Лиза Смит - Ярость
Он был в худшем состоянии, чем его брат. Куртка и рука Дамона были разорваны, и от вида его ран Елену затошнило. Его рубашка свисала лохмотьями, и Елена увидела едва заметные движения ребер, когда он дышал. Если бы она не видела этого, то подумала, что он мертв. Кровь окрасила его волосы и бежала на закрытые глаза.
— Который из них тебе больше нравится? — интимным и доверчивым тоном спросила Катрина. — Мне ты можешь сказать. Как ты считаешь, кто из них лучше?
Елена с отвращением посмотрела на нее.
— Катрина, — прошептала она. — Пожалуйста. Пожалуйста, послушай меня…
— Давай. Скажи мне. — Когда Катрина наклонилась ближе, ее небесно-голубые глаза заполнили все вокруг Елены, и ее губы почти касались губ Елены. — Я думаю, что они оба забавные. Тебе нравится веселиться, Елена?
Протестуя, Елена закрыла глаза и отвернула лицо. Если бы только ее голова перестала кружиться.
Катрина отстранилась со звонким смехом.
— Я знаю, как тяжело сделать выбор.
Она сделала небольшой пируэт, и Елена увидела, что она приняла за шлейф платья волосы Катрины. Они струились вниз по спине Катрины, словно расплавленное золото, спадали на пол и волочились за ней.
— Все зависит от твоего вкуса, — продолжила Катрина, сделав несколько изящных танцевальных шагов и закончив их перед Дамоном. Она злобно посмотрела на Елену. — Но тогда я так пристрастилась к сладкому.
Она схватила Дамона за волосы, и, вздернув его голову, погрузила свои зубы в его шею.
— Нет! Не делай этого; не надо больше причинять ему боль… — Елена попыталась ринуться вперед, но она была слишком крепко привязана.
Ворота были из крепкого железа, утопленного в камне, а веревки крепкими. Катрина издавала животные звуки, вгрызаясь и сжевывая плоть, и Дамон застонал даже в бессознательном состоянии. Елена увидела, как его тело рефлексивно и судорожно вздрогнуло от боли.
— Пожалуйста, остановись. О, пожалуйста, остановись…
Катрина подняла голову. Кровь стекала по ее подбородку.
— Но я хочу есть, а он такой вкусный, — сказала она. Она наклонила голову назад и снова ударила, и тело Дамона свело судорогой. Елена вскрикнула.
«Я была похожа на нее, — подумала она. — Сначала, в ту первую ночь в лесу, я была как она. Точно так же я причинила боль Стефану, я хотела убить его…»
Темнота сомкнулась вокруг нее, и она с благодарностью скользнула в нее.
Машину Алариха занесло на обледеневшей части дороги, когда они подъехали к школе, и Мередит почти врезалась в нее. Она и Мэтт выпрыгнули из ее автомобиля, оставив двери открытыми. Аларих и Бонни сделали то же самое раньше них.
— Что на счет остальной части города? — прокричала Мередит, подбегая к ним.
Ветер усиливался, и ее лицо обжигало морозом.
— Только семья Елены — тетя Джудит и Маргарет, — крикнула Бонни. Ее голос почти визжал и был напуганным, но взгляд был сосредоточенным. Она наклонила голову назад, как будто пыталась что-то вспомнить, и сказала, — Да, точно. Они — следующие, за кого примутся собаки. Заставьте их уйти куда-нибудь, например, в подвал. Держите их там!
— Я сделаю это. Вы втроем идите на танцы! — Бонни повернулась и побежала за Аларихом.
Мередит помчалась назад к своей машине.
Танцы уже почти закончились. И множество пар было как снаружи, так и внутри, некоторые направлялись на автостоянку. Аларих закричал на них, когда он, Мэтт и Бонни пришли, чтобы загнать всех внутрь.
— Вернитесь назад, внутрь! Заведите всех внутрь и закройте двери! — прокричал он офицерам полиции.
Но времени не оставалось. Когда первая фигура затаилась в темноте, он только достиг кафетерия. Один офицер беззвучно сполз, даже не успев достать свое оружие.
Другой был более быстрым, и прозвучал выстрел, усиленный стенами внутреннего двора. Ученики начали кричать и побежали на автостоянку. Аларих с криками бежал за ними, пытаясь вернуть назад.
Со всех сторон из темноты между припаркованными машинами выходили другие фигуры. Аларих продолжал кричать, продолжал пытаться согнать напуганных студентов к зданию. Здесь они были легкой добычей.
На внутреннем дворе, Бонни повернулась к Мэтту.
— Нам нужен огонь! — сказала она.
Мэтт помчался в кафетерий и вышел с коробкой, наполовину заполненной программами танцев. Он бросил их на землю, нащупывая в карманах одну из спичек, которыми ранее они зажгли свечу.
Бумага занялась и ярко загорелась. Огонь сформировал островок безопасности. Мэтт начал уводить людей в двери кафе через черный ход. Бонни нырнула внутрь, и увидела там такую же панику, как и снаружи.
Она оглянулась вокруг, ища кого-нибудь из ответственных за танцы, но никого из взрослых она не увидела, только паникующих детей. Тогда ей на глаза попались красные и зеленые декорации из гофрированной бумаги.
Стоял оглушительный шум; даже крики нельзя было расслышать. Пробираясь мимо людей, пытающихся выйти, она оказалась в дальнем углу комнаты. Там была Кэролайн. Без летнего загара она выглядела бледной, и на ней была корона снежной королевы. Бонни подтащила ее к микрофону.
— Ты умеешь говорить. Скажи им, чтобы они собрались внутри и оставались здесь! Скажи им, чтобы начали снимать декорации. Нам нужно все, что будет гореть — деревянные стулья, материалы из мусорных ящиков, — все, что угодно. Скажи им, что это наш единственный шанс! — добавила она, когда испуганная и непонимающая Кэролайн уставилась на нее. — Сейчас на тебе корона, так сделай что-нибудь с этим!
Она не надеялась, что Кэролайн послушается. Она снова нырнула в бушующую комнату. Через мгновенье в громкоговорителях она услышала голос Кэролайн, сначала неуверенный, а затем настойчивый.
Когда Елена снова открыла глаза, стояла мертвая тишина.
— Елена?
Она попыталась сосредоточиться на хриплом шепоте и поняла, что смотрит в полные боли зеленые глаза.
— Стефан, — сказала она.
Елена потянулась к нему с тоской, желая, чтобы она могла двигаться. В этом не было смысла, но она почувствовала, что, если бы они могли только коснуться друг друга, то все уже не казалось бы настолько плохим.
Раздался детский смех. Елена не повернулась на него, но Стефан сделал это. Елена увидела его реакцию, увидела череду эмоций, отражающихся на его лице слишком быстро, чтобы можно было их понять. Явное потрясение, недоверие, зарождающаяся радость и, затем, ужас. Ужас, который, наконец, достиг его глаз, сделал их черными и пустыми.
— Катрина, — сказал он. — Но это невозможно. Этого не может быть. Ты мертва…
— Стефан… — произнесла Елена, но он не реагировал.
