Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
— Главный тракт, — гордо сообщил Хабыч, — по нему за две недели до столицы домчимся. Деревень по пути много, можно и запасы пополнять и ночевать, при желании. А вот в города заезжать я бы поостерёгся. Там стража, коли пристанут — не отбрешешься.
— А много городов? — спросила я.
— Три. Ну так что, эту ночь на постоялый двор просимся? Или в лесу? — этот вопрос старика адресовался Косарю. — Я и за четверых заплатить могу, если ещё телегу шелка накинете.
На щеках моего спутника взыграли желваки. Я уж открыла рот, чтобы согласиться, но Косарь опередил, выдавил с великой неохотой:
— Не надо. Мы сами за себя заплатим.
Что? Значит, деньги у нас всё-таки есть? Вот зараза! Ну погоди, я тебе устрою допрос в лучших традициях гестапо!
Мой душевный порыв был замечен и истолкован совершенно правильно. Косарь отодвинулся и принялся насвистывать незатейливый мотивчик, подозрительно похожий на известную попсовую песенку из моего мира.
— Ну и кто ты после этого? — зло прошипела я.
Он приложил палец к губам и сделал страшные глаза.
Тракт был прямым и не слишком оживлённым. Мимо проплывали (верее проползали) островки леса, луга и поля. Изредка, вдалеке виднелись скопления домиков и одинокие постройки. Солнце пекло в полную силу, заставляя обливаться потом и часто прикладываться к флягам с водой.
Подъехав к мосту через какую-то речушку, возница притормозил, чтобы позволить нам с Косарем наполнить все фляги. Тут-то я деревенского громилу и достала…
Едва спустились к реке, набросилась на Косаря с кулаками.
— И как это понимать? — прошипела я, примеряясь к шее здоровяка. Тот факт, что по сравнению с Косарем, я — хилая пигалица, пугал не больше, чем выпрыгнувший из воды лягушонок.
— А что? — смущённо отозвался он. — Ну подумаешь, приврал чуток…
— Чуток? И дорогу ты, значит, случайно перепутал! И в комариный лес случайно завёл? И медведь нам встретился совершенно случайно, так?! Да как тебе не стыдно, зараза?!
— Ну… медведь и вправду… не нарочно.
И всё-таки не удержалась, треснула кулаком в грудь. Это было лишним…
Через секунду я оказалась в медвежьих объятьях Косаря. Не обращая никакого внимания на мои трепыхания, парень ласково скалился и жмурился от счастья, как обожравшийся сметаны кот.
— Косарь! Я не шучу! Объяснись! Немедленно!
— А что тут объяснять? — просиял здоровяк. — Разве непонятно? Не хочу тебя отпускать.
Я глухо зарычала. В отличие от него, я в этой ситуации ничего весёлого не видела. Косарь, кажется, осознал, тут же посерьёзнел.
— Да не рычи ты… Я ж как лучше хотел. Думал, пыл остудить…
— Пыл?
— Ну да. Сама подумай: чего тебе дома делать? Там тебя стражники под белы рученьки возьмут…
— Не возьмут! Я уже объясняла!
— Да ладно, ладно… Насть, ну ведь правда незачем туда возвращаться.
— Там мой дом!
— Ну не смеши. Видел я этот дом. И город твой видел. Ну чего в нём хорошего? Кроме электричества и джинсов?
— Косарь!
— Ты живёшь одна. Родители на тебя плюнули. Людей из своего мира избегаешь. Боишься каждого шороха… Там ты несчастна. — Он помедлил, собираясь с мыслями. — А здесь расцветаешь, как майский цветок. Настя, ты должна жить с нами. В Вешенке. Мы построим тебе дом, поможем освоиться, научим, расскажем.
— Нет, Косарь! Деревня не для меня. Я никогда не привыкну к такой жизни.
— К какой такой? — насторожился парень.
— К жизни в навозе! Все эти грядки, куры, рыба, чёрт бы её побрал. Посмотри на мои руки — через пару лет, кожа станет неотличима от рыбьей чешуи. А моё лицо? Оно обветрится, покроется морщинами! Что ещё? Рожать буду по ребёнку в год? Мечтать о хорошем урожае, чтобы зимой не сдохнуть от голода? С восторгом смотреть на очередное самодельное платье соседки и втихушку мечтать о таком же?
— Значит, вот как о нас думаешь… — убито отозвался Косарь, разжал руки.
Никогда не видела его таким. Лицо утратило краски, серо-голубые глаза потемнели, замерли, как две стекляшки. Кажется, парень даже пошатнулся.
— Извини, — запоздало буркнула я. — Не хотела тебя обидеть.
— Не хотела, но обидела. — И добавил, нарочито бодро: — Ладно, Настя, пойдём к телеге. А то уедут без тебя, и будешь… всю жизнь в навозе возиться. Как я.
Стыд застелил глаза, распалил щёки. На негнущихся ногах выбралась к телеге, с трудом перевалилась через бортик. На недовольный вопрос возницы «Чего вы там застряли?» только вздохнула.
Теперь уже я отодвигалась от мрачного Косаря и чувствовала себя вселенским злом. Ведь могла промолчать, а вместо этого выкатила всё, что думаю, обидела единственного друга.
«Ну и сволочь ты, Настя, — подумала я, пряча лицо в ладони. — Он ради тебя на воровство пошёл, из дома сбежал, жизнью рисковал, а ты… Тварь неблагодарная.»
Я закусила губу и постаралась не разреветься. Только слёзы из глаз всё равно выпорхнули, покатились, обжигая щёки.
Из этого оцепенения не вывел даже громкий, настигающий стук копыт и удивлённый возглас Хабыча:
— Да это же… королевский гонец! Эй, любезный, что случилось?
Гонец не ответил, промчался мимо, будто за ним сам чёрт бежит.
— Во дела… — выдохнул торговец так, будто прежде все гонцы его величества обязательно останавливались и докладывали Хабычу обо всех происшествиях. — Не к добру это. Ну-ка, трогай поскорее.
Обещанная ночёвка на постоялом дворе, увы, не состоялась. Недовольный возница бурчал, что тащимся, как хромая улитка, потому и не успели. Странно, а мне казалось, едем нормально, и не останавливались нигде.
Косарь разобиделся, решил игнорировать меня до скончания времён. Даже вечером, когда я привычно закопалась в сено и сжалась в комочек, не пришел. Приятных снов не пожелал. Так и остался у костра в компании провожатых. Что ж, я это заслужила.
За время, проведённое в Вешенке, лишь украдкой видела звёзды — просто возможности всерьёз полюбоваться ночным небом не было. За вчерашнюю ночь я с лихвой восполнила этот пробел. Чем ещё заняться, если на толковые разговоры Хабыч не согласен, а травить байки с незнакомыми мужиками как-то… не весело, что ли. Может к концу пути наша компания станет по-настоящему сплочённой, может за эти две недели вляпаемся в тысячу приключений, одно другого интереснее, а может…
