Шеррилин Кеньон - Ашерон
— Так вот от чего беременеют женщины?
— В большинстве случаев.
— В большинстве?
Он пожал плечами.
— Моя совершенно безвредна.
— Как это?
— Меня стерилизовали еще в юношестве. С такими, как я все время так делают. Ведь никто не хочет забеременеть от шлюхи.
Артемида изогнула бровь от его открытия.
— Люди могут делать такие вещи?
— Нет, но атлантцы умеют. Они научились этой процедуре у Апполитов.
Она снова стала изучать его жидкость.
— Это позор, что они сделали с тобой такое, — тихо сказала Артемида, — ты слишком красив, чтобы не иметь потомства. Хочешь, я могу все исправить?
— Нет. Для этого нет причин. Я же тебе говорил, что никто и никогда не обрадуется ребенку, зачатому от меня.
Боль в его серебряных глазах, когда он говорил это, принесла ей незнакомое доселе жжение в груди. Бедный ее человек. Ашерон выглядел восхитительно, лежа на спине на белых простынях, которые только подчеркивали необъятную ширину его смуглого мускулистого тела. Каждый мускул на его теле был произведением искусства. Ашерон был таким привлекательным и теплым. И он абсолютно не был смущен своей обнаженной сексуальностью и тем, чем они занимались. Он не стал задиристым или высокомерным из-за того, что прикасался к ней. Ашерон обращался с ней так, как будто она была… человеком.
Многие из семьи Артемиды не переносили ее, а люди боялись. Даже ее служанки тихонько посмеивались над ней между собой, но всегда были на чеку, когда она была поблизости. Но этот человек… Он отличался ото всех. Он никого и ничего не боялся. Как могущественный неистовый зверь, он был смел и храбр. Твердый в ее присутствии. Сейчас он был послушен, но его силу нельзя было не почувствовать. Она пугала даже Артемиду.
— У тебя есть друзья? — спросила она. Он покачал головой.
— Но почему?
— Полагаю, что я не достоин, иметь их.
Артемида нахмурилась, услышав его ответ.
— Такого быть не может. У меня тоже нет друзей, но я больше, чем просто достойна их. Возможно, в нас есть какие-то недостатки.
Она сделала паузу, обдумывая только что сказанное ею.
— Это тоже неверно. У меня нет недостатков, а я также одинока, как и ты.
Никогда раньше Артемида не осознавала, как одинока она была на самом деле. У ее брата-близнеца были друзья и любовники. Апполон был близок к тому, чтобы называться ее другом, но даже он осторожничал с ней. Он никогда не приглашал Артемиду делать что-либо совместно с ним, если только речь не шла о разрушении или наказании. Он не смеялся с ней и не предлагал пойти покутить и развлечься.
Впервые в жизни она поняла, насколько была одинока.
— Ты будешь моим другом?
Ашерон был абсолютно ошарашен ее неожиданным вопросом.
— Ты хочешь, чтобы мы подружились?
Она подняла голову, так как наблюдала за ним с небольшой морщинкой над ее божественной бровью. Она была такой мерцающей, неземной — не верилось, что ей хотелось заполучить кого-то вроде него.
— Ну, да. Конечно же, мы не должны посвящать в это окружающих, но мне понравилось, что ты мне показал. Мне бы очень хотелось узнать больше об этом мире и о тебе.
Она тепло улыбнулась ему, как будто это предложение действительно исходило от самого сердца. Это напомнило ему, как редко встречается такая вещь как искренность. И дружба… Это была такая неуловимая мечта, которую он никак не мог себе позволить. Такие люди, как он, не могли заводить друзей, и не могли рассчитывать на любовь и доброту. Тем не менее, он обнаружил потаенную часть в себе, которая изнемогал от желания получить это, изнемогал от желания обладать Артемидой.
— Так мы друзья? Обещаю, ты никогда об этом не пожалеешь.
Это был самый странный момент в его жизни, и это говорило о многом. Как могла шлюха стать другом богини? Ашерон взял простыню с кровати и вытер себя.
— Думаю, это ты пожалеешь, что стала моим другом.
Она пожала плечами.
— Я очень сомневаюсь. Ты человек. Ты будешь жить… сколько… следующие двадцать лет или около того? Это такой короткий промежуток времени, что едва ли он имеет значение. К тому же, не думаю, что буду с тобой дружить, когда ты состаришься и перестанешь быть привлекательным. И еще, олимпийцы никогда не чувствуют сожаления.
Она улыбнулась, когда нашла его губы.
— Поцелуй меня. Поцелуй меня и покажи мне, что мы друзья.
Это была нелепая идея, и все же он сделал все, что она сказала. Друзья. Они вдвоем. Ему хотелось рассмеяться от этой мысли. Вместо этого он закрыл глаза и вдохнул ее запах. Ее руки были просто восхитительны в его волосах. И когда они целовались, он хотел этой дружбы с таким отчаянием, что оно причиняло ему боль. Ашерон только надеялся, что он достоин этой дружбы.
Глава 32
13 декабря,9529 г. до н. э.
— Что ты делаешь?
Ашерон открыл глаза и увидел Артемиду, которая стояла на балконе в нескольких футах от него. Было очень холодно, но он все равно продолжал сидеть на перилах, прислонившись к колонне, и слушал бурлящее море.
— Я хотел подышать свежим воздухом. А что ты делаешь?
Она оттянула вниз губу и сгримасничала.
— Мне было скучно.
Подобный ответ позабавил его.
— Как богу может быть скучно?
Она пожала плечами.
— Мне нечем заняться. Мой брат развлекается с твоей сестрой. Зевс держит совет, и меня туда никогда не приглашают. Аид с Персефоной. Мои кори купаются и резвятся друг с другом, игнорируя меня. Так что мне скучно. Я подумала, может быть, ты знаешь, чем мы могли бы заняться вместе.
Ашерон устало вздохнул. Он думал, знал, что она задумала, но все равно задал риторический вопрос.
— Могу ли я, по крайней мере, зайти внутрь, где тепло, прежде чем сниму свою одежду?
Она нахмурилась.
— Этим что ли люди занимаются, когда им скучно?
— Это то, что они делают со мной.
— И тебе нравится?
— Нет, — ответил он честно.
— О, — она задумалась на секунду перед тем, как продолжить, — тогда что ты сделаешь, чтобы развлечь себя?
— Я хожу на спектакли.
Она подошла к нему, скрестив руки.
— Это те придуманные истории, когда люди притворяются другими людьми?
Он кивнул. На ее лице читалось непонимание.
— И это нравится тебе больше, чем находиться голым?
Он никогда не думал об этом в этом ключе, но…
— Да. Когда я наблюдаю за игрой актеров, я забываю на некоторое время, кто я есть на самом деле.
Выражение ее лица стало еще более озадаченным.
— Ты хотел бы забыться?
— Да.
— И подобное положение вещей тебе не беспокоит?
