Лиза Дероше - Персональные демоны
Ничего. Но он здесь, я в этом уверен. Очевидно, что заданием Авайры было отвлечь мое внимание, пока он пойдет за Фрэнни.
Существа похоти думают, что все столь же непосредственны, как они.
Мы отходим не больше, чем на четверть мили от моей квартиры, когда я улавливаю нить мысли Белиаса. Гнев. Не могу понять, он зол на меня, или на Авайру, которая не смогла меня удержать. В любом случае, я увеличиваю свой темп и сокращаю расстояние между мной и Фрэнни, настороженно озираясь.
Но когда я уже собираюсь окликнуть ее, белый Чаргер останавливается перед ней. Видимо, не только я слежу за Фрэнни. И впервые я рад, что у нее есть личный ангел.
Фрэнни— Привет, — произносит Гейб, когда я сажусь в его машину.
— Привет. Спасибо, — говорю я с облегчением.
— Выглядишь хреново.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
— Ну, благодарю.
— Ты в порядке?
— Просто скажи это.
— Что? — спрашивает он, приподнимая бровь.
— Я же тебе говорил. Я разрешаю тебе это сказать. Я же вижу, ты умираешь от желания. Просто сделай это, потому что я не хочу сидеть здесь как полная идиотка, ожидая, когда ты это произнесешь.
— Ладно. Я же тебе говорил.
— У меня было какое-то помрачнение рассудка или что-то вроде того, — говорю я, глядя в окно на спину Люка, идущего обратно, пока мы отъезжаем.
Гейб дарит мне свою светлую улыбку.
— Да нет. Ты просто видела все в лучшем свете, так ведь?
Я пытаюсь улыбнуться в ответ.
— Так, полагаю.
— Просто в твоем необычном положении стоит быть весьма осторожной в своих желаниях.
Что?
— Что?
Он смотрит в лобовое стекло.
— Ты никогда не замечала, что если действительно чего-то хочешь, то всегда получаешь это?
— Нет. — Могу привести в пример дохрена вещей, которых у меня нет, начиная с моего брата. Но потом я задумываюсь… Я хотела Люка (по глупости), и я получила его… типа того. И Тейлор. Она никогда не отступала перед парнем. Но вчера вечером… Я отрицательно качаю головой. — Нет, — повторяю я с еще большей убежденностью.
Он пожимает плечами, а затем протягивает руку, сплетая пальцы с моими.
Я снова улавливаю этот запах… Летний снег.
— Тебе же не срочно домой?
— Не-а, мы могли бы поработать над лабораторной.
— Ну конечно, — говорит он, улыбаясь.
Дом Гейба находится не слишком далеко от моего и похож на все остальные дома наших соседей: два этажа с белыми стенами, черными ставнями и длинной верандой.
В углу его крыльца стоит громадный Рождественский кактус в горшке.
Дорожка, ведущая к дому, выделяется серой полосой среди зелени и окаймлена аккуратно подстриженными кустарниками.
Я следую за Гейбом в дом.
Мы заходим через парадную дверь в гостиную. Она занимает всю переднюю часть дома с окнами с обеих сторон от двери, выходящими на веранду.
Справа лестница на второй этаж, слева — арка, ведущая в кухню. Стены и ковер — все белое, так же как диван, стоящий вдоль задней стенки, и два кресла с высокими спинками под окнами.
У него нет телевизора, зато на полках по углам стоят белые стереодинамики.
— Вы все еще переезжаете? — спрашиваю я, оглядывая пустые стены.
Он улыбается и пожимает плечами.
— Тут много всего. А нам, на самом деле, много не надо.
— Да, но… — Я прерываюсь, неуверенная, что хочу сказать. Кажется странным, что на стене нет семейных фотографий или еще чего. У моей мамы фотографии и всякая фигня рассованы повсюду. Но усаживаясь на диван, я понимаю, что, несмотря на суровый внешний вид, здесь вполне тепло и уютно.
— У меня есть средство от всех недугов, — говорит Гейб и исчезает на кухне.
Я копаюсь в своей сумке, доставая тетрадь с нашей лабораторной по физике.
Через минуту он возвращается с огромным ведром мороженного и двумя ложками. Он кладет белый айпод на кофейный столик. Музыка начинает звучать словно бы ото всюду.
— Ты же не против поделиться? — говорит он.
— Конечно, — отвечаю я, зачерпывая ложкой мороженное и засовывая его в рот. — Мое любимое.
Он дарит мне свою светлую улыбку и проводит рукой по волосам.
— Похоже, работает.
Я улыбаюсь в ответ, потому что он прав.
Не знаю, в нем ли дело, или в мороженном, но меня уже не так сильно заботит то, что Люк прямо сейчас может развлекаться с Таинственной девушкой.
Ну ладно. На самом деле, когда я думаю об этом, я понимаю, что все это вранье, но я, правда, уже не так сильно хочу убить его… во всяком случае, более гуманными способами — пистолетом или ножом, а не голыми руками.
Мороженное кончается, и я откидываюсь на диване.
Открываю руководство по физике, пытаясь убедить себя, что это хорошая идея, но сама в это не верю.
Гейб склоняется ко мне и обнимает за плечи.
— Ты в порядке?
— Да, — говорю я, устраиваясь на его плече и удивляясь, как я все еще могу хотеть Люка.
Словно прочитав мои мысли, он помещает свою прохладную ладонь мне на щеку и поворачивает мое лицо к себе.
— Просто забудь о нем. Он придурок. — Гейб смотрит в мои глаза точно так же, как Люк. Он видит мою душу.
Внезапно на меня наваливается куча различных эмоций, и я отчаянно хочу плакать. Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на музыке, и отодвигаю слезы. Но все, что я вижу, — это лицо Люка.
— Он придурок, — повторяю я, убеждая себя. Мои глаза все еще закрыты, когда я чувствую нежное прикосновение крылышек бабочки — губ Гейба на моем лбу. И прежде чем я понимаю, что делаю, мои руки касаются его лица. Я слышу, как он резко выдыхает и колеблется, но затем обнимает меня и прижимает к себе. Его губы находят мои. Я чувствую прохладный зимний свет.
В поцелуе Гейба умиротворение, которое до этого не было мне ведомо. Столь глубокое, что я даже не могу вспомнить, как это — ненавидеть или хотеть причинить боль.
И любовь… безграничная и безоговорочная.
Его поцелуй становится глубже, и я хочу жить здесь вечно.
Но затем его рука на моей щеке напрягается, и он отодвигает меня. Я смотрю в его невероятные голубые глаза, теряясь в них, когда его большой палец прослеживает линию моих губ.
Я оглядываю комнату, интересно, как долго мы целовались. Такое чувство, что вечность, пролетевшую в мгновение ока. Когда он сажает меня обратно на диван, я понимаю, что стремясь быть как можно ближе, успела залезть прямо на него.
Его глаза, наконец, закрываются, отпуская меня, и он прислоняется лбом к моему.
— Мне следует отвезти тебя домой, — говорит он едва различимым шепотом.
Когда Гейб открывает глаза, я вижу в них сожаление. Не глядя на меня, он встает и идет к двери.
