Лина Люче - Черная звезда на счастье
Будь на ее месте горианка — она, скорей всего, не посмела бы даже помыслить об отказе. Ни одна девушка за всю историю Горры не отказывалась от помолвки с Сезаром, ни на одной из планет содружества. Другое дело, что случаи такие в принципе были редки, и еще реже такие помолвки заканчивались браком.
Проблема заключалась еще и в том, что закон трактовал отказ от помолвки как оскорбление Сезара — а это формально считалось преступлением. Эльтесеин так не думал, и смысла принуждать девушку не видел никакого — если при одной мысли о помолвке с ним у нее возникли симптомы токсикоза, вряд ли удалось бы переубедить ее с помощью дьямы и кофе.
Ничего другого он бы и не предсказал — если бы его спросили заранее. Но его, увы, никто не спрашивал, и заранее он об этом особенно не задумывался — просто решил встретиться с ней и все.
Увидев ее спящей, подержав на руках, укрывая пледом, он неожиданно ощутил прилив нежности, какого давно ни к кому не испытывал. Система не зря показала высокое совпадение: внешне она понравилась ему с первого взгляда, даже ее запах показался вкусным, и он с трудом воздержался от того, чтобы просидеть рядом все три часа, которые землянка проспала на его террасе. Это была его первая помолвка. Получить резкий отказ, ощутить ее неприятие оказалось обиднее, чем он полагал, и это выбило его из колеи на какое-то время — даже пришлось отложить все встречи и полетать в безлюдных местах пару часов, чтобы успокоиться. Но затем он взял себя в руки и вернулся к делам. Не в его привычках было надолго погружаться в депрессию из-за того, что нельзя изменить.
Проработав до поздней ночи, Эльтесеин заснул, как всегда, спокойным глубоким сном, искренне полагая, что наутро и не вспомнит о землянке, но судьба распорядилась иначе. Его помощник, докладывающий во время завтрака о первых новостях, зашел с таким белым лицом, что Сезар, нарушив свои правила, прочитал его мысли. И отложил столовые приборы.
— Дайте мне коммуникатор, — велел он и сам открыл передовицу газеты, которая стала причиной состояния его помощника. Ознакомившись с ее содержанием, Эльтесеин скрипнул зубами и с досадой потер лицо:
— Срочно доставьте сюда девушку, — отрывисто велел он. — И отмените утренние встречи.
В злополучной заметке на всю Горру сообщалась поразительная новость о том, как Сезар предложил помолвку землянке и получил отказ. В газете напечатали имя Ариадны — после такого пытаться закрывать эту информацию поздно. Теперь важно было не допустить психической травмы у девушки, на которую грозила обрушиться вся эта шумиха: в глазах общества она теперь преступница. А он — в роли брошенного жениха.
Порядком взбешенный, Эльтесеин вызвал Яксина эс-Фарфе и буквально зарычал, требуя немедленно узнать имя того, кто посмел слить в прессу эту информацию из базы. А через полчаса ему доложили, что девушку доставили, и она в порядке.
— Я хочу, чтобы рядом с ней был психолог. И никаких газет, телевидения и никакого коммуникатора. Только развлечения и отдых. Режим домашнего ареста, — распорядился он.
Тхорн.
Звонок Сезара застал его в середине занятия с Асхелекой. Пришлось прерваться и ответить, а потом, к его досаде, срочно возвращать девушку домой и лететь на встречу с Величайшим. Путешествие от Амдины до столицы заняло несколько часов, и предстать перед правителем планеты он сумел лишь на закате. По дороге Тхорн ознакомился с выпусками газет, и понял, что Сезар, должно быть, чрезвычайно раздражен и обеспокоен происходящим, но так и не понял, как это связано с ним.
К обеду уже не одна, а многие сетевые газеты напечатали рассказ о "самой короткой в истории" помолвке Сезара, продлившейся всего несколько часов. Эксперты в сфере уголовного права подтверждали, что девушка по всем законам — преступница. Политики критиковали Величайшего за двойные стандарты: когда речь не шла о нем, Сезар принуждал землян и горианцев к помолвкам — а сам принял от девушки отказ или, по версии некоторых журналистов, сам отказался от помолвки, представив в базе так, как будто отказалась землянка. Все ждали заявления Величайшего, но он молчал целый день, и девушку корреспонденты отыскать не смогли.
Немного напрягая память, Тхорн сумел вспомнить ту землянку — светловолосую, серьезную. Он мельком видел ее на турнире. Но помнил лишь по тому, как она вела себя еще на Земле. Заметно более взрослая, чем Лиска и Мария, совсем девочки, она до последнего колебалась в своем решении, но, в конце концов, сама согласилась лететь. Впоследствии он препоручил ее заботам одного из подчиненных и забыл. А после прилета на Горру все три землянки перестали быть его головной болью.
От границы Сезариата офицеры охраны проводили его в личную резиденцию Сезара. Тхорн бывал в ней не раз, и легко нашел знакомую террасу — извечное место для встреч Величайшего со всеми более-менее близкими людьми.
Когда он приземлился, за столом в открытой части террасы сидели двое: кроме Сезара, присутствовал Яксин эс-Фарфе, и оба выглядели мрачнее туч, что бродят поблизости от северного пояса в сезон штормов.
— Садись, — махнул Сезар, когда Тхорн поздоровался и поклонился. Разместившись в удобном кресле, он с удивлением обнаружил на столе какой-то диковинный напиток темного цвета. Только теперь он понял, что странный запах, который он ощутил, едва приземлившись, исходил от чашек на столе.
— Земной кофе. Угощайся, — предложил Величайший.
— Это? — удивился Тхорн, подвигая к себе одну из чашек и подозрительно нюхая жидкость. В памяти прекрасно сохранились холщовые мешочки с коричневыми обжаренными ароматными зернами, которые передал в Сезариат вместе с другими образцами еды, но тогда он даже не подозревал, что странные черные шарики предназначались для приготовления напитка.
— Любимый напиток моей бывшей невесты, — подчеркнув слово "бывшей", сообщил Сезар, и Тхорн телепатически рассмеялся. Величайшему невозможно было отказать в чувстве юмора, в том числе умении посмеяться над самим собой в любой ситуации.
— Страшно пробовать, если вкус на напитки у нее такой же, как на мужчин, — прокомментировал Тхорн, ловко проливая бальзам на пострадавшее самолюбие Величайшего, и тот ответил благосклонной телепатической улыбкой:
— Пей, не бойся. Напиток, приходится признать, недурен. Мне нужна помощь, Тхорн, — без паузы сказал Сезар, выпрямляясь на кресле, чтобы перейти к делу.
— Все, что в моих силах, — ответил он, почтительно наклоняя голову. Никакого другого ответа Величайшему ни один горианец в здравом уме не мог бы дать, на любую просьбу — но Тхорн так ответил не только поэтому, а еще и потому, что многим был обязан Сезару лично.
