Валентина Герман - Ведомые светом
— Нет!! — вскричала Диадра.
Терлизан отшатнулся, во мгновение ока оказываясь в другом месте, и Диадра поняла, что невероятная вспышка, защитившая ее, смела со своего пути все заклятья — включая и то, что блокировало его способность расщеплять время.
Диадра молниеносно вскочила и едва не потеряла равновесия, одолеваемая резким головокружением. Теплая неосязаемая волна тут же поддержала ее, и Диадра смятенно подняла глаза на Берзадилара. Спустя мгновение он опустил пальцы, убедившись, что она была способна держаться на ногах, однако продолжал смотреть на нее непонимающе и встревоженно.
Что происходило? Как она оказалась посреди этой битвы? Как вернула его? Почему защищала это жуткое, нечеловеческое создание Тени?..
Диадра смотрела на призрачного Берзадилара в ответ, и слезы болезненно подступали к ее горлу. Вопреки всему, что случилось, разум ее в это мгновение заполняла лишь единственная, потрясавшая ее мысль.
Он был здесь.
Берзадилар не сказал ни слова — но лишь подался к ней, и Диадра неосознанно подалась ему навстречу, однако в следующий миг его нежный магический вихрь закружил ее, выпуская одну в ее комнате в Школе Чародейства.
Диадра непонимающе огляделась, лишь мгновением позже сознавая, почему оказалась здесь.
Это было место, где, он думал, она жила. Где, как он надеялся, она была в безопасности.
— Берзадилар!!.. — отчаянный стон вырвался из ее груди, смешиваясь с безудержно полившимися из глаз слезами. — Берзадилар!!..
Ей было все равно, что ее крики могли всполошить половину Школы. Ей было все равно, что ее хриплый голос срывался, заставляя горло саднить с каждым произнесенным словом.
Он вновь слышал ее — она знала. И теперь она не была намерена прекращать звать его хоть на мгновение.
Минута, другая, третья. Он не появлялся, но Диадра все звала и звала его, обливаясь слезами, в ярости швыряя с кровати подушки, в бессилии опускаясь на пол и закрывая лицо руками.
— Берзадилар!!
По-прежнему никакого ответа. Раздражение овладело ею, смешиваясь с отчаянием и болью.
— Чертов трус!!.. — вскричала она, хватая со стола какую-то статуэтку и с размаху швыряя ее об стену. Фарфоровая фигурка со звоном разбилась, осыпаясь на пол мелкими осколками. — Ты и сейчас будешь продолжать бежать от меня?!.. Да будь ты проклят, Берзадилар!!.. — Диадра всхлипнула, хватая со стола еще что-то. — Будь ты проклят…
Чьи-то сильные руки внезапно обхватили ее сзади, бережно освобождая из ее пальцев тонкий хрустальный бокал.
— Тише, Диадра, тише, — прошептал Терлизан. — Ты ведь не хочешь в самом деле проклясть его.
Диадра обернулась в его объятиях.
— Терлизан!.. Ох, ты… — она недоговорила, однако ее встревоженный взгляд, которым она стремительно осматривала его лицо, плечи, рубашку, заставил его сощуриться с неожиданной мягкостью.
— Я в порядке, Диадра.
Она подняла на него глаза, на миг отразившие явное облегчение, но в следующий миг вновь потемневшие. И внезапно она прижалась к его груди, заливаясь слезами.
— Это был он, Терлизан… О Боги, это ведь был он…
— Да, — тихо ответил Терлизан, и боль оттенила его голос, когда он произнес: — Как тебе удалось, Диадра?..
Она лишь качнула головой, рыдая у него на груди.
Она не знала.
Терлизан внезапно напрягся, слегка отстраняя ее от себя, и Диадра подняла голову, ища его взор, но Терлизан напряженно смотрел куда-то позади нее. Дыхание ее сбилось. Она резко обернулась, и руки ее соскользнули с плеч Терлизана.
Несколько долгих, бесконечных мгновений никто из них не произносил ни слова.
Диадра смотрела в мрачные глаза Берзадилара, все еще до конца не веря, что он был здесь, и мысли ее смятенно сбивались; вспыхнувшие давние воспоминания смешивались с совсем свежими: Берзадилар, его искренние улыбки, его нежная забота, его любовь — и Терлизан, и его циничные взгляды, и его сильные объятия, и его пьянящие ласки…
— Весьма достойная магия, братишка, — невозмутимо произнес Терлизан, вновь скрываясь за своей привычной равнодушной маской. — Я не знал, что нечто подобное можно сделать, находясь в Тени.
Берзадилар лишь едва качнул головой, ни на миг не отводя темного, тяжелого взгляда от Диадры.
— Это был не я.
Звук его голоса, такого любимого, такого забытого, будто наполнил пространство вокруг нее звенящими льдинками. Сердце Диадры болезненно сжалось.
Терлизан чуть изогнул брови в удивлении и тоже изучающе взглянул на девушку, потом, видимо, понял что-то и сощурился. Губы его сжались в улыбке, но глаза наполнились горечью.
— Ох.
Он протянул руку и мягко коснулся пальцами ее шеи, и Диадра взглянула на него протестующе и ошеломленно: о Боги, как он смел, при Берзадиларе… но Терлизан лишь нашел под ее воротом тонкую цепочку и вытянул наружу мерцавшие теплым светом камни.
Диадра на миг опустила глаза и тут же вновь подняла их, широко раскрытые, встречая печальный, потухший взор Терлизана. Горькая улыбка не сходила с его губ.
Это были Слезы Тени… они защитили ее, они вернули Берзадилара…
Слезы Тени могли бы вернуть Терлизану Даенжи.
— У тебя не осталось ни одной… — тихо произнесла Диадра, ощущая, как волна сострадания наполняет тоской ее сердце.
Он отпустил ее цепочку, убирая руку.
— Я оставил твою чародейку в соседней комнате, Диадра. Ее жизни ничто не угрожает, однако способности к магии для нее потеряны безвозвратно.
И, не дожидаясь ее ответа, он отвернулся и тотчас исчез в магическом вихре. Диадра еще мгновение смотрела на то место, где он стоял, ощущая странную щемящую пустоту внутри. Потом, так и не взглянув на парившего в воздухе Берзадилара, обессиленно опустилась на колени. Он тотчас бесшумно возник перед ней, опускаясь рядом.
Диадра подняла на него безжизненные глаза. То, что она чувствовала, поистине пугало ее, однако она не могла совладать с собою: после всех этих горьких, тоскливых, одиноких дней, наполненных воспоминаниями о нем, Берзадилар, наконец-то бывший наяву здесь, рядом, теперь внезапно казался ей кем-то невероятно чужим и далеким.
Что ей было сказать ему?..
Сколько времени прошло для него с тех пор, как он оставил ее? Мгновение?..
Его взор был мрачным, полным смятения и раскаяния.
— Пожалуйста, прости меня, Ди.
Диадра смотрела на него без всякого выражения на осунувшемся лице.
О Боги, она ведь так любила его, она столько бесконечных дней грезила о том, каково это будет, если вдруг когда-нибудь ей удастся вернуть его… И вот он был здесь, и он, несомненно, понимал, сколь непоправимо все изменилось, и он смотрел на нее так подавленно и разбито, а она с холодным ужасом сознавала, что единственным ощущением в ее сердце была совершенно неожиданная злоба. Ей хотелось вскочить, и кричать на него, и, размахнувшись, отвесить ему пощечину, забыв о том, что он был по-прежнему неосязаем, ей хотелось, чтобы он осознал, чтобы до последней капли прочувствовал всю ту боль, которую перенесла она, оставшись одна.
