Любовь дракона (ЛП) - Мартин Миранда

— У меня нет инопланетной лихорадки, — говорю я, а она смеется.

Шаги музыкально лязгают по металлической лестнице, ведущей в подвал. Мы с Ингой подпрыгиваем, поворачиваясь на звук. Мэй скользит в поле зрения, двигаясь в спешке.

— Что случилось, Мэй?

— У Калисты проблемы, ты нам нужна, — выдыхает она.

— Что за проблемы? — спрашивает Инга прежде, чем я успеваю.

— Ребенок.

Дерьмо. Теперь я должна ещё быть для них врачом? Все смотрят на меня, как кучка желторотых пилотов, не знающих, как застегнуть ремни безопасности.

— Ладно, пошли, — приказываю я, ведя их вверх по лестнице.

Я не знаю, что я смогу сделать, но я выясню это, когда доберусь туда.

Глава 2

Шидан

— Нет, Шидан, ты не поймешь, — говорит Сверре.

Мы идем по периметру купола, защищающего город. Воздух слишком прохладный, на мой вкус, но люди плохо справляются с жарой за пределами купола даже после того, как приняли дающее жизнь растение эпис. Их тела просто не приспособлены для климата Тайсса. Купол сверкает в свете двойных красных солнц и придает виду снаружи странный оттенок. Красиво. Я едва помню купола, которыми были покрыты наши города до разорения.

— Но почему? — спрашиваю я.

Всё так сложно. Она совершенна, красива, всё, чего я хочу, это дорожить ею. Заботиться о ней вечно, но она отвергает меня на каждом шагу. Сверре вздыхает.

— Этого я не знаю, — говорит он, подняв руки перед собой. — Это их природа. Возможно, из-за их родного мира. Человеческие женщины хотят быть равными своему партнеру.

— Но в этом нет никакого смысла! — восклицаю я, и мой голос повышается от разочарования.

Сверре шипит, низкий, опасный звук. Мой хвост напрягается, когда срабатывает инстинкт, готовясь к его атаке. Сверре поворачивается ко мне, и его крылья вздрагивают, когда он борется с собой. Его глаза окрашиваются в красный цвет, а края чешуи темнеют. Его хмурый взгляд становится глубже, он крупнее меня, гораздо более опытный воин и старше меня. Я отступаю назад, проявляя почтение, но не теряя бдительности. От напряжения чешуйки начинают зудеть.

Сверре делает глубокий вдох, затем с тихим шипением выдыхает. Покачав головой, он смотрит на меня.

— Тебе лучше знать, — говорит он.

— Извините, советник. — Я склоняю голову.

— Извинения приняты. Биджас по-прежнему силен, мы должны быть осторожны при взаимодействии друг с другом. Не дави на других, многие бы не колеблясь, уже убили тебя.

Думаю, что они попытались бы, но я улыбаюсь ему и киваю в знак согласия.

Нет причин враждовать с ним. Биджас сильный, и я тоже это чувствую. После опустошения, когда от нашей расы осталась лишь горстка, я был среди самых молодых выживших, когда начался биджас. Это какая-то регрессия, толкающая к нашим наиболее первобытным инстинктам. Мы стали территориально зависимы и не можем больше доверять друг другу. Наши воспоминания потускнели, став смутными и далекими. Жизнь до опустошения я уже не помню. Только это неважно. То, что я осталось от моих воспоминаний, доказывает, что жили мы не достойно. У меня не было пары, не было счастья, с кем бы я его разделил. Всё, через что я прошел, — это испытания, необходимые для того, чтобы я встретил Амару.

— Тем не менее, — говорю я, сдерживая свои эмоции. — В этом мало смысла. Она мне не равна, она намного выше. Сокровище, которое нужно лелеять.

— Я понимаю, Шидан, но они не змай, — качает он головой. — Пока ты не примешь эту разницу, ты не поймёшь её.

Смятение поселилось в моей душе, как черная дыра, оставленная землией, великим песчаным червем.

— Эти женщины слишком сложные! — прокричал в никуда.

Сверре кивает, соглашаясь.

— Но, — он поднимает палец, и его хвост закачался быстрее. — Это делает их ценными сокровищами. Хотел бы ты сокровище, которое тебе не нужно завоевывать?

Я обдумываю эту мысль, пока мы идем. Его слова правдивы и мудры. Как и полагается для старейшины и советника. Амара пробуждает что-то глубоко внутри меня, что я не могу выразить словами. Мысли, чувства и страстная потребность. Она совершенна, удивительна, линии ее челюсти сильны и властны. У других самок мех на голове длиннее, но не у моей Амары. Она держит свою стрижку короткой, ближе к голове. Я уверен, что это практично, но также, она делает её красивой, позволяя линиям её лица и шеи сиять, не отвлекая ни на что внимания.

— Я уверен, что ты прав, — говорю я.

— Да, — соглашается он. — Ты молод. У тебя когда-нибудь была пара?

— Нет.

— Понятно, — говорит он. — Значит, желание для тебя ощущать непривычно.

— Я чувствовал желание и раньше!

— Ах, да, но после опустошения всё изменилось. Желание и страсть, наш инстинкт спариться и защищать партнера стали сильнее чем когда-либо, им стало труднее сопротивляться.

— Да, с этим я согласен.

На своей шкуре уже испытал. Стремление быть рядом с ней и защищать её, просто всепоглощающие. Её упреки не помогают уменьшить их. Как бы она меня ни оскорбляла и ни вела себя грубо со мной, я должен быть рядом с ней. Это единственное, что успокаивает желание. Даже сейчас, находясь вдали от неё, мои чешуйки зудят, словно что-то глубоко внутри моего мозга требует получить её. Я не могу остановить это. Часть моих мыслей всегда с ней. Это странно, прекрасно и в то же время отвлекает.

Что-то мелькает вдалеке. Я замечаю, но не стал бы об этом задумываться, если бы Сверре не остановился и не повернулся. Его вторые веки закрыты, фильтруя свет, но даже в этом случае он прикрывает глаза руками. Мои чешуйки покалывают, я настороже, мои чувства на пределе. Опасность? Мой желудок сжимается от ярости, готовой уничтожить что угодно и кого угодно, кто посмеет угрожать Амаре, моему Лютику.

— Это… — я не заканчиваю мысль.

Нет необходимости называть их. Мы патрулируем периметр города не для развлечения. Купола более чем достаточно, чтобы сдерживать естественные угрозы планеты, но нам нужно беспокоиться о заузлах — работорговцы и главные персонажи страшилок нашей планеты. Они были ужасом, который заставил бы любого капризного ребенка змая лечь спать или вести себя прилично. Я не видел ни одного после опустошения, но Сверре видел их недавно.

Мы не готовы бороться с ними, если они пойдут против нас. Слушая истории Амары, я предполагаю, что именно заузлы напали на её корабль. Думаю, я должен быть благодарен им за то, что они привели её ко мне, но они этого не заслуживают. Они не получат от меня ничего, кроме смерти.

— Нет, — наконец говорит Сверре, и я чувствую, как он расслабляется. — Как продвигается работа по доведению мощности до максимума?

— Отлично, — лгу я.

Амара делает всё возможное.

— Хорошо, нам нужно обеспечить полную защиту, — бормочет он, когда мы возобновляем наше патрулирование.

— Мы должны найти их и атаковать.

— И что же хорошего в этом?

— Элемент неожиданности, если мы удивим их, то сможем прогнать их с нашей планеты.

— Да, — кивает он. — Возможно, это сработает для этой кучки заузлов. А что насчет следующего корабля, что последует за ними?

— Дальше? Мы уничтожим всех, кто придет за нами. Я не позволю никому угрожать ей!

Сверре улыбнулся. Я борюсь с инстинктом ударить его и уничтожить эту улыбку. Он умён и силён, я хочу сбить его с ног, поставить на колени.

— Шидан, поверь мне, их много. Если ты увидишь их корабль, который видел я, это был лишь их экспедиционный корпус. У нас нет достаточного количества людей, чтобы сразиться с ними хотя бы на равных.

— Мы должны защитить их, — говорю я. Имея в виду Амару, и он это знает.

— Защитить, — говорит он. — Так же, как я защищу Джоли.

Меня это не удовлетворило, но я принимаю его ответ. Моя чешуя горит по краям, пока я изо всех сил пытаюсь сдержать свой гнев. Сейчас я не могу его выпустить, цели нет. Надвигающаяся угроза Амаре вне досягаемости.

— Хотел бы я лучше понимать этих людей, — замечаю я. — Почему она не хочет, чтобы я что-то для неё сделал? Она отличается от той, какой я вижу Джоли с тобой или Калисту с Лейдоном.