Нора Робертс - Смуглая ведьма
Она учуяла его носом, почувствовала, прежде чем он появился в поле ее зрения. И, преисполненная любви вперемешку с безграничной преданностью, кобыла вытянула шею, так чтобы головой ткнуться ему в плечо, легонько, будто поцеловала.
— Хорошая девочка, — проворковал он, и Дарлинг ответила ржанием и ткнулась мордой ему в ладонь.
Он открыл ворота денника и вошел.
— Раз уж я здесь, посмотрю переднюю ногу.
— Сейчас лучше, — сказала Айона. — Но она еще помнит, как было больно. И чувство голода помнит. И страх. Пока ты ее не забрал.
Ничего не говоря, Бойл наклонился и прощупал больную ногу снизу вверх и обратно, а Дарлинг тем временем игриво покусывала его шевелюру.
— У тебя случайно яблока в кармане не найдется? Она уверена, что оно там есть.
Его приводило в замешательство, что мысли его лошади переводит ему другой человек, но он поднялся и погладил кобыле бок.
Айона подумала, что если бы кони умели мурлыкать, она бы сейчас это услышала.
Если Анья поразила ее грацией и красотой, то Дарлинг завоевала сердце бесхитростной и бескорыстной преданностью.
Они с Дарлинг обе знали, что такое тоска по любви. Или хотя бы по настоящему взаимопониманию и готовности принять другого таким, как есть. Желание во что бы то ни стало найти себя и свое место в жизни.
Теперь это желание у обеих как будто осуществилось.
Бойл полез в карман за яблоком, из другого достал перочинный нож. Айона чувствовала, как Дарлинг радуется угощению, а еще больше — тому, что о ней не забыли.
— Что ж, моя девочка, ты неплохо округляешься, но кусочек яблочка все равно не повредит, а? — Кобыла взяла отрезанную половинку аккуратно, не сводя глаз со второго куска.
— А это для Уинни, если она хорошо проявит себя со своей ученицей.
— Ты ее спас. — Айона подождала, пока он выйдет из стойла, и закрыла ворота. — Она твоя безраздельно, и это навсегда.
Айона протянула руку, чтобы погладить Дарлинг. Та с готовностью вытянула шею.
— Смотри-ка, тебя она не дичится. Это прогресс. Обычно с чужими она нервничает.
— Мы с ней друг друга хорошо понимаем.
Когда лошадь наклонила голову и прижалась к щеке Бойла, а тот достал из кармана вторую половинку яблока и скормил ей, сердце Айоны растаяло.
— Для Уинни я другое добуду. А тебе в твоей жизни они редко перепадали.
— Ну, все, — пробурчала Айона. — Я хорошо умею злиться и главным образом — по делу. Во всяком случае, мне так кажется. Но я ненавижу сердиться долго. Я просто не в силах долго находиться в этом состоянии, это слишком тяжело. Потом еще стоять здесь и смотреть, как вы друг друга обожаете… Все, не могу больше. Так что я на тебя больше не сержусь, если это имеет для тебя какое-то значение.
Бойл смерил ее задумчивым взглядом.
— И день, и работа проходят легче, когда на тебя ничто не давит.
— Согласна. Значит, — она протянула руку, — мир?
При виде протянутой руки он насупился, но взял ее. Хотел сразу же и отпустить, но задержал в своей ладони.
— Ты у меня работаешь.
Айона кивнула.
— Это правда.
— Ты сестра моих самых близких друзей.
Сердце ее забилось быстрее.
— Да.
— И мы с тобой знакомы меньше недели.
— Не спорю.
— И еще кое-что.
Она нахмурилась.
— Как тебя понимать?
— Так и понимай. В тебе есть кое-что еще, что ты сама только-только начинаешь познавать.
— О’кей. А это для тебя проблема?
— Я не говорил «проблема».
— Ты на дух не переносишь ведьм?
Его глаза обиженно вспыхнули, сверкнув зеленым.
— Весьма глупое предположение, учитывая, что я дружу с тремя из этого племени, а один из них мне еще и партнер.
— Тогда зачем говорить об этом как об одной из причин, почему ты не можешь — или не должен, я еще не разобралась, — проявлять ко мне интерес?
— Потому что это факт. Он существует. И хотел бы я посмотреть на того мужика, — с жаром продолжил он, — который не стал бы придавать этому значения.
— Если так дальше пойдет, я опять рассержусь. — Она задумалась. — Только это не так просто сделать, когда Дарлинг смотрит на тебя с таким обожанием. Плюс к тому — все, что ты сказал, правда, отрицать невозможно. И если все это для тебя проблема, то так тому и быть. Для меня — нет.
— Но мы с тобой не в равном положении.
— Это верно. Ладно. Мир восстановлен. Мы молодцы?
— Все же кое-что должно быть для тебя проблемой.
— Почему? Люди то и дело заводят романы с начальниками и подчиненными, и в этом, на мой взгляд, нет ничего дурного, если только субординация не используется для давления. И с родственниками друзей много кто встречается. А то, что я есть, изменить не могу и не хочу.
— Логично. Только это ничего не меняет.
Она рассмеялась.
— А если бы не логично — меняло бы?
— Да не… Черт!
Во второй раз за этот день он резко дернул ее к себе, с такой же досадой, как и утром. И поскольку она продолжала смеяться, то теперь поцелуем он оборвал ее смех.
На вкус она была светлой, теплой и прозрачной — со сгустком энергии в глубине, во всяком случае, так он себе представлял. Его притягивал этот вкус, возбуждал новый и новый аппетит. Она его одурманила, вот в чем дело, своим теплом и светом в полумраке конюшни, наполненной знакомым запахом лошадей. Это был его мир, и Айона теперь была его частью.
Девушка обвила его руками с таким видом, будто готова была остаться в этой позе навечно.
Что может больше воспламенить мужчину?
Он дернулся было назад.
— Это неразумно.
— А я не думала, разумно или нет. Поцелуй меня еще, тогда я подумаю.
Ей пришлось встать на цыпочки и притянуть к себе его голову, и тогда их губы встретились. Подумалось, что это все равно что приникнуть к вулкану перед самым его извержением, или лететь на облаке, которое вот-вот закрутится в смерч.
Что же будет, когда пламя вспыхнет и разразится буря?
Ей очень хотелось это узнать.
Но он опять отпрянул.
— Ни о чем ты не думаешь!
— А, верно, я забыла. Давай еще попробуем.
Теперь он тоже засмеялся и уже готов был принять предложение, если бы не прозвучавший за спиной многозначительный кашель.
— Прошу прощения, но Сара с мамой уже здесь. — Кевин улыбался им во весь рот. — Уинни оседлана и готова — если вы тоже.
— Уже иду. — Она посмотрела на Бойла. — Что-то где-то записывать надо?
— Только чтобы мать расписалась. Я сделаю.
— Ладно. Пойду начинать.
Дарлинг легонько заржала, глядя в спину Айоне, что можно было интерпретировать как лошадиный смешок. Кевин сунул руки в брюки и начал насвистывать мотивчик.
