Кто сделал бога (СИ) - Жукова Юлия Борисовна
— Я понял, — прошелестел он.
— Знаю я, как ты понимаешь! — не успокоилась Зинаида Матвеевна. — Чтобы немедленно пошёл и всё выкинул! И больше чтоб ни-ни! Ох, — от переживаний и размашистых жестов у неё взыграла межрёберная невралгия, так что Зинаида Матвеевна схватилась за грудь и застыла, ожидая конца приступа.
Мальчик загнанно кивнул.
— Всё сделаю.
— И обещай мне, что больше мне такого не сотворишь! — настояла Зинаида Матвеевна, которую никакие болезни не могли остановить на пути к чистоте.
— Обещаю, — внезапно громко и как-то торжественно произнёс Мух и поклонился снова, как в первый раз, заложив руки под мышки. Выглядел он при этом очень несчастно.
— То-то же. — Невралгия наконец отпустила, и Зинаида Матвеевна вздохнула свободнее. — Иди выбрасывай.
Мух скуксился, как будто собрался заплакать, но послушно пошёл убирать.
1 июля
Анатоль Сержо, руководитель проекта
Сегодня пришлось отстрадать подряд две прессухи. На первой какие-то грёбаные правозащитники внезапно вспомнили о проекте и давай выяснять, на каком правовом основании мы держим законопослушного гражданина под замком. Честное слово, не знаешь, с какого места начать возмущаться: он и не гражданин, и мы его не держим, и законопослушность его большой вопрос, да ещё и оснований у нас вагон и маленькая тележка. Пришлось вызывать по видеосвязи муданжца, чтобы втирал им за правовые основания, информированное согласие и всю вот эту дребедень. Можно подумать, если бы подопытный просто приехал на Землю по паспорту ЗС, который теперь муданжцам свободно выдают, снял хату где-нибудь в мировой столице и поселился там среди офисного планктона, мы бы не огребли народные протесты с требованием безопасников на мыло. Короче, один гастрит от них.
Вторая пресс-конференция была и того хуже. Там собрались психоделичные отморозки, из тех, что дымят сомнительным куревом под забором заповедника, и их интересовало, не собираемся ли мы уважить чувства верующих. Честно говоря, мне даже боязно стало за нашу тварь. Вот пустишь к нему таких, раздерут же на сувениры! Он хоть и стрёмное невесть что, но тихенький, я б даже сказал, затюканный. От уборщицы шарахается, под взглядом завлаба пригибается… А тут стада фанатов. Да он ни отбиться от них не сможет, ни сбежать. Разве что телепортироваться сообразит, но с соображалкой у него тоже туговато. Вон, тест айкью завалил в ноль, а туда же, разумный. Эдак мы потеряем опытный экземпляр, и придётся потом ещё выслушивать сто тыщ каверзных вопросов, куда же мы смотрели. Не говоря уже, что с Мудангом дипломатию порушим, а они тем временем, как доносит разведка, потихоньку прибирают к рукам остатки джингошского вооружения. Дескать, в счёт контрибуции.
Короче говоря, день был препоганейший. После второй прессухи даже домой идти было неохота. Вроде как надо бы что-то полезное сделать, а не только от всяких сволочей отбрёхиваться, но ни сил, ни мозга не осталось. Дома ещё у жены идеи всякие — давай в отпуск съездим, давай ковёр на лоджию выберем… У меня проект месяц как стартовал, какой отпуск, какой ковёр?! Может, оборудовать себе комнату здесь, на объекте? Кто мне запретит? А ей сказать — потребовали.
Открыл форму для подачи на размещение и понял, что на это сил уже тоже нет. Напишите обоснование тому-сему, обрисуйте свой портрет как жильца и сошлитесь на трёх человек, с которыми вам приходилось квартировать, чтобы они дали рекомендации. Подопытного вот ни о чём таком не просили! Может хоть разносить свою комнату в щепки, никто его не выгонит!
Весь день впроголодь, жрать хочется до ужаса, и гастрит тут как тут, а на объекте в таком позднем часу только печенье из автомата и какие-то морковные палочки. Надо хоть растворимой овсянки запасти или киселя какого-нибудь…
Пошёл порыскать на кухне, вдруг остался суп или хоть каша с завтрака… Сидит там это чучело, харчит что-то. Похоже, опять тухлятину из помойки спёр. Ну, моё какое дело, муданжец никаких предписаний по диете не присылал. Хочет жрать пропастину — пусть его.
При виде меня засуетился, дрянь за обе щеки залямал и проглотил, не жуя. Впрочем, кто сказал, что он так-то жевал. Лицо как-то у него дёрнулось странно, как будто только что на месте рта хобот был. Но это мне, наверное, с устатку мерещится.
— Чё ты от меня-то шарахаешься? — фыркнул я. — Не я тут убираюсь.
Он кивнул и остался сидеть, руки так и лежали на столешнице с загнутыми пальцами, как будто всё ещё держали что-то, да только того уж след простыл. Меня раздражало, что он следит за мной своим расфокусированным взглядом, как будто не до конца в сознании. Впрочем, наверное, так и было.
Я пошарил в холодильнике, но ничего безопасного там не нашёл: хлеб, соусы, сиропы какие-то… Варенье. Бабка небось своё таскает. Желудок пронзило острой болью, и я начал хлопать дверцами шкафчиков, прижав одну руку к животу. Надо снова таблетки с собой носить. Давно уже приступов не было. Может, тут хоть тупо крупа какая-нибудь есть? Домой пилить — это часа полтора, сейчас самый час пик, я ж загнусь. Только если заскочить в клинику в ближайшем городе… И часа полтора ждать там в очереди. Проклятого риса навалом, от него только хуже будет…
— Вам… нездоровится? — донёсся тихий голос подопытного, похожий на далёкое зудение комара. Аж дрожь по позвоночнику пробежала.
— Нормально всё, — огрызнулся я.
— Живот болит? — снова прикопался он. — Я могу помочь. Я про живот уже много всего знаю.
Я обычно не вслушиваюсь в бред, который он несёт, но меня смутило это “уже”. Про что ещё он собирается узнать?
— Что такое гастрит, знаешь? — хмыкнул я. Надо хоть тупо воды попить, что-то совсем худо. На прессухе печенье какое-то съел, что ли? Не заметил.
— Нет, — слышно разочарование в голосе.
— Ну так погугли.
Закинувшись парой стаканов воды, я повернулся к раковине и краем глаза заметил, что это чудо уже сидит носом в планшете. Голубоватый свет снизу делал его острое лицо ещё стрёмнее, чем оно выглядело на самом деле. Правда, что ли, гуглит? Жрать по-прежнему хотелось. Обшарив ещё три шкафа, я наконец нашёл какой-то завалившийся за коробки суп для худеющих — из овсяной муки с сельдереем и какой-то химией. Ну хоть овсянка, хуже не будет.
Хуже стало. То есть просто ни в сказке сказать, насколько хуже. Запил ещё тремя стаканами воды. Пришлось сесть и согнуться, вмяв кулак в живот. Подташнивало.
— Я понял! — раздался радостный голос. Этот ещё придурок общаться хочет. Отвалил бы уже в свою комнату, надо уборщице сказать, чтобы не гоняла его, пускай там помойку разводит…
Внезапно всё прошло, как рукой сняло.
— Так лучше?
Красная физиономия подопытного внезапно оказалась очень близко, а закорюченные пальцы нависли над плечом, будто собрались впиться. И глаза у него… Блик, что ли, от лампы над раковиной? Показалось, будто зрачок не один, а множество, как икринки… Примерещится же на фоне болезни. Но не болело больше совсем. Я сидел, прислушиваясь к своим ощущениям.
Нет, ну ладно, отпустило — и хорошо. Жрать всё ещё хотелось. Сгорбленная фигура, нависшая над плечом, зашевелила хоботком и зафыркала.
— Ой, может, я что не так сделал? Или вы с детства болеете? Ну не больно же больше? Вы как?
Я внезапно осознал, что сижу тут в полутёмной кухне один во всём здании с этим негуманоидом, и если он начнёт меня жрать, охрана от ворот не услышит. А если и услышит — что она сделает?..
— Всё нормально, — немного не своим голосом выпалил я и встал, чтобы хоть отойти от него подальше. Он принялся тереть скрюченными пальцами уголки рта, как муха умывается. — Пора домой. Спасибо-досвиданья.
Чем дальше я от него уходил, тем ярче накатывало осознание, как стрёмно это всё было только что. Из дверей я вылетел, как пробка из бутылки, вскочил в свою авиетку и велел её ИИ гнать как можно быстрее. Только когда долетел до телепорта, полегчало: спокойный, знакомый, хорошо освещённый вестибюль, места ожидания своей очереди, кофейный автомат. Передо мной было пять человек, и я выпил полстакана кофе, прежде чем вспомнил о приступе и сообразил, что это была плохая идея. Но боль не вернулась. На всякий случай открыл приложение клиники и записался к своему гастроэнтерологу на утро. К счастью, когда я вернулся домой, жена уже спала у себя в комнате и вопросом ковра меня не мучила.
