражением, упал на колени Стефан…
— НЕЕТ!
Вопль его творения был пропитан недоверием, недоумением. Он был ошеломлен тем, что сделал Теодорус. Наверное, не предполагая, что его силу можно обойти…
Древний набрал воздух, немеющими губами, ощущая, как этот вздох, жидким пламенем растекается по разрушающимся легким…, и с усилием, отрешившись от боли, тысячами осколков, пронзившей мозг, снова ударил Стефана своей силой, подпитывая ее тем, что поддерживало саму жизнь в нем…
Когда-то, Ротан уничтожил целый отряд подобным заклинанием. Своим колдовством, вытягивая жизненную сущность, души из людей, уничтожая их на всех возможных уровнях, заставляя испытывать невыносимую агонию, разрушающую тело.
Тоже самое делал Стефан с его Лилией.
Даже имей Теодорус магическую силу — не смог бы побороть этого сейчас.
Разрушить это заклинание можно было только одним образом — перекрыть силу чем-то большим. Отразить ее, как зеркалом, на самого мага, убивая его…
Теодорус ощутил, когда начала рассыпаться, развеиваться ветром плоть его создания…
Хорошо.
Он смог это сделать.
Смог убить Стефа…
Ад!
Маленькая вселенная взорвалась там, где должно было быть сердце Древнего.
Смерть мага не могла остановить силу, мощным потоком продолжающую бить из него в пространство. И это убивало самого Тео.
Разрушало.
Забирала сущность Древнего.
Это был билет в один конец.
Тео знал об этом, выступая против своего создания…
У Теодоруса не было души, он так давно потерял ее. И не было больше никакой надежды.
Но это не имело значения.
Если только так Теодорус мог спасти Лилиану — вампир без всякого размышления бросил все в жертву этой тьме, этой силе, словно вакуум, высасывающей капля за каплей из него жизнь.
Лишь бы спасти ее. Уберечь. Защитить…
Дать жить… без него.
Голубые, прозрачные глаза распахнулись, слепо глядя в него. И в них плескался ужас.
— Нет! ТЕО!! НЕТ!!
Руки Лилианы обхватили его лицо, будто стараясь удержать ускользающее сознание в разуме вампира.
Он знал, что она поняла, ощутила, как жизнь уходит, как мертвеет его тело…
— Тише, драгоценная, — его пальцы накрыли ее губы, запирая крик, — тише, все хорошо… все…
Тьма подступала к нему, разрывая внутренности Теодоруса.
Он не хотел, не мог оставить ее. Был не в силах уйти от своей Лилии, оставляя ее без света, без цветов, без мира…
Она зарыдала, прижимая сильнее его пальцы. Обхватила его, медленно сползающее на землю, тело…
— Нет, пожалуйста… Нет…не надо, — он не знал, кого она умоляла.
Для него не было спасения. Но ее слезы мучили Древнего.
Он не желал, чтобы Лилиана плакала! Никогда! Теодорус хотел, чтобы она всегда улыбалась…
Кто теперь позаботиться об этом? Кто защитит его алмаз, его Лилию?
Как он мог уйти?! Как мог покинуть свое спасение?! Как мог бросить ее одну в этом мире, без себя, раздери все дьявол! ОН НЕ МОГ, НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО!!!
НО ЕЕ ЖИЗНЬ БЫЛА ВАЖНЕЕ…
И уже не было выбора.
Рык, хриплый, грубый, сорвался с его губ.
— Защити ее. Союз заключен, — слова толчками вырывались из его горла, прерываясь этим ревом. Не важно. Михаэль понял каждое из них. Но Тео не повернулся, чтобы проверить это. До самого последнего мгновения, он хотел смотреть на нее. — Она знает все о Рохусе…
Теодорус попытался сглотнуть, понимая, что уже не в силах произнести ни слова.
Его горло, его легкие — отмирали, разрушались.
Пальцы Древнего в последний раз скользнули по щеке Лили, в попытке вытереть текущие слезы.
И губами, которые отказывались повиноваться, он прижался к ее волосам, понимая, что уже нет сил цепляться за сознание.
Последним усилием, попытался освободить Лилию от тяжести своего тела, оседающее на нее
— Драгоценная…, улыбнись мне…
— ТЕО! — Лилиана обхватила его плечи, и сквозь рыдание, попыталась растянуть губы. Она старалась для него… А он не мог даже поднять руку, чтобы повторить контур ее губ пальцами. — Не умирай…, пожалуйста… НЕТ!
Его реальность разлетелась на осколки от надрывного крика Лилианы. Его сущность взметнулась, стремясь к ней, пытаясь дать ей все, чего она бы ни пожелала…
Но и ради нее он уже не мог удержаться за жизнь. Тьма поглотила Теодоруса.
Смерть оказалось слишком сильной. Сильнее всех врагов, с которыми ему доводилось сражаться…
Ведьма рассмеялась. Все шло именно так, как она запланировала.
Наблюдая в своей чаше за Лилианой, рыдающей над умирающим вампиром, старуха была очень, очень довольна.
Теодорус сделал именно то, на что ведьма и рассчитывала. Как идиот пожертвовал собой, лишь бы защитить свою любимую. Теперь никто не стоял между алмазом и ними.
