Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.

— Ты, вылупыш, учишь меня правилам почтения? — рычит Фортуникс.

— Хватит! — рявкаю я с такой силой, что оба отступают на шаг. — Как мудро заметил мой брат, нам нужно время, чтобы осмыслить все стороны этой перемены. Всем непросто, но ссоры бессмысленны. Сейчас как никогда мы нужны друг другу.

Над собравшимися драконами повисает тишина. А потом Варекс произносит:

— Кстати, у кого-нибудь ещё человеческий член оказался пугающе маленьким?

Всплеск возгласов пронёсся по группе — в основном это было ужасающее согласие. Моё сердце наполняется гордостью, когда я наблюдаю, как Варекс спрыгивает с выступа и начинает ходить среди других, обсуждая с ними странные человеческие гениталии. Также упоминаются и другие ощущения, но я не слушаю — моё внимание приковано к Фортуниксу. Он улетает прочь, вероятно, чтобы остыть.

Возможно, я не должен был говорить так резко. Он ведь старший, в конце концов. И он помог Эшвелону принести сюда чародейку, так что, вероятно, чувствует себя в какой-то степени ответственным за случившееся.

Я оставляю брата разбираться с кланом, а сам лечу за Фортуниксом, намереваясь извиниться.

Но он не направляется к своей пещере. Вместо этого он парит над одним из пиков и резко уходит на северо-запад. В том направлении расположены земли, густо населённые воротрицами и болотными волками. Что могло его туда повести?

Инстинкт подсказывает мне, что я должен оставаться незамеченным, пока не узнаю его цель. Воспользовавшись попутным ветром, я набираю высоту и прячусь в туманных облаках, чтобы частично скрыть своё присутствие. Он летит низко, прислушиваясь к моему предупреждению для клана.

Ищет ли он уединения? Охотится? Или, может, ищет хищника, чтобы сразиться с ним и выплеснуть свою ярость?

Я понимаю его гнев. Сам я злюсь и сбит с толку. Но у Фортуникса больше причин ненавидеть людей, чем у большинства. Отец рассказывал мне, что в молодости Фортуникс был благословлён любовью двух спутников жизни — мужчины и женщины. Их троица была легендарной среди драконьего рода. Во время охоты на драконов оба его спутника были убиты, с них была содрана кожа. Поскольку шкуры отделили от тел до рассвета, когда они могли бы обратиться в пепел, чешуя и шкуры остались целыми. Такие трофеи дорого ценились среди богатых людей.

Сдирание кожи или расчленение тела дракона — святотатство в самом ужасном проявлении. Считается, что такой акт препятствует возвращению духа дракона в круговорот вселенной. Неудивительно, что Фортуникс хранит в своём сердце такую ненависть к людям.

Возможно, где-то у него спрятаны кости спутников, и он направляется к ним, чтобы отдать дань памяти. В таком случае я не должен шпионить за его горем. Я уже собираюсь повернуть обратно, как вижу, что он ныряет в Некротрещину — тёмный разлом, где когда-то гора раскололась надвое. Драконы редко летают туда — трещина слишком узка для крыльев, да и место проклятое, где случались страшные трагедии. Забраться в Некротрещину — всё равно что просить Создателя Костей наложить на тебя проклятие.

Снижаясь, я следую за ним, погружаясь в разлом. Я осторожно лечу на некотором расстоянии, стараясь парить так, чтобы крылья не выдали меня, синхронизируя взмахи с его.

У меня нет причин преследовать его. Нет причин не доверять ему. И всё же… Он договорился о встрече с королём Ворейна без моего или Варекса запроса. Оставался, чтобы «сгладить ситуацию», но так и не рассказал, о чём шла речь после моего ухода. Сейчас он подорвал наш с Варексом авторитет перед кланом. И вместо того чтобы оставаться с остальными, обсуждая наше положение, он здесь, в Некротрещине.

Когда ущелье сужается, Фортуникс приземляется, складывает крылья и продолжает путь по земле. Я тоже приземляюсь, крадусь за ним на приличном расстоянии, пока он не начинает карабкаться по отвесной скале. Примерно на середине подъёма он исчезает. Должна быть скрытая пещера, которую не видно с этого угла. Вместо того чтобы встретиться с ним лицом к лицу, я продолжаю путь по ущелью мимо места, где он исчез.

Впереди ущелье забито обвалом. Это тот самый камнепад, в котором погибла первая семья Мордессы. Говорят, их души так и не поднялись из-под груды камней и навсегда остались под тяжестью бесчисленных валунов.

Отец рассказывал, что родители Мордессы пришли сюда за алетией — травой, которая, если её съесть, заставляет дракона видеть мир в радужных, волнующих красках и представлять самые фантастические вещи. Эта трещина и ещё несколько подобных мест — единственные на острове, где растёт это растение.

В других местах, где произрастает алетия, стаи болотных волков слишком многочисленны для дракона, который не может подняться в воздух. Как и старшие воротрицы, болотные волки Уроскелле развили устойчивость к огню, и наша магия наносит им едва заметный урон. Поэтому родители Мордессы решили собирать траву в этом узком ущелье, куда даже волки боятся заходить. Глупый риск ради нескольких растений.

Возможно, Фортуникс пришёл сюда за алетией? Я замечаю кучки радужных листьев вдоль краёв обвала, но не уверен, что это то самое растение. Отец запретил алетию после гибели первой семьи Мордессы, поэтому я её никогда не видел.

Огромная каменная плита наклонно лежит у склона. Я прячусь под ней и жду, пока Фортуникс не выходит наружу, спускается на землю и возвращается тем же путём, не оглянувшись в мою сторону. Тогда я карабкаюсь вверх, к тому месту, где он исчез.

Действительно, там есть туннель, ведущий внутрь горы, скрытый от глаз под углом камня. Достаточно широкий, чтобы дракон размера Фортуникса мог протиснуться.

Через несколько шагов туннель расширяется, превращаясь в овальную комнату. У стен стоят сундуки, некоторые из них переполнены сокровищами. Это должно быть личное хранилище. Обычно драконы оставляют себе лишь любимые украшения, а всё остальное отдают в клановую сокровищницу, но Фортуникс явно оставил ценные вещи себе. Эгоистично, но не предательски.

Я уже собираюсь уйти, как слышу звонкий, шебуршание. У дальней стены комнаты стоит деревянный ящик, заполненный стеклянными банками с широкими горлышками. Каждая банка закрыта кожаной крышкой с отверстиями, закреплённой металлической полосой. Это странно — видеть у Фортуникса человеческие вещи, помимо украшений. Но меня удивляет не это. Звон и шорох раздаётся от крыльев кровавых жуков, бьющихся о стекло.

В каждой банке десяток жуков, каждый из которых тёмно-красного, почти чёрного цвета. Они ползают друг по другу, иногда пытаясь улететь, но натыкаются на толстое стекло. Их зазубренные челюсти постоянно шевелятся, а острый хоботок между ними то и дело совершает резкие движения, будто ищет плоть, которую можно пронзить.

Кровавые жуки обычно нападают на теплокровных животных, но иногда проникают в пасть дракона, его мошонку или в суставные углубления, вызывая боль и страдания. Эти насекомые способны выпить невероятное количество крови, увеличиваясь в размерах до пяти раз. Животные или драконы, укушенные ими, часто заражаются другими болезнями.

Я не понимаю, зачем Фортуникс спрятал это сокровище, или почему он держит кровавых жуков, словно питомцев. Но я уже достаточно удовлетворил своё любопытство. Мне нужно вернуться к остальным, напомнить им летать низко и не отдаляться. Нужно охотиться и собирать еду для нас и женщин, прежде чем трансформация снова произойдёт. А затем мне предстоит выполнить своё личное поручение и вернуться в пещеру Эшвелона за Принцессой. Сегодня ночью мы не вернёмся в мою пещеру — у меня на примете другое место.

18. Серилла

Удержаться на спине дракона, да еще с крупным узлом в руках, оказалось сложнее, чем я ожидала. К счастью, Киреаган летит медленно, держась ближе к земле, как и предложила Телисе.

— Мы не возвращаемся в твоё гнездо? — Я крепче обхватываю один из его шипов и сжимаю бедра вокруг его шеи так сильно, как только могу. Свободной рукой я прижимаю узел к груди, оберегая драгоценную одежду и припасы.