Мелисса Круз - Волчий договор
— Нет, всё в порядке, — сказала она Лоусону, который был готов нанести удар. Если бы он начал драться с псом, то они начали бы борьбу, а псы были готовы к кровопролитию. Ахрамин и парни должны были изменить приказ — ничто не произойдёт к тому времени. Они не могли рисковать солдатами и забегать вперед псов.
Она повернулась к псу, ее глаза прожигали его темно — красные глаза с серебряными зрачками.
— Ты смеешь угрожать мне? Ты знаешь, кто я?
Пёс посмотрел на нее и задрожал от испуга.
— Нет… Этого не может быть… Как…
Он отступил, в его глазах отражался страх.
— Как ты это сделала? — спросил Лоусон, когда псы ушли. — Кто ты? Ты никогда не отвечала.
Она колебалась, когда завязывала свой пояс. Она могла выложить все карты на стол? Верила ли она ему так же, как он ей?
— Лоусон, в мясном магазине — когда я говорил на твоём языке…
— Ага?
— Ты спросил, откуда я знаю Хролл. Это потому что я увидела кое — что в своей памяти. Я думаю, что это был волк в его истинной форме. Это было удивительно. Красиво.
В ее мысленном взоре она видела, как Люцифер стоял наверху мраморной лестницы, смотря вниз на великолепную армию воинов. Ее отец говорил на этом языке. Но теперь, когда Блисс закрыла глаза и вновь вскрыла память, она увидела, что произошло потом, и рассказала Лоусону.
— Я видела, как Люцифер протянул руку, и красивый воин пал на колени. Был взрыв дыма, и, когда он расчистился, воин стал волком, с ошейником, его золотые глаза стали серебряными.
Лоусон уставился на нее:
— То, что ты описала, это наказание волков, — сказал он. — Как ты увидела это?
Блисс медленно покачала головой. Она была не уверена, было ли сейчас то самое время, чтобы сказать Лоусону правду; она понятия не имела, как он отреагирует. И у них было впереди так много, так много нужно было сделать. Но она не хотела больше хранить тайну.
— Потому что во мне не только воспоминания матери. Во мне и воспоминания отца. У меня был доступ к нему, а он был частью меня.
— А твой отец?
Она вздрогнула:
— Моим отцом… был Люцифер, — прошептала она. — Я — дочь Темного принца Ада. Я хранилась, скрывалась его лояльными последователями, перевоплощенная в течение столетий, чтобы поддержать его дух на земле. Я не знала. Он использовал меня в качестве сосуда. У меня есть его воспоминания, а я — его плоть и кровь.
В течение долгого времени ничего не происходило. Лоусон не говорил. Блисс волновалась, что он пытался придумать, как убить ее публично, но чтобы никто не заметил. Но когда она, наконец, заслужила его взгляд, он не казался сердитым. Только задумчивым.
— Так, значит ты не просто экс — вампир, — сказал он, наконец.
— Нет.
Она видела, как колёсики вертелись в его уме. Он соединял все части.
— Псы знают, — сказал он. — Они ощущают его, они ощущают, что в тебе кровь самого Темного принца. Это пугает их.
— Я сожалею, что не сказала тебе раньше. И я сожалею о том, что мой отец сделал с твоим народом. Но я не он. Я не хочу и части его.
— Тем не менее, ты часть его, — сказал он, и, наконец, он был в гневе, которого она ожидала.
— Тот меч, что у тебя… я убила им его дух во мне. Я хотела умереть, нежели жить с тем, что я сделала. Пожалуйста, — сказала она. — Пожалуйста, поверь мне. Посмотри. — Она сняла ожерелье, чтобы показать часть шрама на ее туловище, прямо через ее сердце. — Это — все, что осталось. Я не лгу. Я думала, что умру, но вместо этого я стала смертной.
— Мы должны тебе, без твоих воспоминаний, мы никогда не смогли бы использовать хронолог. Но после этого… мы пойдём разными путями. Волки не должны вампирам. Мы не будем бороться с демонами во имя тебя. Теперь оставь меня, так как я не желаю твоей компании. Мне нужно убить псов.
Глава тридцать третья
На ее глаза навернулись слёзы, когда она отвернулась от него, но Лоусон сдержался, даже при виде порочного шрама на ее груди. Она отвлекала; он здесь, чтобы убить Ромула и спасти Талу; он не мог думать о Блисс. Если она работала с врагом, то лучше было отослать ее. Если бы она была той, кем она сказала, экс-вампиром и дочерью архангела, то она была в безопасности. Псы не навредят ей; он это точно знал.
Толпа была беспокойна из-за игр, но он знал, что у них было время; только Ромул мог дать сигнал к открытию игр, а Ромул еще не вернулся на балкон. Лоусон запланировал сначала найти Талу, затем убить генерала только после того, как Ромул даст сигнал. Истории нужно позволить течь в своём русле. В шаге от Регии он попытался ощутить запах Талы, но вонь псов скрывала всё, зловоние их зла заполнило воздух.
Регия была огромной, скорее всего самой большой из окружающих зданий. Лоусон проскользнул от стражей, охраняющих лестницу, и вбежал в главную палату, не зная, в какой коридор зайти. Где Ромул держит Талу? Лоусон ожидал, что он будет держать ее рядом, но он не видел ее на подиуме с Ромулом, когда тот стоял перед толпой. Она должна быть здесь. Но где?
Лоусон начал исследовать дворец. Он блуждал из комнаты в комнату на первом этаже. Столовая, заполненная подушками для королевских особ, чтобы лечь на них во время еды. Никаких стульев для элиты, только не в древнем Риме. Некоторые подушки были ясно предназначены для одного человека; другие были полукруглыми и могли умещать много людей. Внутренняя кухня, с ямой огня для того, чтобы жарить мясо, длинные столы, многочисленные полки с едой. Спальня за спальней, с кушетками для сна, вмещающими высокие, пушистые перины, покрытые одеялами и подушками.
Если Ромул держал ее рядом, то она была в комнате ближе к палатам Ромула, или даже в его палатах. Мысль скрутила его живот, но он должен был продолжать идти.
Коридор за коридором, комнаты за комнатой. Наконец, он увидел дверь, на который был символ республики. Комната Ромула. Она должна была быть там.
«Тала, где ты?»
Спальня была большего размера и более тщательно продуманной, чем какая-либо, которую он увидел. Кровать была огромна, матрац выше над землей, чем любые другие. Лоусон сел и глубоко упал в перину. Очевидно, устойчивые матрацы были из будущего, подумал он. Он попытался представить Талу здесь, почуять её запах. Ничего.
Он поднялся с высокой кровати и исследовал остальную часть комнаты. На деревянных полках висели тоги, запасная броня, кожаные сандалии. Тоги были легче и мягче, чем та, которую он носил, некоторые сделанные из хлопка, другие из шелка. Слишком плохо, что здесь не было никакого оружия. Никакого признака, что женщина была здесь; ни одна из туник не была похожа на платья, как те, что на Блисс и Арамине.
