Белое море (СИ) - Левин Анна

Наша ложа состояла из трех рядов изящных деревянных кресел, оббитых малиновым бархатом. Самые удобные и почетные места — передние, и мы с опекуншей и госпожой Дымовой с небольшими трудностями (из-за платьев) их заняли. Позади нас устроились все наши прислужницы. Облокотившись о мягкий бортик, я впервые по-настоящему осознала, где нахожусь, и мое сердце оглушительно забилось.

Сцена пока была закрыта легендарным золотисто-красным занавесом, и мой взгляд зацепился за оркестровую яму, где уже собирались музыканты, настраивая свои инструменты. Женщина в черном платье перебирала струны арфы, мужчины пожимали друг другу руки, скрипач недовольно косился на место для первой скрипки. Все эти детали, такие незначительные, таили в себе особое волшебство, и я влюбленными глазами осмотрела весь зал, огромную люстру из редчайшего кассиварского хрусталя, потолок, расписанный сценами из наиболее известных балетных постановок в мире.

В самом низу находился партер с тесно придвинутыми стульями, который занимали в основном мужчины, не считая двух-трех дракониц в очень скромных закрытых платьях. Позади партера располагался амфитеатр с тремя рядами удобнейших мягких кресел, но и там женщин я не обнаружила; по бокам размещались ложи бенуара.

Уровнем выше находился бельэтаж, считавшийся более достойным местом для благородной публики, так как был отделен от «суетной толпы» (цитата Дымовой), располагался на удобном уровне — не слишком высоко, все прекрасно видно. Конечно, драконам с их зрением прекрасно видно отовсюду, тут скорее дело было в высокомерии, зато смертные с верхних ярусов мало что могли разглядеть.

Как правило, ложи были выкуплены на весь сезон, и, если временному владельцу не хотелось посещать театр, — ложа сиротливо пустовала. Однако сегодня свободных мест не наблюдалось: драконы обожают зимний сезон, и точно не пропустят одно из главных событий — «Аурелию».

Посередине бельэтажа красовалась Золотая ложа — наиболее почетное место для семьи крола. Она превосходила все остальные по габаритам, стоящие там кресла были изготовлены из золота с обивкой из восточного бархата, чуть более светлого, чем драпировки с нависающими кисточками. Колонны и верхняя часть были так красиво украшены золотом, что пробудили во мне желание немедленно их зарисовать. Я даже позавидовала тем, кто сидит в ближайших ложах справа и слева.

Справа расположилась весьма надменная драконица с двумя дочками, похожими на нее удивительным образом, позади весело переговаривались родственники мужского пола. В левой ложе сидела юная девушка со своей матерью, позади так же стояли мужчины, но мне понадобилась всего одна секунда, чтобы зрение обострилось, и я поняла, что в ложе расположились Беломорские.

Отвернулась так резко, что заколола шея. По лицу разливалась краска, и я с большим трудом уняла обуревавшие меня эмоции. Вовремя, кстати.

— Ну как вам зал, сударыня? — спросила меня госпожа Дымова.

Заплетающимся языком я выдавила отдельные слова: «поразительно», «грандиозно», «незабываемо». Но столь явное смущение списали на волнение и подавленность от окружающей меня роскоши, и роль рассказчицы Дымова взяла на себя.

— Поглядите, прямо напротив нас, вон там, на правой стороне сидит господин Кривич с семьей. Вы ведь учитесь в Академии с его дочками, а сына, пожалуй, вы раньше не видели.

Действительно, позади Ольги стоял привлекательный молодой дракон с зачесанными назад светлыми волосами. Внешне он мало походил на сестер, но сходство с отцом было более чем очевидное. Мирослава скучающим взглядом смотрела на партер, Ольга листала сувенирную книжицу, их мать старалась завязать разговор, но, судя по всему, безуспешно.

— А вот и сам лорд Дартмур! Посмотрите, пятая ложа слева, почти рядом с нами! — игривым шепотом произнесла Милена. — С ним его сын, господин Эксетер. Какой красавец, не так ли? Куда это он так внимательно смотрит… О, господин Беломорский с семьей! Посмотрите, какую ложу они выкупили! Вы же представлены им, сударыня?

— Да, госпожа Дымова. Я учусь вместе с сударыней Ярославой, и была представлена господину Беломорскому на балу в честь начала учебного года.

— С сударем Беломорским вы также, полагаю, знакомы. Он как раз смотрит на нас. Ну же, сударыня, повернитесь! Не можете же вы просто взять и проигнорировать своего знакомого, улыбнитесь ему хотя бы, — и Дымова подала мне пример, первой улыбнувшись Ярогневу.

Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. С трудом повернув шею, я впервые за долгое время встретилась с ним взглядом. Это была весьма мучительная минута, потому что я опять покраснела, а когда он улыбнулся… внутри меня все скрутилось в узел. Да что же это такое! Он ведь просто друг, спасший мне жизнь, поддержавший меня, поэтому я должна уважать его, а не трястись от одного его взгляда!

Наш зрительный контакт явно затянулся, поэтому я выдавила кое-какую улыбку, и отвернулась. Чтобы напороться на взгляд Матильды.

— А сударь по-прежнему сюда смотрит, — напряженно сказала опекунша.

Все, что я тщательно скрывала от Матильды, начало выходить наружу. Ну и как мне ей это объяснить?! Обстоятельства опять бросают меня на путь полуправды, что неприятно, но иного выбора я не видела.

— Неудивительно, — сказала я максимально возможным ровным голосом. — Вряд ли кто-то здесь не знает об инциденте в Академии, и моим спасителем стал как раз сударь Беломорский. Он был неподалеку, когда сударь Хрусталев напал на меня, остановил его, и сопроводил к целителям.

Повисла напряженная тишина, которой я была несказанно рада.

— Сударю Беломорскому пришлось тогда срочно отбыть на север по службе, и у меня не было возможности поблагодарить его как следует.

Что было ложью, однако это могло объяснить интерес к моей персоне, и увести дам от более опасных подозрений.

— Прости, Элиф, что тебе пришлось об этом вспоминать, — прошептала Матильда с такой болью, что мне стало невыносимо стыдно.

— Не будем думать об этом сейчас. Все в прошлом, виновные наказаны, а у сударыни столько перспектив впереди, что можно только позавидовать! — Милена всеми силами пыталась разрядить обстановку. — Кстати, раз уж на то пошло, оркестр уже на месте, представление вот-вот начнется! Подайте нам бинокли! — скомандовала она служанке, и нам вручили элегантные золотистые оптические приборы.

Тут наше внимание привлек шум в зале, и некоторое время я сжимала свой бинокль, пока не нашла сил обернуться, и только тогда поняла причину всеобщего волнения.

В Золотую ложу входили драконы. Посередине разместился высокий черноволосый мужчина, в котором я угадала крола Казимирова. По бокам сели его дочери, супруга, и Катерина Тобольская. Сзади расположились сыновья правителя, господин Тобольский со своими родичами, и Матвей. Как раз позади принцессы Касии, сидевшей в родовой диадеме Ясногоровых.

Глава 12. Балет «Аурелия»

Итак, это произошло: Казимиров нашел оригинальный способ сообщить обществу о помолвке своей дочери и наследника Ясногоровых. Никаких слов, громких заявлений, но весь театр гудел как улей, и больше всего на свете мне хотелось сбежать или хотя бы зажать руками уши. А слух будто специально обострился, ловя каждое слово, отзывавшееся болью в груди.

— Смотрите, это же «Звездопад», родовая диадема Ясногоровых!

— Лишь Ясногоровы могут ее надевать, или те, кто вступает в их род!

— Диадема Ясногоровых на дочери крола!

— Матушка, гляньте на принцессу Касию!

— Неужели это родовая диадема Ясногоровых «Звездопад»?

— Они помолвлены, принцесса станет женой сударя Ясногорова!

— Ох, значит, он должен вот-вот возглавить семью! Наконец-то!

— Этот день запомнится как возрождение Ясногоровых.

— Какая она красивая, как же ей повезло!

— Мое сердце разбито!

— Казимировы и Ясногоровы объединятся, и Тобольские с ними.

— Самые значимые семьи державы!

У меня не было сил посмотреть на них, и я одна из немногих заметила, что огненные драконы приглушили свет люстр в зале. Полутемнота не сразу угомонила присутствующих, и в итоге представление пришлось задержать на десять минут. Лишь когда дирижер прошел на свое место, зал обратил свое внимание на оркестр, который разразился вступительной музыкой.