Любовь дракона (ЛП) - Мартин Миранда

— Это правда, — говорит Сверре. — Хотя я не знаю, почему так.

— Может быть, Джоли сможет объяснить.

— Возможно, — говорит Сверре. — Стоит её спросить.

— Я спрошу сегодня вечером, — говорю я. По крайней мере, появление новой цели меня успокаивает.

Мы продолжаем наше патрулирование в тишине. Город огромен, и мы ходим по его периметру в поисках чего-нибудь, что кажется неуместным или признаком неприятностей. Это скучная работа, но необходимая. Когда мы закончили, мы со Сверре идём к нему домой. Когда мы входим в тусклое прохладное здание, мои крылья шелестят, а края чешуи окрашиваются в голубой цвет. Здесь слишком холодно. Людям это нравится, поэтому я терплю, но я предпочитаю быть снаружи.

Джоли подходит к нам, когда мы заходим. Её темные волосы до плеч обрамляют её тонкие черты. Её глаза отличаются от глаз других людей, а кожа имеет желтый оттенок. Она крошечная, слишком хрупкая, в отличие от Амары, у которой красивые точёные изгибы бёдер и невероятные холмики под блузкой. Огромный живот Джоли так сильно выпирает, что я удивляюсь, как она ходит.

Она расстроена. Её чувства наполняют комнату гнетущей тяжестью, от которой становится трудно дышать. Её глаза опухшие, щеки покрыты пятнами, а в глазах остались следы влаги. Сверре пересекает комнату рывком, защищающе обнимая её руками. Она обвивается вокруг него и кладет голову ему на грудь. Ревность пронзает глубоко. Я бы всё отдал за то, чтобы Амара была в моих объятиях.

— Что случилось? — спрашивает Сверре.

— Ничего, я просто… я рада, что ты дома, — говорит она.

Сверре наклоняется ближе и бормочет слова, которые я не слышу. Чувствуя себя неловко, я поворачиваюсь лицом к двери, чтобы дать им минутку уединения. Через некоторое время Сверре откашливается, и я разворачиваюсь.

— Все в порядке? — уточняю я.

Сверре смотрит на Джоли, которая пожимает плечами.

— У Калисты может быть появилось осложнения во время беременности, — говорит она.

— Может быть?

Калиста — сокровище Лейдона. Они были первой парой человека и змая, и, хотя Джоли тоже беременна, Калиста родит раньше. Совместимость двух наших рас была неожиданной, поэтому все в сообществе, как люди, так и змаи, следят за новостями о том, как она себя чувствует.

— Да появились некоторые трудности, — говорит Джоли.

— Она в порядке? — спрашиваю.

— Да, мы так думаем, — говорит Джоли. — Никто не уверен, у нас нет оборудования, чтобы провести подробный осмотр, и никто не является настоящим врачом для беременных.

Холод пробегает между моими крыльями и вниз по моему хвосту. Она должна быть в порядке.

— Мы можем что-нибудь сделать? — уточняю.

Джоли пожимает плечами. В ней есть что-то, что я не могу понять, тяжесть на её плечах и запавший взгляд в глазах. Я привык к тому, что она счастливая, энергичная, но сегодня она кажется рассеянной и грустной. Наблюдая за её движениями, я следую за её руками, затем мой взгляд останавливается на её животе. Конечно! Она беспокоится за собственного ребенка.

— Нет, — отвечает она.

— Возможно, нам стоит продолжить нашу работу в другой раз, — предлагаю я.

— Нет, пожалуйста, это даёт мне возможность сосредоточиться на чем-то другом.

— Если ты уверена.

Она улыбается, и я вижу в её глазах проблеск Джоли, которую я знаю.

— Я уверена, — говорит она, указывая на стулья. Я беру один, и она садится напротив меня. — Итак, на чём мы остановились?

— Ты объясняла, что некоторые слова имеют больше одного значения, — говорю я.

— Ах, да, — улыбается она. Джоли пытается объяснить эту самую запутанную часть своего языка. Я изо всех сил стараюсь следовать за её мыслью, но это сложно. Концепция странная, и мы говорим на Общем, так что я попытаюсь просто это вызубрить.

— Как дела у вас двоих? — спрашивает она через некоторое время, снова переключаясь на змайский язык.

— Всё тоже самое, — говорю я. — Она отталкивает меня.

— Уверен?

— Конечно?

— Да, это, ну, я имею в виду… Амара, ну, она может быть… резкой.

Она осторожна в том, как подбирает слова, я ценю это.

— Она идеальна, — отвечаю я.

— Конечно, — говорит Джоли. — Если тебе нравится такое.

Склонив голову набок, смотрю. Я не понимаю её намека.

Джоли качает головой и пожимает плечами.

— Она контролирует всё, — продолжает она. — И доминирует, и, честно говоря, она может быть той ещё сукой.

— Сукой? — смущенно спрашиваю я. — Это не змайское слово.

Щеки Джоли краснеют. Её рот шевелится, но слова не вылетают. Она держит руку перед собой и машет ею. Я сижу и жду, чувствуя себя сбитым с толку.

— Это нехорошее слово. Оно означает самку собаки, но оно также означает женщину, которая ведет себя… нехорошо.

— А, — говорю я, думая об этом. — Значит, если бы ты была груба со Сверре, ты была бы сукой?

Её глаза расширяются, а рот складывается в букву О.

— Эм, ну да, я думаю, да.

— Сука, — говорю я, перекатывая слово на языке. Когда я это говорю, возникает интересное ощущение. — Значит, Розалинда — сука?

— О господи, — говорит Джоли. — Гм, послушай, это нехорошее слово, и я точно не стала бы использовать его по отношению к Розалинде, особенно если она тебя услышит.

— Не понимаю, — говорю я, снова наклоняя голову.

— Есть слова, которые мы считаем… нехорошими. Невежливыми. Ты не должен использовать их в общении с другими людьми.

— Тогда зачем тебе эти слова?

— Потому что… — она замолкает.

— У вас есть слова, которые что-то значат. Кто-то решил, что некоторые из этих слов нехорошие. Они нехорошие, но они всё ещё используются?

— В значительной степени, — говорит она.

— Люди странные.

— Да, думаю, ещё как, — соглашается она.

— Много ли таких слов?

— Да, довольно много. Мы называем их ругательствами или проклятиями.

— Проклятия? Значит, они приносят несчастье тому, кому они направлены?

— Нет, но вроде того. Я имею в виду, грубо говоря, как призыв к бою, потому что люди обижаются, если их слышат.

— Как-то это бессмысленно, — замечаю я.

— Ага, что ж, добро пожаловать в дебри Общего языка. Итак, продолжим, с точно, на чём остановились, с ней у вас налаживается связь?

— Не знаю, — честно отвечаю я.

— В чем дело?

— Что значит мальчик-ящерица? — спрашиваю.

Её щеки снова краснеют, и она качает головой.

— Это она сказала? Это неприятные слова.

— Я это понял. Всё в порядке. Я докажу ей, что достоин того, чтобы она стала моим сокровищем.

— Шидан? — Джоли кладёт свою руку на мою и смотрит мне в глаза.

— Да?

— Ты же знаешь, что заслуживаешь лучшего, верно?

— Не понимаю. Что в мире может быть лучше Амары? Она идеальна, изгиб её бедер, полнота её губ, даже то, как она ведёт себя по отношению к трудностям в её жизни. Она сильная, талантливая и независимая. Я не могу вообразить себе более идеальное сокровище, чем Амара.

Джоли улыбается, похлопывает меня по руке, затем откидывается на спинку стула, положив руки на свой растущий живот.

— Если ты уверен, — вздыхает она, её глаза кажутся потяжелевший и.

— Уже поздно, я должен идти.

Джоли улыбается, но не спорит. Я задержался в её доме.

— Спокойной ночи, — говорит она.

— И тебе.

Я прощаюсь, прежде чем отправиться в маленькое здание, которое называю своим домом.

Мне нужно о многом подумать. Человеческий язык сложен, и многие его звуки трудно произносить ртом, но я учусь. Как только я стану более опытным, я скажу Амаре, как много она значит на её родном языке. Я покорю её. Она станет моей, навсегда.

Глава 3

Амара

— Обсудите со мной ситуацию ещё раз, наверху, — говорит Розалинда.

Я вздыхаю. Розалинда является фактическим лидером людей. Она красива со своими длинными темными волосами и надменными имперскими чертами лица. У неё всё под контролем, и ты понимаешь это, как только она входит в помещение. На корабле она была леди-генералом, и даже я, будучи женщиной-пилотом, могу только представить, чего ей стоило заслужить и сохранить эту должность. Она никогда не бывает стервозной, даже если кажется холодной. Её белый костюм скрипит при движении. Это едва уловимый звук, но я узнаю его по своей прошлой лётной форме.