Повелительница барсов. Попаданка и строптивый (СИ) - Светлая Дарья

Он не знал, позволят ли ему кончить сегодня, мог ласкать себя, но свою эрекцию был обязан беречь для нее.

Иногда Нигатар, вымотав пару своих любовников и ощущая при этом, что ей на сегодня еще недостаточно страсти, завала третьего, что был наблюдателем все это время.

Для нее был музыкой полный муки и облегчения стон, который издавал истомленный ожиданием наложник, входя в нее. Еще влажная, открытая и распаленная, не остывшая от усилий двух предыдущих любовников, она приказывала третьему брать ее грубо и яростно.

Он вколачивался в нее, достигая своей твердой длиной самого ее дна, до крови кусая губы в мучительной попытке не излиться раньше, чем получит наслаждение Нигатар. Повелительница же в это время держалась за спинку кровати, которая, несмотря на то, что была сделана из прочнейшего аранисского дуба, жалобно скрипела от силы ее рук.

Кончая, она рычала, билась в объятиях наложника и с наслаждением полосовала ему спину отросшими когтями, чтобы потом тереться о его раны обнаженной грудью. Двое ее любовников перекидывались и в зверином обличье шершавыми языками очищали ее алые от чужой крови соски, порой аккуратно покусывая ее грудь белыми длинными клыками. После она сама зализывала раны, что нанесла третьему, одновременно заживляя их.

От видений из жизни Нигатар меня отвлек спазм желания, которым свело низ живота. Только теперь я поняла, что это был отвлекающий маневр. Кажется, кошке мешали мои мысли, и она швырнула меня в свои воспоминания, чтобы избавиться от воплей вроде: “Прекрати это немедленно!”

Она терлась влажным, ставшим неимоверно чувствительным клитором о член Лиэра, потом, откинувшись назад и опершись на одну руку, другой принялась ласкать шелковистой головкой вход.

– Пожалуйста, моя лассара… – простонал барс. Его грудь ходила ходуном от быстрого дыхания, сердце билось часто и сбивчиво, а голубые глаза затуманило желание.

“Прекрати! Это не твое тело!” – яростно взвыла я, но тут головка коснулась кончика клитора, и я забыла, что еще хотела сказать. Мы с повелительницей вместе вскрикнули от удовольствия, и мне не меньше кошки захотелось, чтобы великолепное орудие, что мы сжимали в ладони, оказалось внутри, всей своей толщиной заполняя нас до отказа.

Только когда Нигатар сильнее сжала в руке член Лиэра и приподнялась, намереваясь насадиться на него, я с ужасом поняла, что не знаю, девственно или нет доставшееся мне тело. Если да, то позиция для потери невинности весьма неподходящая и будет чертовски больно.

К тому же, в отличие от повелительницы, я не любила грубый секс, и мне было жутко от одной мысли, что сейчас оборотница захочет, чтобы проникновение было полным. Захочет ощутить, как он стучится в самое дно.

В следующий момент мои подозрения подтвердились.

Ниатар медленно скользнула вниз, с наслаждением насаживая нас на член Лиэра, и наше тело пронзила боль. Я закричала, меня это раздирающее ощущение привело в ужас, но кошка продолжала давить нашим весом, принимая огромный член все глубже. Боль ей нравилась. В ее стоне было только вожделение, и я, отрезанная от управления своим телом, но не от ощущений, не могла ей ничем помешать.

Внутри все горело, но ей это нравилось! Нигатар довольно поерзала, упиваясь всеми оттенками боли, словно делала восьмерку бедрами, как в танце живота. С довольной улыбкой глядя в лицо Лиэра, она сжала пальцами соски, отчего мышцы влагалища еще больше напряглись, сильнее сжимая член барса, который вскрикнул и резко двинул бедрами навстречу.

Его нетерпение вызвало у кошки довольную усмешку. Она смотрела на изнемогающего от желания кота как на дорогое, изысканное блюдо в ресторане – с восхищением, но без сметающей все границы жадности. Она не собиралась набрасываться на него, нет. Ей хотелось медленно смаковать каждый оттенок вкуса, каждый кусочек того наслаждения, которое он дарил ей.

Нигатар начала двигаться. Медленно, позволяя члену оборотня почти выскальзывать каждый раз, когда она приподнималась над ним. Руки Лиэра легли на нашу набухшую от желания грудь и стали играть твердыми бусинами сосков, дразня, побуждая кошку двигаться быстрее.

Она усмехалась, стонала, но держала тот же мучительно медленный темп, на выходе сжимая мышцами налитое желанием естество Лиэра, словно желая опустошить его, заставив кончить прямо сейчас. Измученный искусной любовной пыткой барс вскрикивал и подавался навстречу. Он стонал, его бедра извивались, а ищущие руки то собирали в ладонях простыню, то сжимали нашу грудь.

Его ласки отодвинули нашу боль на задний план, и она стала лишь той дерзкой перчинкой, что оттеняет все блюдо целиком, делая его вкуснее.

Мы наблюдали, как, приоткрыв распухшие губы, Лиэр хватал воздух, словно на мгновение вынырнувший из воды пловец, и завороженно, с жадностью смотрел на место, где соединялись наши тела, порой отвлекаясь, чтобы восхищенно окинуть взглядом меня целиком.

То, как эти голубые глаза смотрели на нас, на меня, заставило меня вспомнить прошлое и осознать: прежде на меня никто так не смотрел. От этой мысли становилось, с одной стороны, горько, с другой – это делало восхищенный, жаждущий взгляд оборотня драгоценным. Я поняла, что мне нравится власть над его телом, его желание. Я поняла, что всецело заняла его мысли и сердце, что обладаю им в полной мере, он мой!

Оборотница постепенно наращивала темп, переходя на резкие, быстрые движения. Но влажные шлепки, прыгающая от резких движений грудь и сильные руки барса, что помогали повелительнице насаживаться на член так, что он достигал дна, были только декорацией, за которой происходило нечто невидимое глазу.

С каждым движением Нигитар посылала в тело оборотня силу, исцеляющую его повреждения. Внутренним взором она видела раны на спине и исцеляла их одну за другой.

Когда мы достигли пика, она закричала, полосуя призрачными когтями матрас по обе стороны от Лиэра, и вместе с последним движением вбила в него огромную порцию силы, которая за миг заживила все раны на его груди и выжгла яд из крови.

Нигатар обессиленно рухнула на грудь оборотня, но, против моих ожиданий, контроль над телом не вернулся. Мое сознание поглотила бархатная тьма, в которой эхом отдавалась боль, что, по воспоминаниям кошки, всегда возвращается, когда наслаждение идет на спад.

Надо мной вполголоса спорили двое мужчин:

– Не говори никому!

– Наоборот, необходимо, чтобы народ знал: если древняя повелительница снова будет править, тогда наш клан ждет благоденствие. Возможно, тогда Хамарра вернет нам былую славу. У нас будут чаще появляться котята и рождаться девочки!

Я приоткрыла веки совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы увидеть Гиала и Рэя. И кто их сюда впустил? Думают, если они наложники, то могут входить в мою спальню как к себе домой?

Вот сейчас доподслушиваю и как следует накажу! Хорошо, что я прикрыта шелковой простыней, не то они бы у меня получили сразу и я не узнала бы, о чем эти двое говорят.

Интересно, где Лиэр? Надеюсь, экс-альфа не придушил его в порыве гнева.

– Ты веришь словам какой-то старой беззубой кошки? С каких пор ты прислушиваешься к женщинам?! – возмутился Рэй Солер.

– Брат, прекрати это ребячество! Ты просто жалеешь, что у тебя отняли власть, и обижен, что она предпочла не тебя.

При этих словах я вспомнила прошлую ночь, и внутри забурлил целый коктейль противоречивых чувств.

Мне было стыдно. В своем мире я не баловалась случайными связями: мне было недостаточно просто физического желания, чтобы лечь в постель с мужчиной. А этой ночью я нарушила собственные принципы, правила, которым следовала всю свою жизнь.

Я ощущала радость и облегчение оттого, что удалось спасти Лиэра.

Но при мысли о том, что именно прослужило причиной этой ночи, я испытала настоящий ужас. Что, если Нигатар снова перехватит контроль и заставит меня делать то, чего я не хочу? Вдруг ей захочется тряхнуть стариной и порезвиться с несколькими партнерами, как в ее воспоминаниях?

Тем временем кошаки продолжали спор: