Алина Борисова - Город над бездной
Абсолютно обтекаемой формы, словно и в самом деле огромная, вытянутая по горизонтали капля, машина на глаз не имела ни окон, ни дверей. Но вот Анхен сделал что-то неуловимое, и словно отогнулся лепесток прекрасного цветка – открылась дверь. Я увидела салон: два кресла, какие-то приборы перед дальним, руля нет, за креслами – что-то вроде шторки, отделяющей переднюю часть салона и скрывающей все остальное.
Анхен помог мне сесть в кресло, очень плотно пристегнул меня к нему ремнями, и на какой-то миг, когда его руки слегка скользили по моему животу, затягивая крепления, я ощутила себя так, словно меня обездвиживают для чего-то крайне непристойного. Но поспешно постаралась выбросить это из головы, а то кто его знает, может он еще и мысли читает.
Лицо Анхена было абсолютно бесстрастно, лишь на губах едва обозначилась усмешка. Но она могла относиться к чему угодно, он и так постоянно надо мной смеется, особенно когда начинает говорить что-нибудь серьезно-пресерьезно. Впрочем, сейчас он молчал. Бросил мою сумку куда-то за шторку, отправил вслед за ней, правда, куда аккуратней, свой достопамятный чемоданчик. Обойдя машину, занял водительское кресло (или как оно там называется, если машина летает?).
Перед ним слабо мерцала приборная панель – ровные ряды абсолютно плоских, едва обозначенных контурами кнопочек. Анхен набрал какую-то комбинацию, и чуть выше засветился небольшой экран, по которому поползли строчки совершенно незнакомых знаков и символов – и не цифры, и не буквы, вообще ни одного значка, похожего хоть на что-то. Еще пара легких нажатий – и стены кабины словно исчезли, став не просто прозрачными – невидимыми. Остались только наши кресла, приборы перед Анхеном, а вокруг – внизу, вверху, по сторонам – были только усыпанная снегом крыша, небо, солнце, облака. Вот разве что ветер в лицо не бил, и явственно ощущалось тепло. Я даже вытянула руку, чтобы убедиться, что машина не исчезла, и мы по-прежнему находимся в ней, и рука ощутила гладкую прохладу дверцы, и в тех местах, где пальцы соприкоснулись с ней, ее стало немного видно.
Меж тем Анхен положил правую руку на небольшой рычаг, который прежде я даже не заметила, чуть потянул его, и машина плавно и бесшумно пошла вертикально вверх, понемногу увеличивая скорость. Сначала я завороженно смотрела на уходящую вниз крышу, дома, деревья, умиляясь, каким… игрушечным становится родной с детства город. Но скорость все росла, видимых преград между мной и бесконечной пустотой вокруг не было никаких, все сильнее сосало под ложечкой, и сердце в груди уже замирало от подступающего ужаса, словно на безумном аттракционе, когда ты понимаешь, что уже хватит, а он продолжает все сильнее и сильнее раскачиваться. Вот так и мы все продолжали и продолжали подниматься.
– А можно не так высоко? – охватившая меня паника заставила меня словно клещами вцепиться Анхену в руку и выкрикнуть эту фразу почти с истерикой.
– Нет, принцесса. Законы запрещают вампирам летать над вашими городами ниже облаков, дабы не будоражить воображение обывателей, – Анхен был абсолютно невозмутим, безумный взлет продолжался. – Но мне приятно, что ты столь страстно обнимаешь мое запястье. Может, чуть позже ты обнимешь с такой же страстью еще какую-нибудь часть моего тела?
Покраснев, с шипением отдернула от него руку. Вампир откровенно расхохотался.
– Да держись, если так боишься, я же не возражаю, – о, доброта и щедрость не знают границ, – уже почти взлетели.
И действительно, через пару минут кошмар закончился, и мы полетели горизонтально. Облаков, правда, так и не достигли, может, и не было в тот день облаков, но с земли мы явно выглядели маленьким пятнышком. Анхен нажал еще что-то, и приборная панель перед ним тоже пропала. Он сидел рядом со мной, такой спокойный, уверенный, с легкой улыбкой на устах, и явно наслаждался полетом. А я отчаянно пыталась отдышаться и успокоиться. Сейчас, когда я перестала ощущать, как мои внутренности отчаянно опаздывают за моим улетающим вверх скелетом, было гораздо легче.
– Неужели это настолько страшно? – покосился на меня Анхен.
– Наверное, со временем можно привыкнуть, – попыталась убедить я саму себя, но видно уверенно это не прозвучало, поскольку он чуть снисходительно улыбнулся. – Конечно, вы все летаете на этом с детства, вам и не понять каково это – впервые подняться в небо.
– Ну, в моем детстве таких машин не было, – чуть пожал он плечами, – и много еще каких не было тоже. Но летать – да, летать мы могли всегда. Это в нас еще от Древних Богов…
– Ты веришь в богов? – я настолько поразилась, что напрочь забыла все свои страхи. Это ж надо же: просвещеннейший куратор, везущий меня сейчас на таком шедевре инженерной мысли, и какие-то там древние боги!
– Нет, наивное ты мое дитя, – его улыбка была откровенно печальной, – никто из вампиров уже давным-давно не верит ни в каких богов. Но от воспоминаний о собственном детстве нам никуда не деться даже через восемьсот лет… Ты даже не спросишь, куда я тебя везу?
Анхен откровенно менял тему, но я не стала настаивать. К чему мне его глупые детские боги? А вот куда же мы летим и в самом деле вопрос.
– А неужели, светлейший куратор, вы нашли момент достаточно подходящим, чтоб наконец мне об этом сообщить?
– Да нет, это я так, к слову. Но я безмерно рад, что к тебе вернулась твоя обычная язвительность, а то с тех пор, как ты увидела мою машину, у меня было чувство, что я тебя теряю. Уже хотел даже видимость оболочки вернуть, чтоб тебе было хоть взгляд на чем сфокусировать.
– А можно было… вернуть видимость оболочки? – вот гад, а заставил меня так от страха мучиться.
– Можно. Она ж все равно по приборам идет. Можно полностью, а можно окошко небольшое спереди оставить, чтоб не забывать, что все же в небе. Только я так не летаю, не люблю. А тебя, если будешь настаивать, могу на обратном пути в багажник пристроить. Там функции отключения видимости нет, даже частичной. Сиденья там, правда, тоже отсутствуют. Мы в нем своих кормовых животных перевозим, а им сиденья без надобности.
– И сейчас перевозишь? – я опасливо покосилась на шторку.
– Сейчас-то зачем? – он откровенно потешался. – У нас с тобой развлечения намечены от силы часа на три, пока солнце не село, а так недолго я могу потерпеть и без еды, честно-честно.
– И все-таки, Анхен, куда мы летим? – да ну его в бездну с его шутками, к животным своим он меня посадит, ага, щас.
– Мы летим в Усть-Каменку, и еще немного дальше.
Так, стоп, это я здорово погорячилась его в бездну посылать, даже в мыслях. Потому как Усть-Каменка, как явствовало из ее названия, и стояла на самом краю Бездны. В том месте, где речка Каменка даже не впадала, а просто падала, обрушивая свои воды в бездонный провал, делящий нашу землю на два мира – мир людей и мир вампиров. А любой человек, и это было известно даже младенцам, мог пересечь Бездонную Бездну только один раз. С той стороны вампиры не возвращали ни живых, ни даже мертвых.
