Алина Борисова - Город над бездной
Анхен спокойно смотрел вперед, предоставив меня самой себе. Для него этот полет был очередным, миллионным, миллиардным по счету, и вряд ли его хоть как-то интересовали виды наизусть знакомых окрестностей, или хоть чем-то напрягал процесс управления машиной. Он просто летел – ни к чему не стремясь, ничего не торопя. Меня невольно завораживала эта его способность – очень спокойно ждать чего бы то ни было, словно у него – все время этой галактики, и весь мир согласиться подождать вместе с ним. Нет, он очень торопился быстрее вылететь, и сейчас летел, наверное с максимально возможной скоростью, но отменить эти полчаса пути он не мог, и потому просто ждал, когда они истекут. Спокойно, неторопливо. Может просто летел, как дано летать лишь вампирам – заплутав душей в облаках и ветре.
Нет, нахождение вместе с вампиром в ограниченном замкнутом пространстве не способствует сохранению способности критически мыслить. Я его недавно практически ненавидела, а вот сейчас уже почти любила, ну, или может, просто – весьма романтически поэтизировала.
Усть-Каменка приближалась. Укутанную снегом реку различить среди полей было сложно, а вот небольшие домики этого городка были сверху как на ладони. Городок был небольшой, провинциальный, с уютными кривыми улочками, небольшими косогорами, уходящими покато к реке. Самые последние его дома отделяло от Бездны метров двести. И эти двести метров, отгороженные высоким забором с колючей проволокой наверху, явно являлись полосой отчуждения, снежный ковер там не прорезала ни одна тропинка, ни один след. Меня этот бетонный забор, признаться, весьма покоробил. Понятно, это сделано из предосторожности: свалиться нечаянно в Бездну – это не в речку, тут без вариантов. Но можно же было сделать это как-то… изящнее, что ли.
Видимо, чтобы не вызывать моих опасений, Анхен начал снижаться еще на подлете к городу, над рекой, двигаясь вдоль ее замерзшего русла. Через Усть-Каменку мы летели на высоте, наверное, третьего этажа. Толи наплевав на все правила, которые запрещают летать через город столь низко, толи наврал он мне про все эти правила.
Впрочем, сейчас этот вопрос меня не волновал. Сердце замирало в предвкушении и страхе: мы приближались к Бездне. Ведь, что бы там светлейший куратор ни говорил, но всегда был ровно один способ понять, что именно он задумал, и этим способом мне предстояло воспользоваться с минуты на минуту. Прилететь с вампиром на край Бездны – это… это надо один раз попробовать пережить, и, если получиться, всю жизнь об этом потом всем рассказывать – будет хитом любой беседы, на зависть подругам. Но для начала – надо как-то это пережить.
На том же уровне, где стена ограничивала город, реку перегораживала в несколько рядов толстая кованная решетка. И это тоже было понятно. Течение здесь, видимо, весьма ощутимое, и чтобы ни пловец, ни лодка, ни что крупнее… И даже если одна из секций первого ряда будет повреждена или протаранена, останется еще несколько рядов, чтобы затормозить и удержать потерявшее управление судно.
Через реку был переброшен мост, по нему изредка проезжали машины, шли куда-то люди. Замерзшую реку прорезало множество тропинок, была хорошо различима лыжня, и даже несколько лыжников на ней. В одном месте был расчищен каток, и мальчишки играли там в хоккей. Мы летели настолько низко, что нас видели все. И замирали, провожая восторженным завороженным взглядом.
– Анхен, а как же дети? – не выдержала я.
– А что дети? – невозмутимо поинтересовался Анхен.
– Ну, они же не должны видеть вампиров, а они нас видят.
– Ну, во-первых, они видят не нас, а только мою машину. И я не думаю, что в этой стране есть дети, которые считают, будто вампиров не существует. Так вот один только что мимо пролетел. А во-вторых, задача не в том, чтобы дети не видели вампиров. Задача в том, чтоб они их не чувствовали, не ощущали того, что стоящий – да хоть прямо перед ними – вампир. Не общались с нами, даже в неузнанном виде, дольше пяти минут. Иначе мозг горит. Не выдерживает напора нашего ментального излучения. И дальше это существо – уже не ребенок и не человек – может стремиться только к полному слиянию, ему физически больно, если он не ощущает рядом вампира. Поверь, это гуманнее сразу убить, без вариантов. И поверь, такими вещами у нас не играет никто и никогда. Даже чтобы покрасоваться перед хорошенькой девушкой. У нас, знаешь ли, слишком редко рождаются дети. И иногда мне кажется, что мы ценим ваших детей гораздо больше вас самих. Особенно после того, что я вижу иногда в больнице… – он вздохнул, чуть качнув головой. – Так возвращаясь к твоему вопросу: я никогда не причиню зло ни одному ребенку. Тебе – запросто, а вот за них можешь быть спокойна. Помнишь, мы гуляли в парке, и там была куча детей, и прямо у нас под ногами. Но ни один из них не почувствовал в тот день вампира. А сейчас – да, все знают, что в машине вампир. Но ощутить меня на таком расстоянии они не смогут. И даже когда мы выйдем из этой машины, мы все равно будем слишком далеко, чтоб им хоть что-нибудь угрожало. Успокоил?
Ага, особенно фразой «тебе – запросто». Как-то даже резко интересно стало: зло мне собираются причинять вот прямо сейчас, или это он так, на перспективу. До подкатившей к горлу тошноты интересно, и глубоко плевать уже на всех детей и все вампирские принципы. Вот мы прилетели. Почти прилетели. А дальше – что?
Глава 5
Возлюбленный
Анхен опустил машину на самом краю Бездны. Вернее, не долетев до края всего десятка шагов. Мы медленно опустились в густой нетоптаный снег, кабина потеряла прозрачность, двери открылись. Я сидела, не шевелясь, завороженно глядя, как он обходит машину и вплотную приближается к моему креслу. Его руки нежно скользнули мне на живот, расстегивая удерживающие меня ремни. Лицо его было так близко, а улыбка на нем – светлой и чистой.
– Идем? – он протягивал мне две руки сразу, готовый принять и помочь мне выбраться наружу.
Но я еще сильнее вжалась в кресло:
– Анхен, а может, не надо? – получился только слабый шепот, настолько перехватило горло.
Его глаза смотрели на меня очень ласково, когда он шепнул в ответ:
– Обними меня.
И я положила дрожащие руки ему на плечи, и, зажмурившись, прижалась виском к его виску. Я боялась его сейчас больше всего на свете, но кроме него, мне было не у кого искать защиты от своих страхов. Очень аккуратно он обнял меня, притягивая вплотную к себе и помогая выбраться из машины. Негнущимися ногами я сделала первый шаг в снег. Он чуть отступил, не отпуская меня, заставляя сделать еще один, и еще.
И, наконец, замер, очень нежно поглаживая меня по спине. А я прижалась к нему всем телом, буквально вдавливая себя в него и не замечая этого, обхватив руками за плечи, зарывшись носом в его воротник и не разжимая глаз. И каждую клеточку моего тела била дрожь.
