По следам обречённых душ (СИ) - "CathrineWynnight"

— Пожалуйста! Ну войдите же в моё положение, я любые конспекты и доклады сдам, да хоть индивидуальный проект! Всё-всё сделаю, правда-правда! — взмолилась Кале́са, чуть ли не хватаясь за рукав пиджака профессора.

Мужчина недовольно выдохнул и отодвинулся от студентки. От Калесы не укрылось нежелание профессора встречаться с ней взглядом, что раздражало от пят и до корней волос. Хотя о нраве и упрямстве преподавателя она много наслышана от подруги. Но подобного ожидать никак не могла.

— Мадам Амкапи́р, я всё сказал! Никаких вторых и третьих шансов. Вам и так все преподаватели всё спускают с рук: и пропуски сроков сдачи заданий, и неявки на пары. Я такого отношения к своему предмету не потерплю. Это не то, что неуважение, это бесстыдство и наглость! — Грозный ответ профессора так и норовил разрушить остатки надежды Калесы и ударить по гордости и самолюбию.

Однако она хорошо понимала, что если отступится, то о дальнейшем обучении в академии речи не пойдёт. Калеса не могла позволить допущения подобного исхода. Может это бы и не волновало так сильно, не будь на её плечах груза ответственности. Пусть академка часто забывала о нём и пренебрегала, но не считала за смертный грех, в отличие от профессора.

— Профессор Сэ́псум, пожалуйста, я правда пытаюсь исправиться. Профессора остальных предметов согласились пойти мне навстречу только, если и вы предоставите шанс! Я понимаю, что это было безответственно с моей стороны, но я хочу продолжить обучение!

Они приблизились к кабинету преподавателя; к этому моменту у Калесы сердце упало в пятки. Профессор недовольно скрючился и прошёл внутрь.

— Ваша успеваемость оставляет желать лучшего. За голову нужно браться не когда всё катится по наклонной, а в самом начале, когда есть все шансы для достижения лучших результатов. Об исходах всегда стоит думать заранее, а не надеяться, что вам дадут очередной шанс. Так что хватит за мной ходить!

— Но профессор, я правда такого больше не повторю!

Они всё продолжали спор. Если бы академка могла, то непременно огрела преподавателя чем потяжелее, но такой вольности позволить себе, к сожалению, не могла. На вошедших устремились заинтересованные взгляды. Это раздражало и нервировало ещё сильнее, так и хотелось крикнуть всем недоумкам: «Какого тебрарума вы пялитесь на меня?», но академка усилием воли сдержалась.

Профессор положил папки и книги на стол и тяжело выдохнул. Сэ́псум оценивающе посмотрел на Калесу. Она успела представить, что будет, если её отчислят, и ужаснулась, готовая завыть.

Неужто все старания пойдут прахом? Зря она что ли сторожила его у комнаты преподавателей на выходе из туалета и на каждой перемене после пар? Да академка в жизни ещё ни перед кем так не унижалась!

— Вы ведь не отстанете, да? Какая же вы настырная! Уже две недели прохода мне не даёте! Я так параноиком стану, если вы продолжите из всех щелей вылезать! — возмутился профессор, прожигая Калесу недовольным взглядом. — Ладно, если хотите получить допуск к экзамену, вам придётся сдать все работы, которые вы должны и…

У Амкапи́р появилась надежда, она успела прикинуть, что если поднапряжётся, то сможет отдать все долги в течении следующей недели. Тем не менее её пугала пауза и испытывающий взгляд профессора, которые говорили, что старик выбросит что-то ещё. Она затаила дыхание и с надеждой посмотрела на преподавателя.

— Если хотите остаться в академии, должны набрать самый высокий балл по предварительному семестровому тесту. Вы понимаете, что это значит? Не меньше девяносто шести баллов.

Внутренности вмиг скрутило, а слова ударили, точно гром, грозящийся разорвать перепонки. Калеса помрачнела, стала чернее грозовой тучи. Девяносто шесть баллов — самый высокий результат по предмету профессора, но ещё никто не смог набрать больше девяноста трёх. Калеса поняла, что пришёл конец её беззаботным денькам в академии.

— Но… но, но это же невоз…

— Это мои условия. Или соглашаетесь или вон, — безжалостно проговорил профессор, устремив взгляд куда-то вперёд. — А теперь идите, у меня лекция. Ах, да! Прихватите с собой господина Присфидума. Малер, на выход.

— Да, профессор, — отозвался кто-то за спиной поникшей академки.

Ошарашенная Амкапир послушно повернулась. Она наткнулась взглядом на кудрявого темноволосого юношу, но он её не интересовал от слова совсем. Она старалась не упасть в бездну отчаяния, в которую её толкал профессор. Потупив взгляд, Амкапир поспешила удалиться, в ушах по-прежнему стоял гул ультразвука.

От горечи Калеса сейчас раздосадовано прикусила губу. Так она приучила делать себя ещё в детстве после инцидента, о котором предпочитала бы не вспоминать. Однако проклятая привычка никак не давала забыться. Тогда академка почувствовала, что пропасть становится всё больше, а сама она еле удерживается, чтобы не упасть с обрыва. Охваченная унынием, она перестала видеть кого-либо вокруг себя.

Академия кувелов,кабинет профессора флофа

Гогот студентов стих, превращая аудиторию в обитель тишины. Впрочем, именно такими профессор Сэ́псум, преподаватель предмета флоры и фауны, и желал видеть свои лекции. Студенты, включая Малера, уже давно привыкли к требованиям преподавателя и старались придерживаться правил, чтобы не потерять расположение, которого и без того было сложно добиться.

Помрачневшая фигура Калесы заинтересовала Малера, увидевшего небольшое «представление».

— Малер, тебе нужно идти, а то профессор рассердится, — робко заговорила Лания, чем привлекла внимание.

Кивнув, он пошёл на выход, как в кабинет влетел опоздавший. Едва завидев его, Малер застыл в дверном проёме и резко метнул взгляд на подругу. Академец не мог не заметить, как она сжалась и вперила взгляд в дрожащие на коленях ладони, однако ничего сделать он не мог. Отщепенцу оставалось понадеяться, что брат Лании не осмелится даже косо глянуть на сестру в присутствии профессора Сэпсума. Помявшись с секунду в нерешительности, он сжал руки в кулаки и ушёл, сделав короткий поклон головой преподавателю, а после закрыл за собой дверь.

Не смотря на одолевающую тревогу, внимание Малера переключилось на растерянную академку впереди, а точнее, как ему показалось, и вовсе лишившуюся всех чувств разом.

Малер понимал, что они оба опоздают, но обгонять Калесу не торопился, скорее наоборот, наблюдал и изучал. Ему, конечно, было глубоко плевать и на её эмоциональное состояние, и на проблемы с учёбой. Да, что уж там, он и людьми-то никогда почти и не интересовался должным образом. Можно было бы спихнуть всё на интерес наблюдения за другими, но и этой чертой Малер не славился, однако, наблюдать именно за этой особой казалось ему увлекательным.

Когда они подошли к аудитории, Калеса постучала и вошла, следом втиснулся Малер. Он предварительно склонил голову перед профессором и поднялся к своему месту у стены. Отщепенец всегда старался садиться на два ряда выше парты Калесы Амкапир и украдкой наблюдал за ней. Вероятнее всего даже не подозревал, как пугающе выглядел.

Усевшись, он тайком стрельнул глазами в сторону объекта наблюдений. Внешний вид Калесы оставался неизменным: ухоженные белокурые волосы струились по плечам и доходили до середины спины; на опрятность и аккуратность указывала её форма, всегда чистая и свежая. Малер также замечал лёгкий макияж, без которого академка ещё ни разу не выходила «в мир». Если бы отщепенец не следил за ней, то вряд ли бы знал, что она сущий монстр, которого недолюбливает добрая половина студентов. Не без причины, конечно. Академец временами желал бы не видеть её гнусной стороны.

Перед ним неоднократно случались конфликты Калесы с другими студентами из-за её чрезмерной заносчивости, эгоистичности и нетерпимости. Только один человек каким-то чудом выдерживал её отвратительный, по мнению Малера, характер: это единственная подруга Калесы — Лаура. И то лишь по одной причине — сама подружка была точно такой же, хоть и проявляла свои отрицательные качества не так явно.