Елена Минькина - Утро бабочки
Почему никто не объяснит этим женщинам, что, вернув мужа, взамен они должны отдать или здоровье любимого, или судьбу своего ребенка, силе, которую все называют по-разному, она называет Сатаной. А может быть во всем виновато то проклятье, которое она получила, когда ей исполнилось двенадцать лет? Тогда в детстве она не понимала ничего, даже радовалась, что ее приобщили к какой-то непонятной ей жизни, а баба Алла сказала ей: «Ох, дочка, ты получила печать Сатаны, впереди тебя ждут огромные беды». Тогда в школе дети стали называть ее ведьмой. Если бы они знали, как близки они были к истине! Вот уже двадцать четыре года она борется сама с собой. Потому что, применив то, чем она владеет, она потеряет больше. Иногда, она очень злилась на Сергея, и тогда ей тяжело было укротить эту силу. В такие моменты больше всего на свете боялась себя. С годами она осознала всю ответственность за то, чем владеет, поняла, что за все в этой жизни надо платить — стала очень тяготиться тем, что имела. Аллочка объяснила Маринке, что внутри каждого человека стоит счетчик, он записывает все поступки, которые совершает человек. И от этого счетчика зависит не ад и не рай, которых нет, а будущее, причем не только самого человека, но и будущее потомков до седьмого колена. Маринка знала, что всю жизнь она будет бороться со своей силой, она знала, что никогда не воспользуется ни черной, ни даже белой магией. Хотя равных в этом деле ей не было. Вот Аллочка нашла свой способ помощи людям. Многие обращались к ней, и не было таких, кто не решил бы свою проблему: или со здоровьем, или с семейными отношениями.
Маринка просто удивлялась себе: ведь может она начать новую жизнь. Почему она не слушает Аллочку? С чем-то она с ней соглашалась, но что-то мешало ей поверить Аллочке до конца, поверить, применить и изменить свою жизнь. По Аллочкиному разумению, Маринка сама виновата в той ситуации, в которой она находилась. Но ей так хотелось обвинять во всем кого угодно, только не себя. Говорила себе: «Я такая хорошая, я не гуляю как Светка, люблю и воспитываю детей, а со мной поступают так несправедливо». Может жизнь ее складывается так из-за этой печати Сатаны или все-таки виноват во всем Сережа? Ей так хотелось обвинить его, сделать ему назло, наказать. Она изменит Сереже, потом будет радоваться, что отомстила. Но удовлетворение не придет, и счастья тоже не будет. А может попробовать? Больше так жить нельзя, надо что-то делать.
Она опять в который раз посмотрела на часы, они показывали два тридцать. Как медленно бежит время, когда ждешь. Теперь даже двери лифта в подъезде успокоились и не давали надежды. Нет, не буду я его искать. Пусть будет что будет. Когда-то давно Аллочка советовала записать на бумаге, все, что она испытала: чтобы избавиться от груза пережитого, надо все перенести на бумагу. Вот сейчас она сделает это. Маринка нашла школьную тетрадь, ручку и принялась записывать. Мысли ее опять перенеслись в детство.
3
Аллочка появилась рано утром. В прихожей раздался звонок, и дед запустил ее в квартиру. Увидев старушку, Маринка просто остолбенела. Перед ней стояла настоящая баба яга. Одета она была как в сказке, которую Маринка смотрела по телевизору: какая-то юбка грязно-зеленого цвета, тулупчик, кое-где латанный, перелатанный и пушистый серый платок, до того старый, что нитки торчали из него в разные стороны. Нос, как и полагается, иметь бабе яге, был крючковатым, но вот глаза, конечно, портили всю эту картину: они лучились таким ослепительным светом, добротой и любовью, что внешность сразу же казалось обаятельной. Старушка излучала, что-то еще такое, что не поддавалось описанию, но притягивало каждого человека, который попадал в ее поле зрения. Маринка вспомнила, как недавно ее поразил вид деда, но старушка была еще колоритнее. Маринка вдруг поняла, кого та ей напоминала: она была похожа на младенца, который беспрерывно излучает любовь, и поэтому, все окружающие умиляются и не могут оторвать от малыша взгляда. Было видно, что дед очень обрадовался своей знакомой.
— Таперь Маринка, я спокоен за сына, она яго подымет.
— Не болтай раньше срока, душу лечить — это тебе не игрушки.
— Да ладно, Аллочка, не прибядняйся, ни разу же не было, чтобы ты не помогла!
— Все равно, не люблю, когда заранее радуются, вот сделаю, тогда и посмотрим.
Маринке было очень интересно знать — как это лечат душу? Бабка помыла руки и удалилась в комнату к отцу, закрыв дверь перед самым Маринкиным носом. Дед с Маринкой отправились на кухню. Дед сказал, что надо хорошенько угостить гостью. Маринка начала стряпать свое любимое печенье, а дед занялся обедом.
— Дед, а где вы познакомились?
— Понимаешь, мы с ей из одной деревни. Сколь сабя помню, завсегда была Аллочка. Я думаю, что ей уж больша ста лет. Между прочям, наш край ишо называют «ведьминым». Аллочка у нас самая главная, но она самая добрая, зла никому не делает, можат любую болезь на сабя взять и переработать, но она не ведьма. Хотя вещы делает такие, что их только чудом и назовешь.
— Дед, а может она все-таки ведьма?
Дед испугано замахал руками:
— Нет, что ты. Не говори такое, ей энто не понравится. Ты скоро поймешь все сама. Вот в соседней деревне там точно одни ведьмы жавут, а у нас нет. Я с тобой гаворить должон. Маринка, понимаешь, я обещал ей табя в помощницы к ей определить, так хотела твоя бабка Мария, Аллочка пообещала Марии, что сделает из табя свою помощницу, большего я табе сказать пока не могу, Аллочка сама все расскажет. Каким уж она взглядом видит, я не знаю, но она сразу табя выбрала, хотя не видела ни разу. Я тожа яе помощник. В общем, особо ничаво делать и не надо, но ты поймешь, что должнасть энта очень почетна. Табе откроется много такого, чаво не знают другие люди.
— Не бойся, дедуля, я все сделаю так, как ты хочешь, меня никто никогда так не любил как ты, я теперь с тобой поеду, за папкой пусть Клавочка ходит.
Дед вздохнул, погладил Маринку по голове и произнес:
— Знаешь, табя трудно было не полюбить, ты жа слыхала, как люди балакают — к внукам особое чувство, внуков любят больша, чем детей. А посля Аллочки, папку ты не узнаешь, энто и я не знаю, как у ее получается, но говорю табе точно, второй такой Аллочки в мире нет. Навряд ли он с Клавочкой останется. Аллочка сильна очень, я много знаю и умею, но ей и в подметки не гожусь. Многому она маня научила, но самого главного она мене не открыла. Не все мене удается. Она говорит, что энто от веры, что у маня веры недостаточно, можат она и права, но я же жавой человек. Вишь, как устрояно, она ведь тожа жавой человек, но она не такая как мы. Я бы хотел с ей быть кажную минуту, что ба все от ее перенять, да вот же прогнала. Она добивается, что ба человек жил своим умом, а я все хотел яе умом жить, я таперь энто понял.
