Элли Каунди - Воссоединенные
Он протянул мне лист бумаги, и я посмотрела на напечатанные слова:
Офицеры нашли меня в лесу в Тане возле моего рабочего лагеря. Я ничего не помню о последнем вечере и ночи. Все, что я знаю, что каким-то образом оказалась в лесу.
Я продолжаю вспоминать. — У нас есть женщина-офицер, способная подтвердить, что она нашла тебя в лесу, — сказал он.
— И идея такова, что мне дали красную таблетку, — продолжила я. — Чтобы забыть, что я видела, как они увозят других девушек на воздушных кораблях.
Он кивнул: — Видимо, одна из девушек вызвала беспорядки. Они дали красные таблетки другим девушкам, которые проснулись и увидели ее.
Инди, подумала я. Это она тогда бежала и кричала. Она знала, что происходило с нами.
— Итак, мы скажем, что после этого ты пропала, — сказал он. — Они потеряли тебя из виду на минуту, и пока ты блуждала, красная таблетка оказывала воздействие. Затем, несколькими днями позже, они нашли тебя.
— Как я выжила? — спросила я.
Он постучал по бумаге передо мной.
Мне повезло. Моя мать научила меня различать ядовитые растения. Так что я находила пропитание. В ноябре еще остаются растения, пригодные в пищу.
В общем-то, эта часть истории была правдой. Слова моей матери помогли мне выжить в Каньоне, а не в лесу.
— Твоя мать работала в Питомнике, — сказал он. — И ты бывала в лесу прежде.
— Да, — подтвердила я. Но этот лес был на Холме, а не в Тане; но, надеюсь, этого будет достаточно.
— Тогда все складывается, — подытожил он.
— Разве, что Общество не будет задавать вопросы слишком дотошно, — ответила я.
— Они не будут, — сказал он. — Вот серебряный ящик и контейнер с таблетками взамен тех, что ты потеряла.
Я взяла их и открыла контейнер с таблетками. Одна синяя, одна зеленая. И одна красная, вместо той, что я, якобы, приняла по приказу чиновника в Тане. Я подумала о других девушках, которые по-настоящему приняли таблетку; большинство не вспомнит Инди, как она кричала. Она исчезла. Как и я.
— Запомни, — сказал он. — Ты можешь помнить, как очутилась в лесу и как искала пропитание. Но ты забыла все, что действительно случилось двенадцатью часами ранее, прежде чем оказалась на воздушном корабле.
— Чем я должна заниматься во время пребывания в Центре? — спросила я его. — Почему они сказали, что будет больше толку, если я буду служить Восстанию внутри Общества?
Я видела, что он оценивает меня взглядом, решая, смогу ли я действительно сделать то, что он хочет. — Центр — место, куда тебя планировали отправить для окончательного рабочего места, — произнес он. Я кивнула. — Ты — сортировщик. Один из лучших, по данным Общества. Сейчас, думая, что ты восстановилась в трудовом лагере, они будут рады твоему возвращению, и Восстание сможет использовать это. – А затем он рассказал мне, какие данные сортировки нужно искать, и что мне следует делать, когда я найду что-либо. — Тебе понадобится терпение, — сказал он. — Поиск может занять какое-то время.
Оказывается, это был мудрый совет, так как мне до сих пор не довелось сортировать что-либо необычное. Не то, что я помню, во всяком случае.
Но, думаю, все в порядке, — мне не нужно Восстание, которое указывает, как бороться с Обществом.
Всякий раз, когда могу, я пишу буквы. Я создаю их многими способами: «К» из переплетенной травы; «Х» — две веточки, скрещенные друг с другом, темная влажная кора на фоне серебристого металла скамьи в зеленом парке недалеко от моей работы. Я выкладываю на земле колечко из камешков в форме буквы «О», как открытый рот. И конечно, еще я пишу так, как учил меня Кай.
Куда бы я ни шла, я стараюсь увидеть новые буквы. До сих пор еще никто не писал, а если и писали, то я не замечала этого. Но это случится. Может быть, сейчас кто-то обжигает палочки так же, как по рассказам Кая делал он сам, и готовится написать имя своего возлюбленного.
Я знаю, что я не одна, кто подобными действиями совершает маленькие мятежи. Это все люди, плывущие против течения и тени, медленно плывущие в глубине. Я одна из тех, кто смотрит вверх, когда что-то затмевает солнце. И я сама тень, скользящая вдоль горизонта, там, где земля сливается с небом.
Снова и снова, день за днем я толкаю камень, который Общество заставило меня катить на вершину холма. Внутри меня еще остается то, что придает мне сил — мои мысли, камешки моих собственных желаний. Они кувыркаются в моей голове, некоторые отполированные до блеска от постоянного вращения, некоторые — новые, требующие огранки, а другие — уже разбитые.
***
Убедившись, что стихи не видны, я спускаюсь вниз из прихожей своей маленькой квартирки в фойе. Я уже открываю дверь, когда снаружи раздается стук, и я останавливаюсь. Кому сейчас могло что-то понадобиться здесь? Как и многие другие, кто работает по назначению, но еще не праздновал Заключение брака, я живу одна. И как в городке, мы не поощряем визиты в наше жилище.
У двери стоит чиновница, приятно улыбаясь. Она пришла одна, что странно. Чиновники почти всегда перемещаются группой из трех человек. — Кассия Рейес? — спрашивает она.
— Да, — отвечаю я.
— Мне нужно, чтобы вы прошли со мной, — произносит она. — Вы нужны в сортировочном центре для дополнительных рабочих часов.
Но сегодня я хотела увидеть Кая. Казалось, что, наконец, судьба повернулась к нам лицом — его окончательно определили в Центр, и в сообщении, которое он мне отправил, говорилось, где мы сможем встретиться по прибытии. Иногда доставка письма занимает недели, а не дни, но это пришло быстро. Раздражительность нарастает, пока я смотрю на чиновника в белой униформе с безразличным лицом и аккуратно висящими знаками отличия. Не беспокойте нас больше, думаю я. Используйте компьютеры. Позвольте им делать всю работу. Но это уже идет против одного из ключевых убеждений Общества, о чем нам втолковывают с детства: Техника может подвести нас, как это случилось с предыдущими обществами.
И тогда я понимаю, что требование чиновника, возможно, скрывает что-то большее — может, пришло время сделать то, о чем меня просило Восстание?
Выражение ее лица остается ровным и спокойным. Невозможно понять, о чем ей известно, или на кого она на самом деле работает. — Другие встретят нас на остановке аэропоезда, — говорит она.
— Это надолго? — спрашиваю я ее.
Она не отвечает.
***
Сидя в аэропоезде, мы проплываем мимо озера, которое кажется темным на расстоянии.
Никто здесь не ходит к озеру. Оно по-прежнему страдает от загрязнения со времен предыдущих обществ и не является безопасным для прогулок или питья. Общество убрало большую часть доков и пристаней, которые люди использовали раньше для хранения лодок. Но в светлое время дня можно разглядеть три пирса, оставленные в одном месте и выступающие в воду, как три пальца, все одинаковой длины, все досягаемые. Несколько месяцев назад, когда я впервые приехала сюда, я рассказала Каю про это место, что оно отлично подойдет для встреч, он мог бы увидеть сверху то, что я заметила внизу.
