Айви Девлин - Красная луна
— Рене…
— Пожалуйста. Если у тебя были ко мне какие-то чувства, как ты говорил, ты сейчас уйдешь. Уйдешь, потому что я тебя больше ни о чем не просила, с тех самых пор, как… с давних пор.
Молчание.
Стояла тишина, и я подкралась к двери и прижалась к Рене, которая вся сгорбилась и начала тихонько плакать. Я посмотрела в глазок.
Луис ушел.
Он ушел, а Рене так и стояла, прислонившись к двери, зажимая уши руками. Ее все еще трясло.
— Он ушел, — сказала я, мягко дотронувшись до ее руки.
Она убрала руки от ушей, и я повторила.
Услышав, что я сказала, она закрыла глаза, но я успела заметить в них влажный блеск. А когда она их открыла, они были уже сухими.
— Хорошо, — ответила она. — Мы здесь в безопасности. А что он сказал насчет тебя с Беном — неправда. Я это знаю. Я хочу сказать, что Бен слишком недавно приехал, чтобы вы…
Она замолчала, и я поняла, что она вспомнила тот вечер, когда застала нас вдвоем. И о том, что она видела.
— Иди в столовую, как я тебе велела, — сказала Рене, и голос ее дрогнул. — И не выходи, даже если придет Бен. Поняла?
— Бабушка…
— Знаешь, — она улыбнулась, — я уже привыкла к «Рене». Когда все закончится, мы об этом поговорим. О многом поговорим. А сейчас… — Она подтолкнула меня к столовой. — Эйвери, тебе надо уйти. Спрятаться. Ты меня понимаешь? Спрячься.
Я ушла и спряталась. Забралась под стол. Я сидела под ним и думала о том, что делаю что-то не то.
Мне не хотелось прятаться. К тому же, если бы я кого-то искала, я бы в первую очередь посмотрела именно под столом. Если бы на кого-то охотилась. А Бен не был обычным человеком, он будет знать наверняка, где я.
Ему это будет несложно.
Я все вспоминала, как Бен на меня смотрел. Как я себя при этом чувствовала. Вспоминала, как он клялся, что ни за что не обидит меня.
Я вылезла из-под стола и села на полу рядом со шкафчиком, в котором Рене хранила фарфор. Если кто-то войдет в комнату, он сразу увидит меня.
А я — его.
Позвонили в дверь. Я напряглась, а потом поняла, что это Рон. Он пришел, как и обещал, и теперь мы будем в безопасности.
Все будет хорошо. А Бен… Нет. Пора было переставать о нем думать.
Но в глубине души я снова мысленно позвала его, в последний раз. А потом встала и пошла к Рону. Чтобы спросить, поймали ли его.
Я до сих пор ощущала его эмоции. Ему было страшно, очень страшно.
— Эйвери? — позвал меня Рон, и я отринула свои чувства, перестала думать о Бене и вышла. Чтобы выслушать, что произошло с Тантосами. С моими родителями. И со мной.
31
— Вот ты где, — сказал Рон, когда я вышла из столовой. Он поправил большую сумку, которая висела у него на плече. — Я не был уверен, что ты еще тут. Боялся, что ты вдруг ушла, потому что за тобой пришел Бен. Я слышал, что вы…
— Нет, — поспешно выпалила я. Может, чересчур поспешно.
— Хорошо, — ответил он, похоже не заметив, как быстро я принялась возражать. — Хорошо, и тому есть несколько причин. Я рад, что ты осталась дома. Что-нибудь произошло? Кто-нибудь приходил? Я подготовился, но все-таки…
Я посмотрела на Рене. Значит, она не сказала Рону про Луиса.
— Нет, — ответила я. — Мы сделали, как вы сказали. Закрыли все окна и двери.
— Хорошо, — повторил Рон. — Рене, я поставил машину не здесь, потому что не хочу привлекать внимание. Пока не буду уверен в том, что Бена поймали. И я никому не сообщал, что я здесь. Не хочу, чтобы об этом кто-то знал, чтобы не подвергать вас опасности.
Рене шумно выдохнула, кивнула и сказала:
— Я бы об этом даже не подумала. Что ж, садись, и… Наверное, ты расскажешь нам, что сейчас делается. Хочешь бутерброд или чего-нибудь еще? — Ее голос звучал напряженно, но она улыбнулась мне дрожащими губами. И эта улыбка говорила о том, что теперь все в порядке. Что мы в безопасности.
— Нет, не беспокойся, — отказался Рон. — Главное, чтобы вы успокоились. И ты, и Эйвери. Вам и так многое пришлось вытерпеть. Слишком многое. Мне так вас жаль.
— Ты же не знал, — ответила Рене. — Никто не хочет даже думать о том, что все эти легенды правдивы. Но… так оно и есть.
— Джон в них не верил, но лес его все равно сильно любил, — сказал Рон, и Рене кивнула:
— Да, ты прав, он в них не верил. Может, если бы…
— Знаю. Но об этом слишком больно думать, да? Лес действительно любил его, как-то даже по-человечески. Когда мы ходили в походы, ему он всегда показывал всякие чудеса, а меня лишь кусали комары. — Рон покачал головой. — Джон не хотел, чтобы Вудлейк менялся. Не желал даже знать, каким он может вырасти. — Потом он перевел взгляд на меня: — Он не хотел, чтобы мы уподобились другим городам. Твой папа всегда говорил: «Не нужны нам торговые центры, не нужны дороги, ведущие к стокам или выходящие на магистраль». — Рон улыбнулся. — В его духе, правда?
— Да. Он действительно любил лес, — ответила я. — Я просто… почему… — Я все еще не могла заставить себя произнести его имя. — Почему они с мамой умерли за эту любовь?
Рон покачал головой и обратился к бабушке:
— Рене, мне кажется… там какая-то тень, сбоку. Тебе лучше задернуть шторы. Ладно?
— Конечно. — Она подошла к окну и занавесила его. — Ты что-то увидел? Это был… — она бросила взгляд на меня, — Бен?
— Не знаю, — сказал Рон. — Я отправил на его поиски всех своих людей, даже офицера из ФБР. Наверное, это был какой-нибудь кролик. Но лучше будет… если никто не увидит того, что сейчас произойдет.
— Произойдет? — переспросила Рене, и я уставилась на Рона. Он стоял передо мной в униформе шерифа, которую я так часто видела в городе. Да и у нас дома.
Дома.
Ночью, той самой ночью, лицо у мамы было недовольное, словно она знала, что творится что-то неладное, как будто напряжение в воздухе было слишком сильным, слишком густым, так что она дала мне лукошко и настойчиво отправила за грибами.
Я вышла с черного хода, поморщила нос, уловив запах компостной кучи, и направилась в лес. Я услышала, что в дом вошел Рон. Он сказал: «Джон, нам надо поговорить. Ты должен образумиться. Я заставлю тебя меня выслушать, понял?»
— Да, — проговорила я. — Вы там были. Вы пришли незадолго до того, как… мои родители умерли.
— Пришел, — ответил Рон очень сладким голосом. Он был таким спокойным, таким вкрадчивым, а потом открыл сумку, которая висела у него на плече.
— Джон, с этим своим проклятым обожаемым лесом, все эти растения, жучки и прочая фигня, — продолжал он. — Что я ни пробовал, он не хотел продавать мне землю. Кошмарно, правда.
