Белое море (СИ) - Левин Анна

Печальная мелодия растревожила и без того пульсирующие раны, и по щекам полились слезы. Я знала о помолвке, догадывалась, что до конца года о ней будет объявлено, но никак не ожидала, что стану свидетельницей этого губительного для меня события. Я еще помнила, каково это, носить диадему Ясногоровых, помнила прикосновения Матвея и наш первый танец. Его глаза горели ярче звезд, и я всеми силами убеждала себя, что не влюбилась в него, но кого я обманывала? Он забрал мое сердце еще тогда, в первую встречу на берегу. И теперь моя диадема, мой «Звездопад», мои надежды отданы другой.

Тревога все нарастала, музыка с самого начала словно готовила зрителей к печальной развязке сюжета, и на совершенно невыносимой напряженной ноте музыка оборвалась, дала короткую секундную передышку, и полилась куда более нежно, совпав с поднятием занавеса.

Перед нами предстала женщина в королевском платье, льющая слезы в окружении служанок. Зазвучали литавры, прислужницы замерли в поклоне, и на сцену вышел король в доспехах, сопровождаемый рыцарями. Королева едва не лишилась чувств, и супруг поддержал ее, целуя нежные руки. Дальше нам показали трогательную сцену прощания, король поднес руку к груди, вторую вытянул наверх, что в балете означало клятву: он поклялся победить врагов, вернуться к любимой, и решительно покинул ее. Королева осталась одна, и закрыла лицо руками, показывая отчаяние и скорбь. Служанки также горестно застыли, ведь каждая из них проводила кого-то на войну.

Наиболее впечатлительные зрительницы в зале уже подносили платки к глазам. Удивительно, несокрушимые драконы так расчувствовались при виде вымышленных страданий! Вот она, сила искусства.

Слева на сцене пустили дым, и из серой пелены медленно выплыла фигура в плаще с глубоким капюшоном. Служанки испугались, но королева вытянула руку, приказывая всем успокоиться. Дальше она развела руки в стороны, спрашивая таинственную фигуру, кто она, и плащ был сброшен. Хм, стоит отдать должное, с костюмами они не ошиблись! Даже меня мороз по коже пробрал, когда я увидела эту тонкую женщину в пугающем черном платье, будто сшитом из паутины, ее жуткую прическу и навевающий ужас макияж. Ведьма из леденящих сердце сказок, не иначе!

Дальше с помощью пантомимы незнакомка изобразила страдания королевы, ее страх, возможную гибель короля, падение замка и смерть всех его жителей. Служанки скорчились от страха, но ведьма подняла кверху палец, разводя ладони, и отрицательно кивая с улыбкой. Это подразумевало, что все перечисленные беды можно избежать, и королева с мольбой сложила перед ней руки. Ведьма поводила руками, и указала на себя. Из либретто я помнила, что таким образом таинственная незнакомка просила подарок. Королева с радостью кивнула, и тоже развела ладони, спрашивая, что она хочет в обмен на победу короля. Ведьма неопределенно пожала плечами, улыбнулась, и иными способами показала, что ничего особенного ей и не надо, так, какую-нибудь мелочь, и не сейчас, а когда-нибудь потом. Королева кивнула, дала клятву, и с помощью музыкальных инструментов изобразили гром, свет на сцене заметался, будто во время грозы, ведьма торжествующе рассмеялась, и поведала, что король скоро вернется с победой. Пока королева радовалась в окружении служанок, сбоку снова выпустили дым, и ведьма в нем исчезла. Свет погас.

Так закончился пролог, дав нам пищу для размышлений, и начался уже сам первый акт. Это был праздник двадцать лет спустя: король с королевой прошествовали на трон, их свита расположилась по бокам, на сцену выбежал кордебалет, и я охнула, видя, как лучшая труппа государства танцует на пуантах. Их движения меня покорили, я забыла обо всех бедах, и комкала платье, глядя, как синхронно они танцуют. Вышли кавалеры, и следующие несколько минут мы любовались красивейшим вальсом. Потом они выстроились в глубине сцены в линию, и из-за кулис выпорхнули две девушки в удивительных воздушных платьях с одним кавалером. Их па-де-труа* поразил меня: они казались единым организмом, с единым разумом и едиными мыслями. Они словно были продолжением друг друга, и их танец вызвал бурные аплодисменты.

* Па-де-труа (pas de trois) — танец трех исполнителей.

Дальше на сцену вышел глашатай, по очереди представляя иностранных принцев (наряд первого очень походил на льевольский традиционный костюм, что по слухам очень понравилось льевольской публике). Они поклонились королевской чете, и под веселую музыку станцевали па-де-катр*. Я с огромным удовольствием любовалась как цельной картиной, так и отдельными деталями, используя бинокль. Закончили они виртуозным прыжком, и зал снова хлопал несколько минут. Невольно бросила взгляд на семью Кривич, и с радостью отметила оживление Ольги и Мирославы. Оглянуться на Золотую ложу или Беломорских не нашла в себе сил, и это даже хорошо, ведь на сцене появился главный персонаж.

Кордебалет всегда поднимает руку в сторону того, кто появляется, или проходит мимо. Вот и сейчас они указали влево, откуда выбежала красавица в белоснежной пачке и с маленькой тиарой в красиво уложенных волосах. Это была Аурелия, принцесса, именинница, которой исполнилось восемнадцать лет. Я улыбалась во весь рот, изумленная ее движениями.

Балерина словно была рождена для этой партии, и ее эмоции идеально подходили под обстановку. Я верила ей, верила в то, что она показывала: юная принцесса, всеобщая любимица, которой не было ни в чем отказа. Она сияла улыбкой, бесшумно летала по сцене, изображала невинное кокетство, танцуя с принцами, и их танец смело можно было назвать эталонным.

Дальше чередовались вариации** других балерин — подруг принцессы, снова порадовал отточенностью движений кордебалет, принцы получили по сольному выступлению, снова выбежала Аурелия, шокировав публику своими фуэте***. Она так вращалась вокруг своей оси, что зрители стали хлопать в такт, и вызывали артистку на поклон семь раз, что в итоге разозлило дирижера.

И вдруг во время всеобщего веселья на сцене прогремел гром, и глашатай объявил о нежданной гостье по имени Медея. Все в смятении, переглядываются, но король приказал пропустить ее. Освещение потеряло яркость, в синих тонах появилась укрытая фиолетовым плащом фигура, сняла его, сбросив своим мерзким прислужницам, и перед нами предстала та самая ведьма из пролога.

Королева ласково прикоснулась к мужу, а потом — вежливо улыбнулась гостье, указав ей на почетное место рядом с собой. Ведьма поклонилась, но жестами показала, что пора платить по счетам. Королева взмахнула рукой, и на сцену вышли дети-прислужники с сундучками на бархатных подушках. Их открыли, и с помощью бинокля я рассмотрела россыпь ожерелий, браслетов, колец и прочего. Медея отрицательно взмахнула рукой. Королева отослала детей, и на сцену вынесли внушительного вида свиток, дарующий (согласно либретто****) земли и титул. Но ведьма и его отвергла. Тогда озадаченная королева развела руками, спрашивая, чего она желает.

И ведьма указала рукой на Аурелию.

Снова смятение, музыка достигла апогея, оттеняя происходящее на сцене. Король в гневе, принцесса непонимающе крутит головой, королева в отчаянии, падает на колени перед ведьмой, а та непреложно указывает пальцем на принцессу. В руки принцев вкладывают шпаги, кордебалет весьма искусно создает суету, подруги принцессы крепко ее обнимают, пока сама Аурелия вопросительно взывает к матери. Король поднимает на ноги жену, требуя объяснений. И королева во всем признается.

Суть клятвы в том, что ее невозможно нарушить, и, если королева дала слово — придется его сдержать. Принцесса встала на пуанты, танцуя с мукой на лице, и ее движения неумолимо приближали ее к ведьме. Плавно, потом рвано, она изображала фатум, который был непреодолим. Принцесса пыталась сбежать, но клятва раз за разом притягивала ее к ведьме. Придворные честно старались помешать Медее, но их усилия разбивались о непреложность клятвы.

В итоге Аурелия попала в руки ведьмы, которая крепко прижала к себе девушку, и в выпущенном густом дыму обе бесследно исчезли (с моего места было видно, что под ними находится люк). Мать с отцом изобразили столь натуральное горе, что зрительницы опять схватились за платочки. Подруги принцессы потеряли сознание, ведь двор стенал и страдал, принцы пообещали разыскать бедняжку, вызволить из плена, и вернуть домой. С обнаженными шпагами они покинули сцену, король прижал к себе жену, музыка скрутила наши сердца своей печалью и тревожностью, и первый акт закончился.