Юлия Кильтина - Голубая кровь
Аккуратно положив колечко на место, я подняла глаза на встревоженного Кейрета. Кайле и Рьен теснились за его спиной, поняв по моему виду, что что-то произошло:
— Кейрет, как умер мой отец?
— Кто?!
Ну да, как я могла забыть — они же не видели того, что видела я…
— Тойр. Как он умер? Он говорил что-то о Дне Цветения и о том, что он выбран стать Дождем. Что с ним случилось?
Друзья потрясенно замерли, а помрачневший Кейрет отрешенно проговорил:
— Проклятие Айры, Лета. Он должен был отдать свою жизнь ради жизни других. И он это сделал… Так значит, ты его дочь? Его и Ниты?
Ответ ему не требовался — он и так все уже понял. Протиснувшийся мимо него Рьен крепко прижал меня к себе и, словно утешая маленького ребенка, впервые столкнувшегося с печальными реалиями жизни, прошептал:
— Ты нашла своих родителей. Это же здорово! Теперь получается, что ты наполовину вейранка! — и, держа меня за плечи, внимательно вгляделся в мое лицо, — Ты теперь можешь написать в отчете по практике одну эту фразу, и вся Академия передерется за право услышать твою историю хоть краем уха!
Представив, как ректор Этерлейн лупцует посохом магистра Толлена, отвоевывая себе место у замочной скважины под дверью моей комнаты в общежитии, я рассмеялась, с облегчением чувствуя, как уходит напряжение, сковывавшее меня последние несколько недель. Я действительно нашла родителей — пусть я никогда их не увижу наяву, но я знаю, что они меня любили, а это дорогого стоит…
Улыбнувшись напоследок своим мыслям, я наконец ответила Кайле, которая в десятый уже раз спрашивала, что именно я только что увидела:
— Принцесса, давай так: ты отведешь нас в тот трактир, где мы так замечательно позавтракали, и хорошенько меня накормишь, а я взамен все-все вам расскажу. Идет?
Радостно взвизгнувшая Кайле вихрем умчалась во двор, успев только крикнуть:
— Опоздавших не ждем!
Кажется, жизнь налаживается…
Глава 12. Райли по имени Фрэй
— Ну и почему мне туда нельзя? — сердито сдвинув брови, тоном оскорбленной невинности вопросила я.
Мы уже больше часа сидели в той самой утренней таверне, которая, кстати, называлась "Закатный луч" — сначала обедали, потом я рассказала свое видение и теперь пыталась заставить моих венценосных спутников отвести меня в Кристальный зал. Кейрет отнекивался как только мог, а Кайле вообще обращала внимание исключительно на донельзя довольного таким поворотом событий эльфа.
— Лета, да пойми ты, сейчас туда никто войти не может! — сдался наконец измученный моей атакой принц, — двери откроются только за неделю до Дня Цветения.
— Вот так бы сразу и сказал… Что?! А сколько до него осталось?
— Ровно месяц, — тихо ответил Кейрет, и странная тень снова на миг омрачила его лицо. Я давно уже заметила, что упоминание об этом дне как-то странно действует на вейра, и потому вопрос сам собой слетел с языка, опережая мысль о том, что неплохо бы промолчать:
— Кейрет, у тебя с этим днем связано что-то личное?
За столом воцарилась гробовая тишина. Поняв, что снова нарушила данное Кейрету обещание не лезть без спроса в чужие тайны, я попыталась было сгладить неловкость, как-то извиниться, но было уже поздно. Серебряная буря в глазах вейра заставила горло пересохнуть, а мысли в испуге разлететься прочь.
— Да.
Короткий ответ на заданный вопрос. Странно спокойный вейр неторопливо поднялся из-за стола и, бросив на скатерть скомканную салфетку, вышел. Хлопнула входная дверь, и я уже собралась пойти вдогонку, вернуть наверняка обидевшегося друга, но была остановлена Кайле:
— Не нужно, — мягкий голос никак не вязался со стальной хваткой тонких пальчиков на моем запястье, — поверь, он на тебя не в обиде. Просто это для него слишком больная тема. Понимаешь, всё случилось почти сразу после моего рождения, мне тогда едва исполнился год. Я этого не помню, мне рассказывали… Так вышло, что наш с Кейретом отец получил метку. Он должен был стать очередным Дождем для цветка, и он принял это как данность. Знаешь, ведь в вейрах со времен Алой войны, когда стало понятно, что от проклятия мы не избавимся, воспитывают чувство ответственности за свой народ, готовность отказаться от всего, смириться и добровольно уйти ради других, если придет время. Поэтому отец не колеблясь принял свою участь. А вот мама и брат не смогли… Они очень его любили, и ты не представляешь, как мне жаль, что я его так и не узнала.
— Представляю, Кайле. Очень хорошо представляю…
— Значит, ты должна понять — Кейрет до сих пор очень тяжело переживает каждый День Цветения, до сих пор он жил только надеждой на то, что сумеет найти способ снять проклятие Айры. Брат говорит, что в тот день, когда не стало нашего отца, мы лишились и матери тоже — она как-то отдалилась от нас, ушла в себя… Не знаю, Лета, это все так непросто. К тому же есть еще одна причина, но я не уверена, что могу…
— Ты и так уже достаточно рассказала, — раздался от дверей холодный голос. Излучавший прямо-таки ледяное спокойствие Кейрет стоял, небрежно прислонившись плечом к косяку, и ничего не выражающий взгляд блуждал от Кайле к Рьену и обратно, упорно избегая меня, — и мне кажется, что наши гости немного устали — все-таки сегодня был трудный день, столько новых впечатлений. Кайле, будь добра, проводи их к комнатам во дворце. Экскурсия на сегодня закончена.
Глядя на заторопившихся Кайле и Рьена, я успела мимолетно восхититься, каким не терпящим возражений голосом был отдан этот приказ, прежде чем поняла, что, собственно, сейчас произошло. А когда поняла, возражать было уже поздно — Кейрет уже растворился в темноте коридоров, исчез, словно его никогда и не было в этой таверне. Что ж, высочайшие повеления принято выполнять без промедлений…
Оказалось, с моего балкона открывается просто потрясающий вид на закатный Теа-Шетт. Рьен давно смылся куда-то на пару с Кайле, и я в одиночестве наслаждалась красотой нежившегося в последних солнечных лучах города. Камень стен и брусчатка стали цвета позднего осеннего меда, розовые облака уползали к склонам гор, прячась в их тени… А меня никак не оставляли мысли о сегодняшнем дне.
Кое в чем Кейрет был прав — день действительно выдался сумасшедший. Одно только обретение родителей чего стоит! Мысли против воли возвращались к принцу — зачем я вообще затеяла весь этот разговор про День Цветения? Что бы там Кайле ни говорила, а он обиделся — и я не могла перестать об этом думать. А что если он решит, что с него хватит нашего общества, и я так его и не увижу до конца практики? Осталось всего лишь полтора месяца, а это не так уж и долго, тем более для принца — вот возьмет и уедет куда-нибудь вглубь страны под предлогом общения с народом, или какие там еще причины сбежать бывают у наследников престола… Где-то глубоко внутри подняло голову и заворочалось тяжелое темное беспокойство, сминая своими грузными боками сердце. Я заметалась по комнате, не находя себе места. Да что же такое происходит-то? Почему этот чертов вейр не выходит у меня из головы?
