Ледяные, ледяные малыши (ЛП) - Диксон Руби

Черт возьми. Я в отчаянии прижимаюсь лбом к его груди. У меня нет даже пяти минут, не так ли? Не с двумя младенцами и без молока в поле зрения. Я — мама.

Дагеш тихо стонет. Он похлопывает меня по спине.

— Ты спи. Я подойду к ней.

— Все в порядке, — говорю я, садясь. — Это просто голодный крик. — Из моей груди течет в ответ на ее вопли, так что я вполне могу встать. — Ты спи, — говорю я ему, поднимаясь на ноги. — Я позабочусь об Анне. — Надеюсь, я смогу накормить ее до того, как Эльза проснется. Если так, может быть, у нас все-таки будет время немного посидеть в укромном уголке…

Но Дагеш встает на ноги и трет глаза одной рукой.

— Я все равно должен идти на охоту.

Я беру на руки свою сердитую малышку — бедняжка Анна всегда такая капризная — и прижимаю ее к груди, укутывая нас мехом для тепла. Я сажусь на свой любимый табурет и хмурюсь, когда Дагеш собирает свои разбросанные кожаные вещи и начинает надевать их снова.

— Ты так поздно вернулся домой прошлой ночью. Сегодня вернешься также?

Он кивает, пристегивая ремень. Он не смотрит на меня.

— Бек говорит, что остальным не так везет на охоте. Вчера Таушен вернулся с пустыми руками. Эревен тоже. Мне повезло, поэтому я должен выйти и продолжить охоту. У нас должна быть еда на этот жестокий сезон.

Вряд ли это кажется справедливым. В последнее время мы даже пяти минут не проводим вместе.

— Просто отправь их охотиться по твоим следам, а сам возьми выходной, Дагеш.

Эльза хнычет, и прежде чем я успеваю поднять ее, Дагеш оказывается рядом. Он прижимает ее к себе, целуя в крошечное личико, прежде чем прижать ее к моей свободной руке, чтобы обе близняшки могли кормиться грудью.

— Я бы хотел, чтобы я мог, — говорит он, глядя на нас сверху вниз с очень задумчивым видом. — Но я должен кормить свою семью и свое племя. Я буду дома как раз к ужину. — Он хватает свое копье, наклоняется, чтобы поцеловать меня в макушку, а затем снова выходит из пещеры.

Я вздыхаю. Похоже, еще один день на Ледяной планете врозь. Я смотрю на открытую дверь в мою пещеру, потому что Дагеш забыл опустить экран конфиденциальности, и я задумываюсь. Не забывал ли он закрывать двери раньше, когда вставал, до того, как появились дети? Я не думаю, что он забывал. Неужели… что-то изменилось между нами? Однако этого не может быть. Мы пара по резонансу. Это что-то вроде вечности.

Так в чем же тогда дело?

***

Я не позволяю себе долго хандрить. Дагеш занят, но я знаю, что он любит меня и обожает детей. Что бы ни происходило, мы с этим разберемся. Может быть, не сегодня, так как он на охоте, но скоро.

А пока я могу выбрать, быть ли мне одинокой и грустной в своей пещере весь день, или я могу выследить Айшу и подружиться с ней.

Конечно, передвигаться с близнецами на руках может быть непросто. Мне требуется несколько минут, чтобы отрегулировать двойной слинг-переноску, который Меган сделала для меня, и к тому времени, как я устраиваю одну дочку, другая начинает суетиться. Значительно позже, когда я выхожу из пещеры, чтобы направиться к главному костру, малышки уже кричат. Но в конце концов я добираюсь до главного костра и прихожу как раз в тот момент, когда Стейси готовит к завтраку лепешки из корнеплодов и немного сушеного мяса. Это не совсем Макдональдс, но сытно. Она протягивает мне одну, и я ем ее стоя, так как дети вроде успокоились. Джорджи, Клэр, Ариана и Марлен сегодня сидят у костра. Все они держат своих детей на руках, кроме Клэр, у которой живот только-только стал проявляться.

Я беру завтрак у Стейси и ем его стоя. Остальные тихо болтают, Ариана с тревогой похлопывает по спине маленького Аналая, самого, наверное, капризного ребенка во всей пещере. Я говорю себе, что это месть за то, что его мама сама такая, но мне жаль Ариану. Она всегда причитает, ухаживая за постоянно плачущим Аналаем, и я знаю, каково это. Моя Анна — зануда, но Аналай — это нечто другое.

Конечно, присутствие Арианы и Аналая означает, что мне не придется долго оправдываться по поводу того, почему я не собираюсь тусоваться со всеми у костра этим утром. Один капризный ребенок означает, что другие тоже начнут капризничать, и даже обычно счастливая Тали Джорджи выглядит смущенной. Она засовывает кулачок в рот и сосет его, как будто пытается решить, заплакать ей или нет.

— Я не могу остаться, — говорю я остальным. — Нужно убраться в доме. Кто-нибудь видел Айшу?

Марлен бросает на меня недоверчивый взгляд. Она фыркает.

— Зачем тебе она? Она тебе что-нибудь сказала?

Это только подтверждает мое ощущение, что нам нужно включить ее. Племя маленькое, и мы все должны держаться вместе. Бедная Айша.

— Нет, — говорю я весело. — Я хотела заняться… эм, сортировкой чая, а я слышала, что она хорошо разбирается в них. — Я, конечно, только что выдумала это дерьмо навскидку, но даже для меня это звучит правдоподобно.

— Сортировка… чая? — спрашивает Джорджи, вытаскивая клок шерсти из руки Тали, прежде чем она успевает засунуть его в рот.

— Да, сортировка чая. — Я придерживаюсь этого. — Я устала от одних и тех же ароматов и подумала, что, может быть, она могла бы помочь мне составить несколько новых. У меня есть тонна сухих листьев, которые я сорвала незадолго до рождения близнецов, но мне они все кажутся одинаковыми.

— Возможно, она все еще в своей пещере, — говорит Ариана. — Их пещера находится прямо рядом с моей и Золая. Я видела там Химало раньше, и я не думаю, что они ранние пташки. — Аналай икает, а затем начинает кричать, и лицо Арианы вытягивается. — О нет. Все в порядке, дружочек! Давай. — Она встает на ноги, покачивая ребенка, и уходит, пытаясь успокоить его.

Маленькое личико Тали морщится, и она издает несчастное блеяние. Мгновение спустя сверток, мирно спящий на груди Марлен, просыпается. Пейси прижимается к спине Стейси, и он тоже недовольно хнычет.

Я так быстро сваливаю отсюда, пока близнецы не подхватили это.

— Надо бежать, — говорю я им. — Спасибо, что подсказали. И за завтрак! — И я убегаю оттуда так быстро, как только могу, с двумя младенцами, спящими в слинге.

Сеть пещер, из которых состоит дом племени, просторная и разветвленная, и я не тороплюсь, бродя по каменистому коридору, чтобы убаюкать своих близнецов. Я прохожу мимо пещеры Харлоу и останавливаюсь, чтобы поздороваться, так как ее экран конфиденциальности не закрыт. Рух показывает своему сыну Рухару резной кубик из кости, а у Харлоу на коленях лежит какое-то оборудование — а еще на ней самодельные увеличительные линзы на глазах. Она моргает мне, затем возвращается к работе.

— Привет, Нора. В чем дело?

— Просто избегаю центра плачущих детей, — говорю я тихим голосом, улыбаясь, когда Рух прячет кубик в свой огромный кулак, а маленький Рухар хихикает и тянется к руке своего отца. Умный ребенок. Ему нет и шести месяцев, а я почти уверена, что он опережает большинство нормальных человеческих младенцев. — Как у вас дела, ребята?

— Я работаю над тем, чтобы собрать воедино этот дурацкий штормовой трекер. Я подумала, что это может быть полезно в предстоящем сезоне, но я не могу заставить его включиться, и мне нужно спросить об этом компьютер, а он находится на корабле старейшин. Грр. — Харлоу трясет кулаком в сторону квадратной машины для сборки деталей у нее на коленях.

— Вы, ребята, скоро вернетесь на корабль старейшин? — Я знаю, что она и Рух предпочитают жить там, потому что Рух все еще не в восторге от жизни племени после столь долгого пребывания в изгнании.

Она качает головой и шевелит пальцами крошечную проволочку.

— Вэктал посадил всех под карантин после всей этой истории с Лилой. Ты же знаешь, каким он бывает.

Я вздыхаю. Да, я знаю. Когда он чувствует, что люди валяют дурака или племя работает не как хорошо смазанная машина, Вэктал становится железным кулаком.

— Вероятно, не помогает то, что охота плохая, а зима будет отстойной. — Я провожу рукой по белокурым волосам Анны. — Дагеш двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю охотится, чтобы попытаться подготовиться к зиме — извините, жестокому сезону.