Грёзы и чернила (СИ) - Моро Джинкс
— И чем все закончилось?
Чародей хмыкнул, выплетая очередное заклинание. На его лбу проступила вена — напряженная и пульсирующая, и только так можно было сказать, что он тратит невообразимое количество сил, чтобы удерживать магию под контролем. В остальном он был спокоен и сосредоточен, как и раньше.
— Один провел в “живых оковах” два столетия без магии, пока его настоящее тело спало в стеклянном саркофаге на дне Северного Ледовитого океана. Урок дядюшка усвоил. Вторая…скажем так: те, кто стер ее имя из истории, хорошо постарались. Но я думаю о вампирах. Ты с ними знакома?
— Конечно, — буркнула она. — Когда мы впервые встретились, ты отогнал от себя двух кофейных пройдох.
— Нет, — отозвался Орфей со снисходительной усмешкой. — Я не о кофейных вампирах толкую, а о настоящих. Ты с ними знакома?
Майра пожала плечами:
— Трудно избежать знакомства с нежитью, если ты живешь в Столице. Они повсюду.
Он рассмеялся, утирая выступивший на лбу пот. Под глазами проступили синяки — еще одно свидетельство того, что магия выпивала из него больше сил, чем Орфей хотел показывать.
— Поверь, в провинции их намного больше.
— Ты-то откуда знаешь?
Она не желала этого признавать, но в ее глазах Орфей был мальчиком, что всю свою жизнь провел в Столице, вращаясь среди таких же чистокровных ведьм и чародеев. Саломея упоминала, что его семья — не из простых, и вряд ли они отправляли своего отпрыска в увлекательный тур по захолустьям.
— Не твое дело, — огрызнулся Орфей, и маска игривости слетела с него как шелуха.
И снова этот холодок, будто Майра, сама того не подозревая, затронула что-то нежное и ранимое, скрытое под толстой броней.
Мигнул свет, и на краткий миг комната погрузилась во тьму. Светились только сапфир и глаза Бурбона, что взирал на них сверху вниз с кухонного шкафа.
Орфей выругался, оглядываясь по сторонам.
— Разрядился что ли? Где же запасной аккумулятор?
Он полез в дальний шкафчик, перебирая кристаллы, павлиньи перья, мотки золотой проволоки и шестеренки. А его спина….
Чернила пропитывали тонкую футболку, и цвет ее из бледно-голубого стал грязно-серым. Густая краска вытекала сквозь поры, все больше и больше, и пятно расползалось.
— Ты в порядке? — севшим голосом спросила Майра, только усилием воли заставляя себя не двигаться. Волшебные татуировки — это чары разного свойства, которые Старшая Школа наносила на себя. У Саломеи они были, пускай Верховная редко показывала другим свои узоры, у Луки, и даже Леда планировала нанести себе заклинание-другое, когда придет день ее Восхождения.
Но чтобы чернила сами покидали тело хозяина? Нет, о таком Майра не слышала никогда, и даже не подозревала, что подобное может произойти.
И было в этом пятне что-то чужеродное и леденящее кровь, как плакальщица в черном одеянии, что на свадебном торжестве высматривает следующего клиента.
— Да, — голос Орфея дрогнул, исказился, а спустя минуту все стало как прежде. Пятно выцвело и исчезло, оставив на память едва различимый силуэт на ткани.
— Так вот, вампиры, — он обернулся со сверкающей улыбкой, сжимая в руке запасной аккумуляторный кристалл. — Знала ли ты, что они совершенно не умеют держать язык за клыками?
Сон девятый. Кровь и чернила
— Что это за место?
Майра оглянулась по сторонам. Переулок не мог похвастаться чистотой — у одной стены были как попало свалены гнилые доски, у другой — картонные коробки, размокшие от снега и грязи. На самих стенах неизвестный художник попытался изобразить какого-то своего кумира — то ли Фриду Кало, то ли Фиделя Кастро, — но краска в баллончике закончилась раньше, чем мурал был завершен.
С проспекта сюда ветром заносило пригоршни мокрого снега, и Майра ненадолго порадовалась, что Орфей догадался дать ей теплую одежду, прежде чем вытащить в холодную ночь. Одна субтильной пожирательнице снов куртка была великовата — упрямо сползала с плеч, болталась как на вешалке, но приятно грела.
— Самый популярный в Столице вампирский бар, — Орфей прислонился к стене, гипнотизируя взглядом глухой тупик, в который упиралась дорога. Там не было ровным счетом ничего интересного — кривая кирпичная кладка, с блеклыми разводами плесени.
— Я никогда здесь не была, — Майра поежилась. Никакого бара она не наблюдала — только замызганный переулок, да и Орфей всю дорогу вел себя странно — таращился в пустоту, не моргая, и дышал слишком медленно для обычного человека — раз или два в минуту.
— Ну конечно, — Орфей насмешливо фыркнул, — у тебя же нет клыков, да и кровь тебе безразлична. О, мы вовремя!
Раздался душераздирающий скрежет, от которого заныли уши. Втянув голову в плечи, Майра наблюдала, как каменная кладка преображается — кирпичи перемещались, менялись местами, точно играли в салочки, пока не открылся проход. Слева от черного провала вспыхнула-затрещала неоновая надпись: “Bloody dream”.
Кровавый сон? Она сделал шаг вперед, чтобы разглядеть получше.
Ступени, освещаемые только пламенем свечей, уходили в темноту. Воск, который таял и скатывался вниз, образовывал алые и багровые наросты, и ассоциации с кровью вызывали непреодолимую тошноту.
— Подождем, пока гости разойдутся, — решил Орфей, не двигаясь с места. — Веди себя тихо. Пока ты не шевелишься, они тебя не заметят — слишком пьяны.
Майра вскинула голову, прислушиваясь — на лестнице кто-то пел просоленным голосом заправского моряка, сбиваясь с ритма и периодически икая. А потом она вздрогнула, когда к виску прикоснулись чужие губы. Шепот Орфея одновременно и обжигал нежную кожу, и превращал ее жидкую кровь в лед.
— Не только Коса торгует на черном рынке. Есть еще в Столице персонажи, что наживаются на чужих слабостях и страстях.
Майра хмыкнула, надеясь, что Орфей примет это за согласие. Она сама появлялась на черном рынке два или три раза в месяц, чтобы сбыть с рук ворованные воспоминания. И если говорить словами Орфея, то она тоже наживалась на потребности Древних ощутить что-то новое, что-то иное.
В переулок выполз вампир — темная шатающаяся фигура, едва переставляющая ноги. Орфей фыркнул еле слышно, и Майра отодвинулась. В горле встал комок, все тело оцепенело от того, как близко он был.
Вывеска снова затрещала, несколько букв погасло.
Кровосос, охая и вздыхая, прошел мимо. Майра заглянула ему в румяное, полнокровное лицо, свидетельствующее о сытном ужине — невидящие глаза блестели, точно стеклянные шарики, на подбородке запеклась кровь.
За его спиной из бара выходили его сородичи — мужчины и женщины. Идеальные лица, красивые настолько, что глазам становилось больно. Хотелось отвернуться, но Орфей по-прежнему стоял слишком близко, и Майра непременно уткнулась бы лицом в его пальто.
Когда посетители Bloody Dream скрылись за поворотом, все еще распевая песни на языках, которые едва ли Майра знала, Орфей подтолкнул ее к ступенькам.
— Пойдем, пока не закрылись.
Бар казался совершенно обычным, если упустить из внимания тот факт, что завсегдатаями здесь были вампиры: длинная барная стойка под низко висящими лампами, десяток столиков, расставленных в шахматном порядке, и небольшая сцена с алой бархатной драпировкой. Типичное вампирское гнездо. По непонятной Майре и большинству Темных причине, кровососы питали слабость перед тяжелыми тканями и красном цвету любого оттенка.
Никаких обескровленных смертных, никаких подозрительных жидкостей на полу или на столах. Тихо и мирно, и если бы Майра своими глазами не видела подвыпивших вампиров, что покидали заведение, она бы решила, что Орфей ее разыграл.
Бармен, что коротал за стойкой последние минуты до закрытия, при их появлении даже не поднял головы. Он методично работал тряпкой, протирая шеренгу вымытых стаканов, и мурлыкал что-то себе под нос.
Орфей помедлил, прежде чем подойти ближе, но потом без сомнения двинулся вперед, к стойке.
— Мне нужен жемчуг мертвых, — заявил он без приветствия, нахмурившись. Было очевидно, что бар ему не нравился — чародей предпринимал все усилия, чтобы ни к чему не прикасаться.
