Злата Линник - Мои поцелуи вкуса крови
Мы стоим посреди подземного помещения и продолжаем разглядывать друг друга. Она оценивающе смотрит на мою фигуру, благо прикрыта та сейчас чисто символически. Ну и разглядывай, сколько влезет; времена, когда я готова была сжаться в комок от одного случайно брошенного взгляда, давно ушли в прошлое. Да и не со мной это было, а с покойной Мариной, с которой я нынешняя не имею ровным счетом ничего общего.
Я тоже в упор рассматриваю незнакомку, как манекен в витрине магазина или картинку в журнале. Хотя нет, на журнальную картинку она явно не тянет. Если большинство женщин станут красивее оттого, что немного похудеют, то этой явно не мешает поправиться. А то прямо мощи, обтянутые кожаным костюмом а-ля «пираты Карибского моря». А бюст… мадам, вы что, не знаете о существовании нижнего белья? Про личико я вообще молчу. И такое чучело всерьез надеялось, что самый лучший на свете… мужчина обратит на нее внимание?! Не только надеялось, да еще и настойчиво требовало и, в конце-концов, сочло себя смертельно оскорбленным, когда этого не произошло.
Хотя о чем это я думаю: мне предстоит дело, по сравнению с которым меркнет все, и в первую очередь — глупые женские разборки. Я все сделаю, чтобы вернуть его в этот мир, я ничего не пожалею для этого! Как будто прочитав мои мысли, некрасивая вампирша произносит самым мирным тоном:
— Без моей помощи ты не справишься, только зря потеряешь силы. Я жила в тех местах, когда ко мне еще было применимо это слово, и потом тоже провела там много времени. Я знаю все укромные уголки. Даже тебе, дневному вампиру, они окажутся не лишними. Самое главное — вызвать того, кто дорог нам обеим, из-за порога смерти, или ты считаешь по-другому?
Собственно говоря, почему бы и не заключить временное соглашение на взаимовыгодных условиях? Это одно из правил успешного бизнеса, которое я усвоила за эти годы.
— Согласна, кстати, меня зовут Элеонора.
— Я — Эва. Значит, союз?
— Временный, пока наши интересы совпадают. Жаль, не оформить это договором как положено. Вряд ли найдется нотариус, который заверит подобное соглашение.
— Зачем эти бумаги? Документы имеют значение только для живых, а нам достаточно честного вампирского слова.
— Ну, как знаешь. Кстати, я тут твоих подчиненных… немного того. Извини, так получилось.
— Эти глупцы сами во всем виноваты, об этом не стоит и говорить. Думаю, нам нужно отправиться в путь как можно скорее.
— Тогда внесем еще один пункт в договор. Мне, знаешь ли, не надо, чтобы твои тут беспредельничали. Нам тоже проблемы тут не нужны. Так что на время отсутствия пускай мои подчиненные за ними приглядывают. Кстати, все забываю спросить, откуда вы? Ага, поняла. А сюда чего решили податься, с питанием там, что ли, стало плохо? А вообще много там таких, как мы? Я в свое время искала, но все без толку.
— Нас осталось не так уж и много, а с питанием…
— Еще бы: народ черт-те что хавает — одни нитраты, пестициды и генноизмененные продукты. Представляю, что за кровь у них. Ну что, я быстренько смотаюсь, отдам распоряжения и в путь-дорогу?
— Ты забыла, что я не могу выходить на солнце!
— Придумаем что-нибудь, не терять же целый день.
— Если хочешь, я дам тебе что-нибудь переодеться, твой костюм в таком виде…
— Не бери в голову, придумаю что-нибудь. Кстати, насчет питания, думаю, заморачиваться не стоит. По дороге всегда можно подкрепиться; лохотронщиков даже тут не так уж трудно найти. А эти консерванты, между нами говоря, такая гадость! Кстати, а кто твоя пища?
— Моя?… Карточные шулеры и уличные проповедники.
— Тоже неплохой выбор, те еще козлы. А он предпочитал грабителей.
— Да, для него не составляло труда обернуться волком и бежать много часов подряд, чтобы оказаться там, где водятся разбойники. Он предпочел бы остаться голодным, нежели тронуть невинного человека…
— А еще он любил картины, особенно пейзажи.
— Да, солнечные. А как прекрасно он играл на клавесине, помнишь?
* * *Если бы кто-нибудь случайно заглянул в подземелье, то был бы до крайности удивлен открывшейся перед ним картиной. В помещении, стены которого задрапированы черной тканью, прямо на полу, прислонившись к постаменту, на котором стоит пустой гроб, сидят две молодые женщины и мило беседуют. Одна из них, с пышными волосами цвета старой меди, одета весьма условно. Другая — блондинка с удивительно некрасивым лицом — щеголяет в черном старомодном кожаном костюме.
Подземелье насквозь проморожено, иней покрывает не только стены и потолок, но и волосы собеседниц, как внутри холодильной камеры, но царящий здесь холод не причиняет ни одной, ни другой ни малейшего неудобства. И только потом особо внимательный зритель отметит неестественную бледность обеих женщин и красные огоньки, которые время от времени мелькают в их глазах. А еще то, что дамы не отбрасывают тени. А впрочем, какая тень может быть там, где нет света?
Если бы случайный свидетель умел читать мысли, он был бы поражен редкостным единодушием собеседниц. Дружески улыбаясь, каждая из них думала: «Главное — помочь ему вернуться в наш мир, а после я найду способ от нее избавиться».
Спрятавшийся за обломками рухнувшей стены громадный волк с шерстью темно-бурого цвета предается невеселым размышлениям. Ну да, она, конечно, дневной вампир, и часть силы графа Эрнеста, да и Михая тоже, перешла к ней, — с этим никто не спорит. И все же она наивна, как неразумное дитя. Разве можно верить подобной особе? С первого взгляда видно, что у такой ничего святого нет.
Нет, вряд ли леди президент сейчас расположена прислушиваться к разумным доводам, продолжает размышлять старый друг графа Эрнеста. С другой стороны, не оставлять же все на волю судьбы, да и он бы этого не одобрил. Следовательно…
На следующую ночь в сторону одной из европейских стран отправляется сразу трое путешественников, для которых не страшны никакие расстояния, а усталость является чисто абстрактным понятием. Двое из них — изящная крыса с темной шерстью и подозрительно длинными зубками и громадный бурый волк — страшатся лишь солнечного света. Парящая высоко в небе летучая мышь чихать хотела и на дневной свет, и на серебро, и вообще на все, что может помешать.
Утром путь продолжает состоятельная дама на вид двадцати с небольшим лет. Среди ее багажа имеется плотно закрытый контейнер. Там впала в дневное оцепенение крыса, которая откликается на имя Эва. Волк, который даже сквозь сон может слышать мысли обеих путешественниц, пережидает день в надежном убежище. Если бы умение отыскать место для лежки не входило в число его талантов, разве смог бы он просуществовать столько лет?
