Карен Монинг - В огне
- Как я уже говорил, это никого-нахрен-не-колышет, - перебивает Риодан. - Скажи ей то, что сказал нам.
Улыбка Танцора меркнет.
- Любая материя, как и музыка, состоит из частот. И там, где Ледяной Король забирал из мира свои «куски» мелодии, совершенно исчезала эта частота.
- О чем ты говоришь? У нас больше не осталось уменьшенных квинт?
Он смотрит на меня так, будто у меня две головы. Я никогда не была сильна в математике и физике.
- В замороженных им местах стало тише? - продолжаю гадать я.
- В некотором смысле. В космическом масштабе. И это только часть проблемы, - отвечает Танцор.
- И что же реально угрожает миру? - рычу я. Никто не любит чувствовать себя глупо.
- Я уже подхожу к этому. У меня было предчувствие. Я каждый день возвращался к заледеневшим сценам. И несколько дней назад я кое-что обнаружил, и с тех пор продолжаю наблюдать, вести расчеты и строить предположения о возможных последствиях... - он замолкает и смотрит на Риодана. - Думаю, нам лучше ей показать. Разговором тут не поможешь. А ты говорил, она умная.
- Я поверил Бэрронсу на слово.
- Очевидно, его ввели в заблуждение.
Голова начинает раскалываться.
- Заткнитесь оба и просто покажите мне, о чем говорите.
- Думаю, церковь - ближайшая точка, где она сможет все хорошенько осмотреть, - предлагает Танцор. - Та, что рядом с Честером все еще формируется.
Риодан кажется раздраженным.
- У меня есть и поближе, - что бы это ни было, и где бы оно не находилось, он от этого не в восторге.
Я следую за ними к двери одного из скрытых стеклянных лифтов клуба.
Мы заходим внутрь, и я получаю временную передышку от своих стервятников, которые вынуждены держаться на расстоянии от мужчин, и поэтому в кабине для них не находится места. Я слышу, как они усаживаются на крыше лифта.
Мы спускаемся все ниже и ниже. Сквозь стены лифта я вижу, как мы проезжаем уровни клуба, словно спускаемся в хромированное и стеклянное чрево чудовища. Приватная часть Честера просто огромна, как и город, скрытый под аббатством. Она просто не могла быть построена недавно. Интересно, она существует так же долго, как и священный анклав ши-видящих или, может, даже дольше? И если так, то откуда у них в то время были необходимые строительные материалы.
Мы спустились уже, наверное, метров на восемьсот, а то и больше. Я чувствую вокруг и над собой тонны земли и начинаю дрожать. Всегда ненавидела подземелья, а мое погребение в логове Мэллиса под Бурреном[38] превратило эту ненависть практически в клаустрофобию. Мне тут даже дышать тяжело.
Когда мы начинаем замедляться, Риодан произносит:
- Никто не выходит, пока не выйду я. Следуйте за мной и держитесь позади.
Лифт останавливается, и двери открываются.
Я выхожу в темный, безмолвный коридор, прячась за его широкой спиной.
Воздух невероятно холодный.
Здесь так темно, что я инстинктивно использую свои чувства ши-видящей, чтобы обнаружить уникальную частоту, свойственную Теням (этот трюк я усовершенствовала в прошлом месяце, когда обнаружила корабль возле доков, где затаилось несколько кровожадных Темных), и в то же мгновение моя голова просто взрывается от боли.
Я падаю на колени, хватаясь руками за голову и кричу.
Я не ощущала такой боли с того вечера, как шла на встречу с Кристианом в Тринити Колледже. Я успела пройти всего пару кварталов, когда Синсар Дабх превратила меня в корчащееся в агонии, бормочущее и пускающее слюни нечто в канаве на Темпл Бар.
Острые шипы пронзают мою голову. Желудок скручивается в узел, а спина словно горит огонем, распространяющимся по всему телу.
Боль заполняет меня, и я превращаюсь в гигантский оголенный нерв, который сперва поджаривают на углях, затем тонко нарезают и замораживают, а затем начинают все сначала.
Бэрронс обнимает меня своими сильными, гарантирующими защиту руками.
- Какого хрена, Мак? - рычит он. - Что происходит?
Мы определенно не занимаемся сейчас сексом, а значит я умираю, потому что он назвал меня по имени.
- Музыка, - выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. - Эта... чертова... музыка!
- Ты слышишь здесь музыку? - спрашивает недоверчиво Танцор.
Я скулю в ответ.
Рассеянно, сквозь боль, я понимаю, что Бэрронс несет меня обратно в лифт.
- Сфотографируй это место,- говорит Риодан Танцору.
- У меня уже есть дюжина фотографий с других мест.
- Когда я говорю тебе сделать что-то, не думай. Не говори. И даже не дыши.
- Так, для справки: чтобы фотографировать жизненно необходимо думать и дышать. В противном случае, я могу сфотографировать...
- Да просто нахрен сделай это.
- ...твои волосы в носу или мои, или...
- Ты вообще останешься без носа, если продолжишь болтать.
Я слышу звук фотокамеры мобильника.
Что бы это ни было, я хочу увидеть это своими глазами. Не для того я спускалась в подземелье, страдая от боли, чтобы даже не взглянуть на нашу первоочередную проблему. Медленно я отстраняю свою гудящую голову от груди Бэрронса и всматриваюсь в темноту.
Стоя в дверях, Риодан освещает пространство мощным фонарем. Мои преследователи начинают просачиваться в коридор.
Посреди коридора я замечаю низко висящий черный шар. И не потому, что фонарь Риодана осветил его, а потому что луч фонаря охватил все вокруг, кроме этой сферы, зависшей в воздухе.
Один из Темных просеивается слишком близко к черной сфере и, уступая место вновь прибывшим, он отступает назад, ненароком задевая ее.
Едва коснувшись, кровопийца начинает корчиться, вытягиваясь в длинный и тонкий кусок черного плаща и костей. От его крика, наполненного ужасом, у меня мурашки по всему телу. Когда его капюшон растягивается, я вдруг замечаю проблеск чего-то яркого, металлического в том месте, где по идее должно находиться его лицо.
Черная сфера целиком поглощает его. Что само по себе невозможно, ведь она по размеру раз в двадцать меньше Темного.
Упыри толкаются в панике, распихивая друг друга. Каждого, кто касается сферы, постигает та же участь. Они удлиняются, истончаясь, а затем и вовсе исчезают. Их крики просто оглушительны, гораздо хуже отвратительного стрекотания. Некоторые из них просеиваются, другие просто застывают на месте.
Двери лифта закрываются.
- Теперь понятно? - спрашивает Танцор.
Я бы покачала головой, но она тогда просто взорвется, поэтому я просто смотрю на него затуманенными болью глазами и шепчу:
- Нет.
- Поглотив определенные звуковые частоты нашего мира, Ледяной Король создал космический дисбаланс. Материя нашей вселенной начала разрушаться. Само по себе это уже является глобальной проблемой и ко всему прочему усугубляется тем, что в каждом месте, где он побывал, он оставлял что-то после себя. Как переевший падальщик избавляется от ненужного балласта в виде непереваренных костей. Что бы он не выбросил, в астрономическом аспекте это имеет свой удельный вес и плотность, - он замолкает на время, но, когда меня по-прежнему не осеняет, терпеливо продолжает: - Это. Искажение. Пространственно-временного континуума.
