Александра Лисина - Не выходите замуж на спор
— Ну… с натяжкой, — крякнул Зырян, тоже, видимо, попытавшись вообразить что‑то этакое. — Но хотелось бы, конечно, нормальных доказательств, а не твое мнение или расплывчатые сведения из непонятно откуда взявшейся книжки.
Мартин с сожалением развел руками.
— Остальное я не дочитал. Но, если вам интересно, могу потом озвучить.
— Подождем, — согласно кивнул Васька, нагло стащив со скатерти последний оставшийся бутерброд. — А теперь пошли в город. Веселиться и отдыхать. У нас выходной или как?
Глава 11
К вечеру мной постепенно начало овладевать беспокойство. Почти сутки прошли с тех пор, как я пила бессонник. Одна ночь пролетела, к счастью, незаметно, а настойку мне нельзя было пить еще два дня. Идей, чем ее заменить, тоже не находилось. Разве что использовать проверенное средство?
При одной мысли о мухоморовке я аж передернулась. Но лучше уж головной болью мучиться, чем погостить еще одну ночку в Преисподней, так что как вариант… возьму на заметку.
— Ты куда? — сонно спросила Улька, укладываясь ко сну.
— Марти пойду проведаю, — почти не соврала я.
— Так он же вроде в порядке?
— Пока — да. Но я все равно лучше проверю. Ничего, если вдруг Шмуль еще разок здесь переночует?
Баньши громко зевнула.
— Мне без разницы. Ты, главное, не задерживайся там и будь осторожнее. А то мало ли…
Я только хмыкнула и, накинув поверх рубахи куртку, вылетела в окно.
При виде меня, деловито усевшейся на подоконник, Шмуль, еще не успевший лечь, только страдальчески скривился.
— Опять?!
А Мартин, напротив, тревожно посмотрел. С молчаливого обоюдного согласия друзей в мою проблему мы не посвящали. А то советами еще замучают. Особенно пошлый фей. Впрочем, Шмуль не особенно сопротивлялся, когда я попросила его погулять. Буркнул только, что к Ульке больше не пойдет, и умотал в женское общежитие на пятый этаж. К феям. Где, вероятно, зависнет до самого утра и, наверное, не останется без дела.
— Сколько тебе еще осталось? — тихо спросил ангел, когда я, сбросив верхнюю одежду, забралась на кровать Шмуля.
— Двое суток. А потом еще на неделю свободна.
— Через неделю у нас грядет целая череда контрольных…
— Ночами потом наверстаю, — отмахнулась я и, чувствуя, как наваливается накопившаяся за день усталость, закрыла глаза.
На этот раз комната была другой — просторная, чистая, без черных пятен и кроваво — красных стен. Высокие потолки — как раз такие, чтобы я могла свободно взлететь. Поразительно светлые ткани, ласкающие взор… красивая бронзовая люстра, испускающая мягкий приглушенный свет… нежно — зеленый ковер, напоминающий по цвету молодую травку, и тончайшие шелка на небольшой, аккуратно убранной постели, которая прямо‑таки умоляла на нее упасть и зарыться в подушки лицом.
От такого великолепия я поначалу даже растерялась. Но потом проворно облетела всю комнату, вдумчиво оглядывая углы; обнаружила полное отсутствие окон и толстую металлическую дверь без ручки. Осмотрела себя, с некоторым удивлением отметив, что выгляжу по — прежнему чешуйчатой, крылатой, но в чем‑то даже симпатичной змеюкой. Обнаружила, что висящее на мне мешком платье снова безмерно раздражает, и без колебаний забросила его в дальний угол. А потом опустилась вниз, с недоумением уставившись на побелевшие, почти исчезнувшие следы от браслетов, между которыми висела бледная, не стесняющая движений, полупрозрачная и неощутимая цепь… и задумалась.
— Нравится? — раздавшийся со спины бесстрастный голос заставил меня вздрогнуть и суматошно обернуться.
Когда и, главное, как ОН сумел сюда войти, я опять не поняла, поэтому непроизвольно оскалилась и зашипела. Однако Князь не делал попыток приблизиться. Просто стоял у дальней стены и, сложив на груди руки, спокойно наблюдал. Ипостась менять почему‑то не торопился — снова пришел человеком. Но смотрелся в своих черных одеждах посреди этого бежево — бело — золотого великолепия настолько чужеродно, что я от неожиданности снова растерялась и недоверчиво покосилась по сторонам.
Может, и правда сон?
— Гостевые покои, — спокойно пояснил Князь в ответ на мой настороженный взгляд. — Полагаю, здесь тебе будет удобнее.
Да. Когда рядом нет цветов боли и крови мне легче. Но с чего это он озаботился моим комфортом?
"Ловушка", — без сомнений решила я и открыла рот, намереваясь воззвать к Марти. На что Князь мгновенно отступил на шаг и примиряюще поднял руки.
— Не беги. Не трону. Просто хочу кое‑что выяснить.
Я недоверчиво прищурилась.
Чего это он? Тянет время? Зубы заговаривает? Выжидает?
— Только поговорить, — подтвердил он, когда я снова предупреждающе зашипела. — Клянусь Тьмой, что сегодня тебя не покалечу, не убью сам и никому другому этого не позволю.
Я сперва опешила от мысли, что он вдруг пошел на уступку, потом заколебалась, а когда поняла, что венценосный супруг по — прежнему держит себя в руках, все‑таки рискнула заговорить:
— Темной ночи, Княже…
Хм. Ну и голосок у меня — глубокий, вибрирующий и довольно низкий, в котором то и дело прорывалось то урчание, то шипение, а то мурлыканье, как у дикой кошки. Некоторых, наверное, должно пробирать до костей.
— Темной, — так же спокойно кивнул Князь. — Как тебя зовут?
Ишь, спохватился… в прошлые разы ему было все равно. Мне, впрочем, и сейчас без разницы.
Я снова задумалась, но все‑таки решила ответить, выбрав нейтральный слог из своего имени.
— Можете звать меня Ри.
— Тебя устраивают эти покои, Ри? — чуть наклонил голову Князь. — Цвета, мебель, ткани… если нет, скажи, и все будет переделано в соответствии с твоими пожеланиями.
Я снова подозрительно прищурилась. Какая мебель? Он шутит? Кроме кровати, ничего же нет!
— Что‑то вы темните, Княже… и почему‑то вдруг решили оказать любезность. Вы неожиданно вспомнили, что я — не рабыня, а законная супруга?
— Считай, что так.
— Очень сомнительно, — тихонько фыркнула я, переведя крылья в активное положение. — Но будем считать, что я поверила. Чуть — чуть.
В комнате внезапно поднялся ледяной ветер, на месте Князя образовался белый вихрь, а еще через мгновение на меня в упор взглянули жутковатые глаза без белков.
— Я дал тебе слово, женщ — щина! — прошипел преобразившийся, находящийся на грани смены ипостаси и откровенно раздраженный демон. — Это значит, что с — сегодня тебе ничего не грозит!
Мать моя суккуба…
Впрочем, Князь отступил так же быстро, как и приблизился, поэтому я даже укусить его не успела. Какой‑то жалкий миг, когда меня обжигало его дыхание, а душу насквозь просвечивал тяжелый взгляд… а потом он снова оказался у стены, в том же виде, только рубаха на животе оказалась располосована острыми когтями.
