Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу (СИ) - Гэлбрэйт Серина

– Что за кулон?

– Знак, который каждая адара носит при себе. Обычно кулон или иная подвеска, но мне доводилось видеть и кольца.

– Надо просто подождать ещё немного.

– Как долго?

Учитывая, сколько уже времени прошло, вопрос актуальный, даже очень, но я-то что могу сделать?

– Не знаю.

– Это не ответ, – не согласился Филипп. Оглядел тесный закуток между кухней и ванной и шагнул вплотную ко мне. Я машинально отступила и уткнулась в стену. – Давайте-ка мы с вами припомним, при каких обстоятельствах происходили эти ваши случайные перемещения.

Ну это запросто!

– При вас, – потыкала я пальцем в голую мужскую грудь. – Оба раза вы выступали общим знаменателем.

– Я здесь, – за каким-то лешим Филипп сократил расстояние между нами и упёрся рукой в дверной косяк возле моего лица. – Однако мы никуда не перемещаемся.

Он что, хочет воссоздать ситуацию, предшествовавшую телепортации?

Мысль неплохая.

Я постаралась как можно подробнее воспроизвести в памяти оба перемещения. Что у них было общего, помимо Филиппа рядом?

– Ещё мы спорили.

– И вы меня послали.

– Только в этот раз. В прошлый никуда я вас не посылала… хотя тогда как раз стоило.

– Можете послать снова, – любезно разрешил Филипп.

– На кудыкину гору? – усомнилась я в правильности затеи.

– Лучше бы в Исттерский домен.

Само собой.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула, выдохнула и попыталась сосредоточиться на… а хрен его знает на чём. Попробовала представить спальню Феодоры так точно, как только смогла вспомнить, вид из окна, всякие мелочи, придающие помещению индивидуальность…

– Вы вздремнуть решили? – перебил мою визуализацию Филипп.

– Вы меня отвлекаете, – отозвалась я, не открывая глаз.

– От чего?

– Я пытаюсь вернуть нас обратно. Разве вы не этого хотели?

– Мне редко доводилось покидать Фартерский домен, и перемещающихся адар видел я нечасто, однако смею заверить, что при том они не стояли с таким выражением лица, как у вас нынче.

Положим, Алишан при телепортации зафира и пассажиров тоже вела себя несколько иначе, но…

– Чем вам моё лицо не угодило? – глаза я всё-таки открыла и сердито посмотрела на мужчину.

– У вас довольно милое личико, однако…

– Довольно милое?

– Только не говорите, будто воображаете себя редкой красавицей.

– Филипп, вы нарываетесь, – сообщила я честно.

– Нарываюсь, – невозмутимо подтвердил он и глянул на меня вопросительно. – Помогает?

– Не очень, – призналась я. – Ну не понимаю я, как это делается. Не понимаю! Вспышки помню, в первый раз ещё белую сеть видела, яркую-яркую. Наверное, дело в ней. Алишан всё время говорит о сети и Ярен тоже что-то о нитях толковала… и хоть бы какая сволочь догадалась рассказать обо всём подробно, по пунктам. Так, так и так, а не вот эти ваши «почему ты ничего не помнишь, хотя всем известно про твою амнезию», – я откинула голову назад и легонько постучалась ею о стену, словно бесполезное это действие могло выудить из закромов моей памяти то, что в ней отродясь не водилось.

– Феодора, прекратите, – резко посерьёзнел Филипп и, взяв меня за плечи, потянул на себя, отодвигая подальше от стены.

А мы и так почти нос к носу стоим. И Филя весьма некстати решил Джейкоба покосплеить. Я-то, конечно, не трепетная тургеневская барышня, чтобы неметь, бледнеть и теряться в присутствии полуобнажённого мужчины, и вроде не из тех героинь, что немедленно плывут при виде героя, и с Филиппом мы спали вместе на одном тюфяке, просто…

Просто странно обнаружить вдруг, что Филипп может меня обнимать по собственной доброй воле, а я – застыть столбом в его руках и смотреть растерянно в тёмные карие глаза. Ещё ближе, совсем чуть-чуть, и я смогу прижаться к его груди, коснуться губами губ, поймать чужое дыхание, что невесомо касалось наших лиц…

С лестницы донеслись тяжёлые шаркающие шаги, и мы резко отпрянули друг от друга, разрывая контакт зрительный и физический. Из-за угла появился Давуд в штанах и рубахе с распущенным воротом, смерил нас неодобрительным взглядом.

– Гляди-ка, чуть свет, а они уж на ногах. Ну, чего встали на проходе? – хозяин замахал руками, словно пытаясь отогнать нас, будто голубей, слетевшихся на хлебные крошки. – Ишь, нашли место для уединения!

– Прошу прощения, – извинился Филипп и ушёл на кухню.

Я посторонилась, пропуская Давуда, – коридорчик был слишком мал, тесен, чтобы двое могли разойтись спокойно, не вжимаясь в стену, – и направилась было к лестнице, когда в спину толкнулся оклик.

– Слышь, адара.

Я замерла, обернулась.

– Что-то я самоходки твоей не видел.

– Не всегда же с собой целую карету таскать, – попробовала я отшутиться.

– Адары завсегда со своими самоходками, – в светлых, точно выцветших глазах отразилось подозрение.

– А я без.

Вернулся Филипп, успевший натянуть рубашку – сушил он её, что ли, на кухне? – мягко подтолкнул меня к лестнице, и я без возражений поднялась на второй этаж.

* * *

Чёртов дождь не закончился ни в этот день, ни на следующий.

Алишан тоже не объявилась.

Либо дома действительно случилось что-то непредвиденное и вряд ли хорошее, либо Алишан надоело бегать за сестрой, и она решила предоставить её самой себе. Хотела дева самостоятельности, вот пусть и дерзает в своё удовольствие. Благо что рядом законный сочетаемый, а не какой-то неучтённый «Уикхем».

Жизнь в Ливенте текла под стать той мороси, что сутками напролёт извергалась с небес. Неспешная, однообразная и немного докучливая, она годами и десятилетиями сохраняла один и тот же темп, неторопливо двигаясь по кругу, довольная собственной неизменностью. Горожане заданный темп охотно поддерживали и в массе своей покидать пределы Ливента не стремились. Анна с грустью поведала, что их с Давудом единственный сын и отрада глаз, Ормонд, перебрался из родного города в соседний, едва ему двадцать исполнилось, чем весьма огорчил родителей. У парня были свои мечты и планы, воплотить кои в Ливенте возможным не представлялось, в то время как чета Бёрнов надеялась, что в свой срок сын примет управление семейным бизнесом. Правда, существовал оный бизнес примерно так же, как жизнь в городке, еле-еле душа в теле, того и гляди, прогорит нафиг. Комнаты сдавались нечасто, поклонников фирменного жаркого было слишком мало, чтобы хозяевам хватало на жизнь, а любители засиживаться допоздна за крепкими спиртными напитками предпочитали таверну «Весёлая рыбка» на другом конце города, где помимо горячительного и собственно рыбы можно найти доступную девицу на ночь. Составить достойную конкуренцию «Рыбке» «Волк» не мог, вот и чах себе потихоньку, пока хозяева лелеяли робкую, слабую надежду, что однажды сын вернётся насовсем и всё поправит.

И жену найти он должен всенепременно в Ливенте, потому что здесь девушки хорошие, честные и благонравные – ну, кроме барышень из «Рыбки», – не то что в больших городах, где сплошь распустёхи и вертихвостки, о стыде и чести позабывшие в этих своих новомодных срамных платьицах.

Тут Анна спохватывалась, что на гостье юбка не шибко длиннее непотребных столичных нарядов, и умолкала. Я украдкой оглядывала свою одежду и гадала, что именно в представлении местных попадает под определение «срамное платьице».

Давуд безденежным постояльцам, не торопящимся выселяться, обрадовался мало, но ограничивался исключительно ворчанием в наш адрес. Анне моя компания явно нравилась, однако скорее из-за возможности поболтать хоть с кем-то, нежели из-за меня. Тем более мне-то и сказать толком нечего, что не мешало женщине много, в охотку говорить самой. Не дождавшись Алишан к полудню, я отправилась на кухню, предлагать посильную помощь. Отнекивалась Анна недолго, зато я быстро пожалела о своём энтузиазме.

Готовить я не люблю.

И не то чтобы умею.