Мишель Ходкин - Эволюция Мары Дайер
В моём сознании пробежала дрожь. Я указала на фигуру Джуда на экране.
- Вот, - сказала я. Моя рука раздражающе дрожала. - Это он.
Мы наблюдали, как Джуд разговаривает с офицером. Подходит ко мне. Прикасается ко мне. Я начала чувствовать себя плохо.
Даниэль остановил изображение перед тем, как Джуд покинул экран. Он долгое время ничего не говорил.
- Что, - тихо сказала я.
- Это может быть кто угодно, Мара.
Моё горло сжалось.
- Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.
- Мара, это просто парень в кепке "Патриотов".
Я снова изучила экран. Угол камеры поймал только верхушку головы Джуда. На ней была кепка Патриотов", которую он всегда носил. Она была низко натянута, прикрывая глаза.
- Ты вообще не могла видеть его лицо.
- Но я слышала его голос, - сказала я. Призналась я, на самом деле. Мой брат открыл рот, чтобы сказать что-то, но я перебила его. - Нет, послушай.
Я сделала глубокий вдох. Я попыталась успокоиться, чтобы быть менее резкой.
- Я слышала его - он спросил о чём-то офицера, и офицер ответил ему. Это был его голос. И я видела его лицо. - Я смотрела на экран, щурясь, когда продолжила говорить. - Ты не можешь хорошо видеть его на записи, но это он. Это он.
Даниэль смотрел на меня несколько секунд и наконец заговорил. Когда он это сделал, его голос был мучительно мягок.
- Мара, это не может быть он.
Мой разум боролся с фактами, с теми, которые я знала, с теми, в которых была уверена.
- Почему нет? Они не смогли найти его тело, чтобы похоронить, так? - Здание было слишком хрупким, вспомнила я, и было слишком опасно.
- Они не смогли найти его, - сказала я снова.
Даниэль указал на экран, на руки Джуда. Мои глаза проследили за его пальцем.
- Видишь его руки?
Я кивнула.
- У Джуда бы их не было. Его руки - это все, что они нашли.
Глава 4
Его слова согнали кровь с моего лица.
- Они не нашли полных останков никого из них - Рэчел, Клэр или Джуда. Но они нашли - они нашли руки, Мара. Они похоронили их. - Он сглотнул, это было болезненно для него, затем указал на экран. – У этого парня? Обе руки.
Голос Даниэля был нежным, грустным и отчаянным, но его слова не имели смысла.
- Я знаю, что ты волновалась о том, что произошло. Я знаю. И отец - мы все беспокоимся о папе. Но это не Джуд, Мара. Это не он.
Это было бы настоящим спасением, поверить, что я сумасшедшая, глотать их таблетки и согнать с себя ту вину, которая преследовала меня, так как я наконец вспомнила, на что я была способна.
Но я пробовала это раньше. Не работало.
Я глубоко, судорожно сглотнула.
- Я не сумасшедшая.
Даниэль закрыл глаза, и, когда он открыл их снова, его выражение лица было... решительным.
- Я не должен говорить тебе этого
- Говорить что?
- Психологи называют это искажением восприятия, - сказал мой старший брат. - Заблуждения, в основном. То, что Джуд жив, что у тебя есть силы, что ты обрушила здание и убила людей. Они говорят, что ты теряешь возможность рационально оценивать ситуацию.
- В смысле?
- Они бросали такие слова, как "психотический" и "шизотипический", Мара.
Я приказала себе не плакать.
- Мама надеется, что в худшем случае это может быть то, что называется кратковременным психическим расстройством, вызванным посттравматическим стрессом и выстрелом, и другими травмами, но от того, что слышу, мне кажется основное различие между шизофренией и другими расстройствами в их продолжительности. - Он с трудом сглотнул. - В итоге, чем больше последних заблуждений, тем хуже прогноз.
Я сжала зубы и заставила себя оставаться спокойной в то время, пока мой брат продолжал говорить.
- Вот почему мама думает, что тебе следует остаться здесь на некоторое время, чтобы они могли написать тебе курс лечения. Так они смогут направить тебя в жилое лечебное учреждение.
- Нет, - сказала я. Также сильно, как я хотела до этого оставить мою семью, держаться от них подальше, теперь я знала, что должна остаться с ними. Я не могла быть заперта в то время. как Джуд был на свободе.
- Это как школа-интернат, - продолжал он, - за исключением того, что там есть повар-гурман, и дзен-сады, и арт-терапия для того, чтобы просто отдохнуть.
- Мы не говорим о Фиджи, Даниэль. Она хочет отправить меня в психиатрическую больницу. Психиатрическая больница!
- Это не психиатрическая больница, это жилой дом.
- Лечебное учреждение, да, - сказала я, тут же слезы выступили на глазах, я сморгнула их яростно. - Значит, ты на их стороне?
- Я на твоей стороне. И это только на некоторое время, чтобы они могли обследовать тебя для того, чтобы справиться с ситуацией. Ты прошла через - нет никакого способа, чтобы я смог выразить то, через что ты прошла.
Я попыталась сглотнуть назад комок в горле.
- Что сказал папа? - удалось мне спросить.
- Он чувствует, что это частично его вина, - сказал он.
Ошибочность этой идеи открылась мне.
Что ему не следовало браться за это дело, - продолжал мой брат. - Он доверяет маме.
- Даниэль, - взмолилась я. - Я клянусь, я клянусь, что говорю правду.
- Это часть диагноза, - сказал он, и его голос дал трещину. - То, что ты веришь в это. Галлюцинации вписываются в посттравматический стресс. Но когда все проходит, ты знаешь, что это было в твоей голове. Сейчас ты веришь, что это реально, - сказал Даниэль, его голос дал трещину, - всё, что ты сказала им вчера подходит под диагноз психоза.
Он яростно моргнул и сильно ударил глаз тыльной стороной ладони.
Я не могла поверить, что это происходит со мной.
- Так вот оно что. - Мой голос казался мёртвым. - Я даже не могу сначала сходить домой?
- Ну как только они признают, что имеют право держать тебя в течении семидесяти двух часов, а затем они осмотрят тебя заново, прежде чем сделать окончательные рекомендации для мамы с папой. Так что я думаю, что это будет завтра.
- Подожди, только семьдесят два часа? - и другой осмотр...
- Ну, да, но они настаивают на большем.
Но прямо сейчас, это временно. Не постоянно. Пока нет.
Если я смогу их убедить, что я не верю в то, что Джуд был жив, что я не верю в то, что убила Рэчел, Клэр и других, что ничего из этого не было реальным, что это всё было в моей голове; если я смогу лгать убедительно, то они могут подумать, что мой случай в полицейском участке был временным. Это было то, во что моя мать хотела верить. Ее нужно было подтолкнуть.
Если бы у меня получилось, я смогла бы пойти домой.
Я бы смогла увидеть Ноя.
Его образ стоял перед моими глазами, его лицо было твёрдым и полным решимости в здании суде, уверенным, что я не сделаю того, что сделала. Мы не разговаривала с ним с тех пор.
