Мелисса Марр - Чернильный обмен
Разве будет какой-то вред от того, что она проведет немного времени со мной? Если я буду осторожен… Она только слегка приболеет, когда он оставит ее. Он мог бы провести с ней несколько десятилетий.
Он спиной почувствовал, как задрожала улица, когда на нее ступили Габриэль и несколько Ищеек. Ниалл напрягся. Ему не по силам тягаться одновременно с Бананак, Ли Эргами и Габриэлем.
И как я объясню это Лесли?
Но когда он обернулся, и Габриэль, и все остальные были невидимы. Значит, Лесли не сможет ни увидеть, ни услышать их.
Габриэль отослал нескольких Ищеек, имен которых Ниалл не мог вспомнить, да и не хотел, и те с воодушевлением отправились за Ли Эргами.
— Иди куда шел, малыш, или тебе нужна помощь? — произнес он.
Ниалл посмотрела прямо в глаза Габриэля, поскольку ответить было невозможно.
— Уводи ее отсюда, Gancanagh. — Габриэль сдвинулся влево, когда Бананак налетела на него. Она была великолепна, двигаясь с такой грацией, которой обладали очень немногие фейри. Вместо того чтобы убраться с ее пути, Габриэль остался между ней и Ниаллом.
Черная, как ворон, женщина оторвала полоску плоти с предплечья Габриэля, на которой были начертаны приказы Ириала.
Рычание Габриэля сотрясло стены, когда он замахнулся на Бананак:
— Уходите!
Ниалл повернулся, когда Лесли качнулась к нему, ее взгляд был рассредоточен. Она закрыла глаза и наклонилась вперед, будто вот-вот упадет. Ниалла затопил стыд. Их поцелуи ранили ее и непростительно отвлекли его. Если бы не Габриэль, Бананак уже напала бы на них.
Что со мной? Он должен был устоять перед одной-единственной смертной, тем более перед лицом смертельной угрозы. Он всегда вызывал у смертных зависимость, но сам никогда не привыкал к ним. От них он чувствовал себя пьяным, причем настолько, что едва мог стоять на ногах, но устоять перед ними не было чем-то таким, что было выше его сил. Ниалл взглянул на Лесли. Привлекательная, но он видел множество симпатичных девушек за все эти годы. Привлекательность не могла быть причиной того, чтобы он потерял себя, как было только что. Он ничего не мог понять. Ему нужно было уйти. Он не мог обеспечивать ее безопасность от Ириала, да и от себя тоже.
Он поддерживал ее, пока они шли дальше. Позади слышались ужасающие звуки жестокой драки, разразившейся между Темными фейри. Прошло много времени с тех пор, как рычание Габриэля приветствовалось Ниаллом, но сегодня вечером Ищейка спас и его, и Лесли.
Почему?
Ликующий вопль Бананак заставил Ниалла укрыть Лесли в очередном переулке. Он чувствовал яростный порыв, когда Бананак устремилась к ним.
Спина Лесли была прижата к высокому железному забору. Она смотрела на него так открыто, как смотрели все смертные до нее, чуть приоткрыв губы в ожидании поцелуя, который он ей не подарит.
— Ниалл?
— Я просто… — Он не мог ничего сказать. Он отвел взгляд, считая каждый вдох и пытаясь сосредоточиться на том, чтобы не прикасаться к ней. Он слышал звуки погони Ищеек Габриэля. Крики Бананак больше не были радостными — она сыпала проклятиями в адрес Ищеек. А затем на улице воцарилась тишина.
И Ниалл услышал сбивчивое дыхание Лесли, звучавшее в унисон с его собственным — это доказывало, что они оба были возбуждены больше, чем им было можно. Она не должна так чувствовать себя после парочки поцелуев. Он ведь не прикасался к ней более интимным образом. Пока что. Он хотел этого, больше, чем когда-либо хотел любую из смертных, которых он помнил. Он положил руки на забор за спиной Лесли; боль от этого помогла прогнать неразумные мысли.
Он оглянулся на улицу, чтобы понять, безопасно ли продолжать двигаться. Бананак исчезла. Ищейки ушли. Никаких других фейри на улице не было. Были только они вдвоем. Он убрал руки с забора и открыл рот, чтобы найти оправдание, которое объяснило бы, почему он вдавил ее в стену и почему так целовал ее — оправдание, которое все остановит и не даст зайти дальше.
А есть ли вообще такие слова?
Рука Лесли несмело, но ощутимо скользнула под его рубашку. Он почувствовал даже порезы на ее ладони и пальцах, когда она провела рукой по его спине.
Ниалл отстранился.
Когда он шагнул назад, рука Лесли переместилась на его грудь, все еще оставаясь под рубашкой. Она пальцами провела дорожку к его сердцу. Они оба молчали и не двигались в течение нескольких секунд. Пульс Лесли вернулся к нормальной скорости. Но его чувство вины не исчезло так же быстро. Он не мог сказать ничего такого, что вернуло бы все назад, но и двигаться вперед он не мог. Его план оставаться рядом с ней в качестве друга трещал по швам.
— Нам надо идти, — сказал он.
Она кивнула, но ее пальцы продолжали чертить линии на его коже.
— На тебе так много шрамов, — проговорила она, не спрашивая, но оставляя за ним право решать, отвечать или нет.
На этот подразумевающийся вопрос он предпочитал не отвечать. Так было и тогда, когда его король был еще слишком юным, чтобы понимать, насколько ужасно спрашивать об этом, и тогда, когда в его постели оказывались другие фейри, и тогда, когда его новая королева впервые увидела Ниалла на тренировках с охранниками и смотрела на него со слезами на глазах. Но у Лесли были свои собственные шрамы, и ему было известно, как они появились.
Он поцеловал ее веки и ответил:
— Это было очень-очень давно.
Ее рука замерла на его груди напротив сердца. Если она и подумала что-то о его учащенном сердцебиении, то ничего не сказала.
— Это был несчастный случай? — наконец спросила она.
— Нет, это было сделано нарочно. — Он поднял ее свободную руку к шраму на лице. — Ни один из них не появился случайно.
— Мне очень жаль. — Она потянулась к нему и поцеловала в щеку. Ее нежность была опаснее, чем ее страсть.
Когда он думал об этом, он мог вспомнить боль так же ясно, как тогда, когда это случилось. Воспоминание о боли прочистило его голову, помогло сосредоточиться на том, где он и каким должен быть для Лесли: сильным, осторожным другом.
— Я выжил. Разве не это главное? Выживание?
Она отвела взгляд.
— Надеюсь.
— Теперь ты станешь хуже думать обо мне?
На ее лице появилось ошеломленное выражение.
— Нет, господи. Конечно же, нет.
— Некоторые стали бы.
— И были бы не правы. Кто бы ни причинил тебе боль… — Она тряхнула головой, и ее взгляд стал убийственным. — Я надеюсь, они горько пожалели об этом.
— Нет, не пожалели. — Теперь он отвел взгляд. Если бы она узнала, как жестоко они сломали его, стала бы она его жалеть? Будет ли он выглядеть в ее глазах меньше мужчиной потому, что ему не хватило сил уйти от них? Правда, он ушел, но уже после всего. В то время он уже предпочел бы стать тенью, чем еще хотя бы секунду мучиться от боли, от воспоминаний. Было гораздо легче сдаться, прекратить существовать. Но тогда его нашел Летний Король, взял его в свой Двор и дал ему пространство, где он смог бы залечить свои раны, вернуть свою гордость и восстановить разум.
