Лиза Смит - Одержимость
— Хорошо, чееерт, — произнес Льюис, — хорошо, мы же не хотим ехать в город, так? Мои родители живут в Пасифик Хайтс, но…
— Но это будет первым местом, где мистер Зитс будет нас искать, — перебил Роб, — Мы до этого решили, что не можем ехать к нашим родителям. Мы только втянем их в неприятности.
— В общем, правда в том,— начал Габриэль, — что мы не знаем, куда мы едем….
— Это неважно, — прервала его Кейтлин,— в конце концов, неважно, куда мы едем, важно то, что мы будем сейчас делать. Сейчас два часа ночи, темно и холодно, а мистер Зитс направится за нами.
— Насчет этого ты права, — согласился Габриэль. — А еще он отправит за нами полицию, когда он придет в сознание. Мы в украденной машине.
— Тогда для начала нам нужно убраться из Сан-Карлоса, — сказал Льюис, тревога сделала его голос резче. — Здесь сто первое шоссе. Кейт, сворачивай на него и езжай на север.
Кейтлин сжала зубы и выехала на шоссе, которое было большим: пять трасс, ведущие в разные стороны. Она знала, что остальные, должно быть, догадываются, как она нервничает, но никто не говорит об этом.
— А теперь посмотрим…. Мы не хотим ехать в Сан-Франциско… Хорошо, езжай на мост Сан-Матео и, когда ты его пересечешь, направляйся на север, на восемьсот восьмидесятое шоссе. Это район восточного залива, ну, знаете, Хейвард и Окленд.
Вначале мост был широким, но потом стал сужаться до тесной полосы бетона, которую было едва видно из-за темной воды под ней. Через несколько минут они уже были на другом шоссе.
— Молодец, — сказал Роб неторопливо, и Кейтлин почувствовала прилив теплоты. — Сейчас не превышай скорость, мы же не хотим привлечь к себе внимание.
Кейт кивнула и стала удерживать красную стрелку спидометра приблизительно на шестидесяти милях в час (Примечание: около 96.5 км/ч). Они не проехали и двух минут, когда Льюис сказал:
— Блин.
— Что значит «блин»? — напряженно спросила Кейтлин.
— Позади нас машина с рогами, — произнесла Анна.
— Рогами?
— Полицейская мигалка, — пояснил Льюис ослабевшим голосом.
Роб оставался спокойным.
— Не паникуй! Они не прикажут тебе остановиться за то, что ты превышаешь скорость на три мили, а мистер Зитс, возможно, еще не очнулся.
На крыше машины позади Кейт включилась мигалка, мерцающая желтым и синим светом.
Желудок Кейтлин дернулся так, будто она зашла в лифт. Ее сердце стало слабо биться.
— А теперь можно паниковать? — спросил Льюис. — Я думал, ты сказал, что мистер Зитс к этому времени еще не очнется.
— Мы забыли, — произнесла Анна, — у него было полно времени, чтобы вызвать полицию и доложить об украденной машине, когда он очнулся в первый раз.
У Кейт возникло дикое желание — бежать. Она убегала от полиции раз или два в Огайо, в основном, когда они хотели, чтобы она сделала предсказание по делам, над которыми они работали. Но тогда Кейтлин не была в машине, тогда она была на фермерских землях, окружающих Тарафэр. И тогда она не была преступницей.
А сейчас девушка находилась в украденном автомобиле и только что участвовала в нападении на троих взрослых.
«А еще в машине я, и я нарушаю договор условно-досрочного освобождения, — сказал мысленный голос Габриэля. — Помнишь? Предполагается, что я не должен уходить из Института никуда, кроме школы».
— О Боже, — сказала Кейтлин вслух, она вцепилась вспотевшими, скользящими руками в руль. Потребность сбежать, вдарить по педали газа и убраться оттуда, раздувалась в ней подобно воздушному шару.
— Нет, — сказал Роб настойчиво, — мы не сможем оторваться от них, и последнее, что нам нужно, это высокоскоростная погоня.
— Тогда что делать? — спросила Анна.
— Остановись. — Роб посмотрел на Кейт, — Остановись, и мы поговорим с ними. Я покажу им это. — Он приподнял папки. — А если они отвезут нас в участок, я это покажу всем, кто там будет.
Кейтлин почувствовала волну скептицизма, идущую от Габриэля
— Ты прикалываешься? Насколько ты наивен, Кесслер? Ты думаешь, кто-то поверит пяти подросткам, особенно полицейский… — Он умолк. Когда парень снова заговорил, голос был другим, напряженным, а еще каким-то невыразительным. — Отлично. Останавливайся, Кейт.
Стены. Кейтлин чувствовала растущие стены Габриэля, но у нее были более серьезные причины для беспокойства. Она выбрала ближайший съезд с шоссе, и сине-желто мигающая машина последовала за ней.
Девушка проехала достаточно далеко по улице, пока не смогла заставить себя притормозить и полностью остановиться. Полицейская машина плавно подкатила к ней, словно акула, и тоже встала.
Кейтлин тяжело дышала.
— Хорошо, ребята…
— Я буду говорить, — сказал Роб, и Кейт была ему благодарна. Она наблюдала в зеркало заднего вида, как из полицейской машины вылез человек. Это был только один офицер полиции.
Онемевшими пальцами Кейтлин опустила стекло, полицейский слегка наклонился. У него были аккуратные темные усы и крепко выглядящая челюсть.
— Ваши права, — сказал он.
Роб, нагнувшись через Кейт, произнес:
— Извините… — И тогда Кейтлин ощутила это.
Откатывание, как океан перед цунами. И это шло с заднего сидения. До того, как она могла сдвинуться или что-то сказать, Габриэль ударил.
Темная мощь вырвалась из него, направляясь к полицейскому, волна бьющей, разрушительной внутренней энергии. Офицер издал звук раненого животного, он выронил блокнот, хватаясь за голову.
— Нет, — крикнул Роб. — Габриэль, прекрати!
В сети Кейтлин могла ощущать только раскаты нападения, но и они ослепляли ее, ослабляли. Смутно она увидела, как полицейский упал на колени. Анна тяжело дышала. Льюис хныкал.
«Габриэль, прекрати! — прокричал Роб, прорвавшись через все их смятение. — Ты убьешь его. Прекрати!»
«Я должна помочь ему, — подумала Кейтлин. — Мы не можем стать убийцами. Я должна помочь…»
Ей потребовалось огромное усилие воли, чтобы повернуться и сконцентрироваться на сознании Габриэля. Она хотела прикрыть себя от ужасной энергии, которая все еще исходила от парня. Вместо этого она открылась ей, пытаясь достучаться до него.
«Габриэль, ты больше не убийца, — сказала она ему. — Пожалуйста, прекрати. Пожалуйста, прекрати!»
Она ощутила колебание, и затем черный поток ослаб. Казалось, он вернулся к Габриэлю, в котором бесследно исчез.
Дрожа, Кейтлин откинулась на спинку сидения. В машине повисла абсолютная тишина.
Затем Роб взорвался.
— Почему? Почему ты сделал это?
— Да потому, что он никогда бы не выслушал нас. Никто не будет нас слушать, Кесслер. Все против нас. Мы должны бороться, если хотим выжить. Но ты же об этом ничего не знаешь, верно?
