Лиза Смит - Дневники вампира: Голод
Пожалуйста, пусть Стефан меня поймет. Пожалуйста, пусть он меня простит.
Я хочу, чтобы он видел меня только с лучшей стороны. Я хочу быть достойной его любви. У Стефана есть незыблемые понятия о чести, о том, что такое хорошо и что такое плохо. И вот теперь, когда он выяснит, что я ему лгала, что он тогда обо мне подумает? Поверит ли он, что я просто пыталась его защитить? Будет ли доверять мне в дальнейшем, еще когда-нибудь?
Завтра я это узнаю. Господи, как бы я хотела, чтобы все уже закончилось! Просто не знаю, как я это переживу!
Елена выскользнула из дома, даже не сказав тете Джудит, куда направляется. Она устала от лжи, и ей не хотелось ввязываться в скандал, который непременно бы случился, скажи она, что отправляется к Стефану. С тех самых пор, как Дамон обедал у них, тетя Джудит все время о нем говорила, вставляя в каждый разговор смутные и не очень смутные намеки. Роберт вел себя не лучше. Порой Елене казалось, что именно он подстрекает тетю Джудит говорить о Дамоне.
Она устало ткнула кнопку звонка рядом с дверью пансионата. Интересно, где все последнее время была миссис Флауэрс? Когда дверь, наконец, отворилась, за ней стоял Стефан.
Одетый как на парад, он поднял воротник своей куртки.
— Я подумал, что мы можем пойти прогуляться, — предложил Стефан.
— Нет, Стефан, — твердо ответила Елена. Ни на какую искреннюю улыбку она была не способна, так что даже не стала пытаться. — Давай пойдем наверх, — продолжила она. — Нам нужно поговорить.
Какую-то секунду Стефан с удивлением на нее смотрел. Что-то такое, должно быть, отразилось в глазах Елены, ибо его лицо вскоре помрачнело и застыло. Затем он глубоко вздохнул и кивнул. Не говоря ни слова, он повернулся и повел ее к себе в комнату.
Конечно, чемоданы, комоды и книжные полки давным-давно были приведены в порядок. Но Елена вдруг поняла, что она словно впервые это для себя отмечает. И тут, по какой-то странной причине, она подумала о той первой ночи, когда она здесь была, когда Стефан спас ее от гнусных объятий Тайлера. Ее глаза невольно пробежали по вещам, лежавшим на комоде с зеркалом. Вот золотые флорины пятнадцатого столетия, вот кинжал с рукояткой из слоновой кости, вот маленький железный ларец с крышкой на петлях. Елена попыталась его в ту первую ночь открыть, но Стефан вовремя захлопнул крышку.
Она повернулась. Стефан стоял у окна, очеркнутый прямоугольником серого и мрачного неба.
Последняя неделя была холодной и пасмурной, и этот день не стал исключением. Выражение лица Стефана словно отражало погоду на улице.
— Ну хорошо, — тихо произнес он, — так о чем нам нужно поговорить?
Наступил последний момент выбора, и Елена вынесла себе окончательный приговор. Она протянула руку к маленькому железному ларцу и открыла его.
Внутри приглушенным блеском сиял отрез абрикосового шелка. Ее лента для волос. Она напомнила Елене о летних деньках, которые сейчас казались безнадежно далекими. Елена собралась с духом и протянула ленту Стефану.
— Вот об этом, — сказала она.
Стефан сделал шаг вперед, когда Елена коснулась ларца, но теперь вид у него был удивленный и озадаченный.
— Об этом?
— Да, Стефан. Потому что я знала, что эта лента лежит в ларце. Я давным-давно там ее обнаружила, еще в тот день, когда ты на несколько минут вышел из комнаты, а я здесь осталась. Не знаю, почему мне так отчаянно потребовалось узнать, что лежит в ларце, но я просто не смогла с собой совладать. Так нашла здесь ленту. — Тут Елена сделала паузу и собралась с духом. — А потом я написала об этом в своем дневнике.
Стефан выглядел все более и более озадаченно как будто он ожидал чего-то совершенно другого Елена с трудом подыскивала подходящие слова.
— Я написала об этой ленте, потому что сочла ее доказательством того, что ты действительно ко мне неравнодушен. Не зря же ты подобрал ее и сохранил. Я никогда бы не подумала, что лента может стать доказательством чего-то другого.
И тут Елена наконец-то почувствовала, что может говорить свободно. Она быстро рассказала Стефану о том, как взяла свой дневник в дом к Бонни, том, как он был там похищен. Елена рассказала о темно-лиловых записках, о том, как выяснилось, что их посылает именно Кэролайн. А затем, отворачиваясь, снова и снова теребя нервными пальцами кусочек абрикосового шелка, она рассказала ему план Кэролайн и Тайлера Смоллвуда.
Голос чуть было не подвел Елену в самом конце.
— С тех пор я так боялась, — прошептала она по-прежнему не сводя глаз с ленты, — Боялась, что ты можешь на меня разозлиться. Боялась, что могут предпринять Кэролайн и Тайлер. Ужасно боялась. Я пыталась вернуть себе дневник, залезла в дом к Кэролайн. Но она слишком хорошо его спрятала. И я все думала и думала, но так и не смогла придумать никакого способа помешать ей публично его прочитать. — Наконец Елена посмотрела на Стефана. — Прости меня.
— Да, тебе действительно следует просить прощения! — отозвался Стефан, поражая ее своей страстностью. Елена почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Но Стефан продолжал: — Тебе следует просить прощения за то, что ты держала что-то подобное в тайне от меня, когда я мог бы тебе помочь. Ах, Елена, ну почему ты просто все мне не рассказала?
— Потому что я была перед тобой виновата. И еще мне снились сны. — Елена попыталась описать, как Стефан смотрел на нее в этих снах, как глаза его источали горечь и немой укор.
— Я подумала, что умру, если ты действительно так на меня посмотришь, — с жалким видом закончила она.
Однако в выражении лица Стефана, пока он на нее смотрел, смешивались удивление и облегчение.
— Вот, значит, в чем дело, — тихо произнес он, почти прошептал. — Вот что тебя так тревожило.
Елена открыла было рот, но Стефан еще не закончил.
— Я знал, что-то идет не так, знал, ты что-то от меня скрываешь. Но я думал… — Он покачал головой, и еле заметная улыбка словно застыла на его лице. — Теперь это уже неважно. Я не хотел вторгаться в твою личную жизнь. Я даже не хотел спрашивать. А ты все это время заботилась обо мне, желала меня защитить.
Язык Елены буквально прилип к нёбу. Слова, казалось, тоже где-то там застряли.
«Есть кое-что еще», — подумала она, но не могла решиться.
Нет, только не теперь, когда у Стефана были такие глаза, когда все его лицо словно бы озарилось внутренним светом.
— Когда ты сегодня сказала, что нам нужно поговорить, я решил, что ты все-таки решила со мной расстаться, — просто, без следа жалости к себе, признался Стефан. — И я бы ни в чем тебя не обвинил. Но вместо этого… — Он снова покачал головой. — Ах, Елена, — выдохнул юноша, а затем она оказалась в его объятиях.
