Крыса (СИ) - Цыпленкова Лариса
Я восторженно запищала, позабыв, что я крыса и пирожные мне просто нельзя. Ничего, ночью сменю облик и тогда-а-а…
— Ага, вижу, хочешь.
Хозяйка взяла одно из пирожных двумя пальчиками и принесла его мне в вольер. Даже аккуратно положила в пустую миску, при виде которой нахмурилась.
— Опять тебе еды не докладывают? А, нет, вот ещё зерно осталось, в соседней. Лопай, Флёр, а то к утру точно испортится.
Вивьенн вышла из вольера и собралась допивать чай, когда в дверь постучали.
— Да что ж такое, опять я кому-то нужна! — вызверилась ведьма и рванула к двери, впечатывая каблучки в пол с такой силой, что как бы не пришлось полы полировать потом. Дверь Вивьенн распахнула со всей дури, грохнув ей об стену, но орать не стала, потому что её опередили.
— Ах, Вивьенн!
— Какой ужас!
— Дорогая, вы уже слышали?
— Вивьенн, Магали была у вас?
Подруженьки-змеюшеньки явились. Влетели, заполнили всю гостиную шорохом платьев, всплесками рук, аханьем и бестолковым шумом. Тут же была вызвана служанка, заказан чай на всех, и адептки с трудом дождались того момента, когда смогли начать допрос мессеры Армуа. Что у неё спрашивал Ловчий? Они пили вместе чай? А цветы и пирожные — от него? Он уже признался Вивьенн в чувствах, вспыхнувших внезапно и бесповоротно?
Я лежала в гамаке, закрыв лапами глаза, и тихо похрюкивала от смеха. Вивьенн манерно отбивалась: да, просто пили чай, да, подарки от Ловчего, но это же ничего не значит, просто вежливость. Ах, остальным адепткам ничего такого не досталось? Ну, значит, Вивьенн повезло оказаться первой в списке. О беседе с Ловчим она ничего сказать не может: тайна следствия, мессеры, нельзя же быть такими любопытными, право! И каждая фраза, каждая интонация ведьмы даже не намекали, а просто кричали: тут кроется много, много больше, но я вам не скажу! А главное…
— Завтра утром не спешите уходить на лекции, мессеры, — загадочно объявила Вивьенн, мечтательно прикрывая глаза. — Сами всё увидите.
Кое-как девицы отстали от хозяйки, принялись за слегка остывший уже чай. Поболтали о сегодняшних лекциях, о том, что вся АМИ гудит, как растревоженный пчелиный улей, преподаватели рассеянны, адепты невнимательны. Обсудили, по какой причине приехали Ловчие с инспекцией, ведь не ради покойного Дени Легрэ, поскольку он погиб уже после приезда инспекторов. И вот после жертвы «Грёзы» беседа ожидаемо свернула к Магали.
— Говорят, что она попала к целителям прямо от вас, Вивьенн. Она что-то рассказывала? Что вообще случилось? — полюбопытствовала Филиш.
— Ну, она была в растрёпанных чувствах, несомненно, — пожала плечами моя хозяйка. Разговор был явно ей неприятен. — Рыдала, кричала, что её кузен ни в чём не виноват — да и кто бы не кричал так до последнего? Это же такой позор на всю семью!
— Ах, но ведь сама Магали никогда, ничего… Мы просто обязаны её поддержать! Заказать цветы, конфеты, если целители позволят! — твёрдо заявила блондиночка Гэтайн. Если бы не дружила со стервами и не участвовала в том ритуале с Джосет Бер, я бы сказала о ней «хорошая девушка».
— Да, но… — Вивьенн замялась. — Я вообще не уверена, что хотела бы и дальше считать Магали своей подругой. Даже если она ни в чём не виновата, то к скандалу уже причастна. Не поймите меня неправильно, мне не жаль послать ей пирожных из «Грандифлёр», но дружить… Впрочем, если вы считаете, мессеры, что это допустимо…
— Я в этом уверена, — спокойно ответила Гэтайн. — Вы не хотите выглядеть плохо, но что подумают о нас, если мы отвернёмся от подруги? Да ещё в тот момент, когда она заболела от горя?
— Ничего хорошего, — согласилась Филиш. — Как хотите, мессеры, а я сегодня сделаю заказ в «Грандифлёр» и ещё закажу белые гвоздики в «Летнем сне». Кто со мной?
Белые гвоздики? Вроде бы символ чистоты и невинности. Филиш хочет поддержать бедняжку Магали, дать ей понять: подруги в неё верят, на её стороне. Гэтайн присоединилась к Филиш без малейших сомнений, а Вивьенн молчала чуть дольше, чем стоило бы. И губы сжала недовольно. Армель же откровенно ждала реакции своей заклятой «подруги», и подтвердила своё участие в подарке лишь после согласия Вивьенн. Филиш, похоже, это тоже заметила и окинула Армель каким-то скептическим, пренебрежительным даже взглядом. Ох, как бы не начались в этой милой девичьей стае тихие злобные игры, приз в которых — место вожака!
В этот вечер, впрочем, всё закончилось вполне дружелюбно. Девушки вытряхнули из своих кошельков сколько-то золотых монеток, Филиш сгребла их и обещала заказать у цветочницы открытку от имени всей честной компании. Дескать, дорогая Магали, мы тебя все любим-обожаем, за тебя беспокоимся и желаем всякого!
На том гостьи и распрощались с Вивьенн. Поцеловали воздух у нежных щёчек подружек, помурлыкали-поворковали, обменялись комплиментами и пожеланиями доброй ночи, а потом и ушли. Вивьенн заперлась, прижалась спиной к двери и постояла так пару минут, для успокоения вслух пересчитывая воображаемых овечек, а потом пошла спать, по дороге сорвав со стола скатерть, с грохотом обратив в осколки и чайник, и чашки, и бокал с ни в чём не повинными фиалками.
Глава 19
Горевать по цветочкам, уничтоженным в приступе гнева, Вивьенн не пришлось: поутру доставили ещё один букет, на этот раз осенний: золотые кленовые листья, ветки рябины с ещё зелёными листьями и алыми ягодами, снежноягодник, лиловые метёлки петельника. Хозяйка потребовала у прислуги стеклянную вазу, поставила было букет в гостиной, но потом передумала, унесла в спальню. Будет одна любоваться, жадина.
Одну рябиновую гроздь, впрочем, Вивьенн приколола к тёплой академической мантии, в которой собиралась выходить. Для меня она приготовила муфту из плотного атласа, изнутри подбитую тёмно-коричневым мехом. К этой довольно громоздкой штуке была пришита чёрная атласная лента, которая надевалась на шею и удерживала муфту. Я с интересом забралась внутрь и оценила удобство своей новой переноски: мягко, продувать не должно, и, благодаря приличному размеру муфты, можно спрятаться от чужих взглядов.
— Соболь, — вздохнула Вивьенн. — Цени, хвостатая! Соболиная муфта для крысы!
Сама же она надела перчатки, не желая лишний раз ко мне прикасаться. Вообще выглядела она… сияюще. Щёки розовели от волнения без всяких румян, изумрудные глаза таинственно поблёскивали, улыбка розой расцветала на пухлых губах. Я бы позавидовала, будь в этом хоть какой-то смысл. Нет уж, сижу тихой скромной крыской, не привлекаю к себе внимание, жду Излома. И ни к чему представлять, как я сама могла бы одеться на свидание с Ловчим — свидание-то не у меня! Я уткнулась носом в нежный шелковистый мех и печально пискнула, тихо-тихо, чтобы Вивьенн не услышала. Скорее бы вернуть себе свободу!
По коридорам общежития Вивьенн летела. Я даже не рисковала выглянуть из муфты, только слушала, что происходит снаружи. Обмен приветствиями с подругами и соседками, смешки, стук каблучков, почтительное «Здравствуйте, кира Вуэго!» — и бархатный голос Лорентина Эдора:
— Доброго вам дня, мессера Вивьенн! Хоть он и хмурый по-зимнему, вы озаряете его, подобно летнему солнышку.
Тоже мне, любезник! Наверно, долго практиковался с придворными красотками? А хозяйка поплыла, сердечко забилось быстрее, голос тает, как мёд в горячем чае.
— Вы мне льстите, мессер!
— Ни в коем случае! Позвольте предложить вам руку. Куда пойдём для начала?
Вивьенн сделала несколько шагов и, вероятно, приняла руку Ловчего, поскольку до меня донёсся аромат кофе и тысячелистника. Такой… истинно мужской запах, горьковатый и головокружительный.
— Думаю, в администрации и преподавательских корпусах вы уже были? Тогда давайте начнём с главного корпуса. Вы знаете, что в АМИ самые большие аудитории? В некоторых могут разместиться до пятисот человек!
— В самом деле? Не зря вашу академию считают одной из лучших.
Так, мило болтая, сладкая парочка дошла до лекционных залов, посетила оранжереи, где выращивались растения для лекарств и прочих зелий, прошли по лабораторному корпусу, заглянув в свободную лабораторию. Полагаю, кого-то из адептов безжалостно выгнали (ну, или передвинули время для всех), чтобы Ловчий смог постоять у лабораторного стола, потрогать разложенные на поддонах ингредиенты, хмыкнуть над работающей горелкой. В помещениях я вылезала из муфты и забиралась на плечо Вивьенн, так что могла собственными глазами наблюдать за обоими: и за Лорентином, и за ведьмой. В этом смысле крысиные глазки, пусть даже близорукие, весьма удобны: одним глазом смотрю налево, на Ловчего, другим — направо и вверх, отслеживая реакцию хозяйки… Ничего не упущу!
