Элизабет Нокс - Искушение винодела
Поль думал, будто мать потеряла ребенка, которого зачала не от барона, а от Собрана, и потому завидует очередной беременности мадам Жодо. И вот Собран отрицает свою причастность к беременности матери. Как бы то ни было, в одном Поль остался уверен. Он сказал:
— Причина ее несчастий — в вас.
Собран покачал головой.
— Прошло еще так мало времени с тех пор, как она избежала смерти. Учтите тот ущерб, что доставила ее женственности операция, учтите выкидыш — одно накладывается на другое…
— Нет, она несчастна из-за вас, Жодо. Все в округе считаются с вашими чувствами, забавами и мнением. Из-за вас Антон Ватье построил винный погреб, продав коров и забросив сливовый сад, который держал еще его дед, отведя доброе поле под виноградники. Из-за вас святую Варвару в церкви чтут вперед святого Винсена, покровителя вина. Она — покровительница канониров, и это дань памяти вашему другу Кальману, я прав? Из-за вас Лизе и Лодели не ходят в церковь уже месяц, даже женщины. Не говорите, будто не знаете о силе вашего влияния.
— Думаю, я знаю, из-за чего хворает ваша мать, — и это еще одна причина, по которой я должен ее видеть.
— Слишком поздно. И да — вы знаете, а значит, лжете мне. Ущерб ее женственности, говорите?! — выплюнул Поль, — Вы бы еще меня по голове похлопали. Думаете, я поверю, будто моя мать желала умереть из-за попорченной фигуры?
Поль начинал привлекать внимание. Работники уже поглядывали на них из-за лозы, будто лисы из кустов. Собран даже чувствовал жадность, которую излучали их взгляды.
— Поль… — начал он.
— Мой двоюродный дед был вашим покровителем. А что осталось мне? Домашняя прислуга, старухи, девчонки, хромой старик, присматривающий за садами, и один-два конюха. Благодаря вам у меня приличное состояние, но у меня есть — что? — немецкий, латынь, модные шляпы, мать, которая не желает объяснять причин своего отчаяния, и…
Собран заметил, что Поль пришел к какому-то решению.
— …еще Аньес, которая собирается уйти в монастырь, потому что ее дядя покончил с собой, а мать сошла с ума.
— Что ж, — шутливым тоном произнес Собран, — Аньес первой вернется в лоно церкви, чтобы искать там призвание. — Он махнул графу рукой. — Ступайте, садитесь на лошадь и скачите к Аньес. Ухаживайте за ней, делайте все, что угодно. Только перестаньте кричать на меня. — Уже поворачиваясь к графу спиной, он добавил: — Надеюсь, ваша мать поправится.
Поль надел шляпу, потом сдернул ее и швырнул оземь. Зашагал обратно к лошади, ругаясь, к немалой забаве работников Собрана. Вырвал уздцы из рук человека, сторожившего кобылу, и, запрыгнув в седло, поскакал прочь.
Аврора сидела на каменной скамье в хорошо освещенной нише, которую окружал тисовый забор с резьбой под каменную кладку. Журчал фонтан, брызги которого взлетали над ухоженными персиковыми деревьями.
Баронесса читала книгу — вновь Гюго, — но сейчас отложила ее на колени страницами вниз. Достала из кармана краюшку хлеба, разломала и веером бросила крошки на гравий и на скамью напротив. Аврора смотрела на эту скамью превосходного мрамора и мысленно представляла, что она не пуста, а занята… Поместив же на место пустоты фигуру, баронесса решила одно уравнение, которое больше нравилось ей нерешенным: если на свете есть ангелы, то есть и Бог. И так, размышляя о своем атеизме, она схватилась за воздух, за пустое место там, где раньше была грудь.
Послышались шаги — шли двое, молча. Аврора признала в них Софи Лодель и Селесту Жодо, хоть лица женщин скрывали поля шляпок. Обе заметили баронессу, свернули к ней. Софи даже приветственно подняла ручку — столь же вежливо и тактично, сколь и в предыдущий день, когда они втроем встретились у ванн. Аврора пригласила дам присесть рядом, и те приняли приглашение. Садясь, Софи и Селеста наклонили зонтики так, чтобы солнечные лучи по-прежнему не падали им на лица. Лучи же, проходя сквозь украшенные бисером края зонтика Софи, создавали причудливые узоры на корсаже ее плиссированного платья. Селеста, будучи в положении, надела платье более легкое. И свободное.
После обеда, поведала Софи, они с Селестой ходили на реку, но еще не купались. Рассчитывали завтра совершить экскурсию на соляные ручьи.
Селеста сказала, что ей тут несколько холодно, и попросила Софи принести шаль. Разговорчивости у золовки заметно поубавилось. Пропала и оживленность. Софи нисколько не смутилась, не испугалась, она просто заглянула в глаза Авроре, и у самой у нее взгляд потяжелел. Извинившись, сестра Собрана отправилась исполнять просьбу Селесты.
Мадам Жодо закрыла зонтик и, воткнув его кончиком в гравий, сложила руки на ручке. Шляпка на ней походила на колпак маяка, глаза — на факелы за полусферами линз. Селеста спросила:
— Кто ваш портной?
Аврора назвала имя человека из Отуна, на провинциальный вкус которого барон постоянно жаловался.
— Передайте ему мое восхищение, — высказалась Селеста, оглядывая грудь Авроры.
— Да, — ответила баронесса, — ущерба незаметно. Мой портной большой мастер. И умеет молчать. — В самом деле, — кивнула Селеста.
— Прошу, примите мои поздравления, мадам Жодо.
Улыбнувшись, Селеста погладила живот.
— Счастливое бремя, — сказала она. — Хотя вынашивать ребенка в жару тяжело.
— Когда выходит срок?
— В феврале. Малыш не увидит солнца до самого крещения.
— Как же вы это проделаете? То есть крестите ребенка? Поль говорит, что мсье Жодо и местный священник повздорили.
— Мы собираемся в Шалон-на-Соне. Будет Алиев еще одна крестная дочка.
У Авроры волосы зашевелились на голове. Ей вдруг сделалось холодно — в одежде да под солнцем.
— Ох нет, все верно, Алина мертва, — поправилась Селеста тоном немногим живее, чем вода, готовая обратиться в лед. Женщина с минуту подумала и высказала мысль: — Может быть, вы окажете нам честь?
— Разумеется, мадам. Однако вы, должно быть, знаете, что между мной и церковью была не то чтобы ссора, а некое холодное взаимное отторжение. И потому я ни разу не становилась крестной.
— Мы никогда не забудем вашей щедрости, вы спонсировали обучение Сабины.
Аврора признала факт, кивнув.
— И поскольку вы не религиозны, уверена, вы как-то иначе посмотрите на то, что ребенок у меня в утробе — не от мужа.
Аврора сидела, сложив руки на коленях, будто связанная птица. Книга вдруг начала сползать, но баронесса успела ее подхватить.
— Простите? — переспросила Аврора.
— Что ж, все улажено. — Коснувшись живота, Селеста улыбнулась. — Счастливый малыш.
Аврора шевелила губами, сил извлечь хоть звук не хватало.
