Ульяна Соболева - Легенды о проклятых. Безликий. Книга первая
Она снова зашипела, показывая мне желтые зубы и выпуская когти, готовая драться, но в то же время смертельно перепуганная. Знает, что смерть рядом, и нервничает.
— Зло идет сюда…в Саананском лесу деревья гибнут, лед красной коркой покрывается. Все звери издохли.
— Что ты мелешь? Какое зло? Правду говори. Я терпением не отличаюсь. Голову мне не морочь.
— Старая Сивар всегда правду говорит. Мадорам запрещено лгать. Их Гоа покарает и силу отнимет. Зло… их сотни … мир умрет, когда они на землю ступят. Все туманом покроется вечным холодом. Он голоден.
Я смотрел, как она зубами клацает и скрюченные пальцы то сжимает, то разжимает. Мимо меня смотрит, но за каждым моим движением головой ведет.
— Отдай ниаду. Мир еще на двести лет продлится.
Я насторожился. Она дернула за самую больную струну внутри меня.
— При чем здесь ниада?
— Он за ней идет. Она последняя. Без нее возрождение невозможно.
— Возрождение кого?
— Черных теней. Его сыновей. Она нам всем смерть принесет. В Храме должна быть. Не в нашем мире.
Вдруг посмотрела прямо на меня белыми глазами, и я почувствовал, как по коже паутина расползается, но проникнуть не может — не по зубам я мадоре. Потому что не человек.
— Погубит тебя. В ней твоя смерть. Ниада не твоя.
— Моя! Я ее такой сделал, старая, я же и обратно верну.
— Не вернешшшь. Поздно уже. Они придут за ней, если не отдашь. И весь мир погрузится в туман. Из-за тебя и страсти твоей дикой.
— Ты совсем помешалась в своем лесу саананском. Самое страшное зло здесь я, да и ты — то еще отродье саананское. Все остальное сказки да легенды.
— Тьма не всегда так черна, как кажется. Смерть она белая, а не черная. Запомни Гайлар. Свет наполнен тьмой… и она страшнее тем, что ты ее не видишь. Сражайся со Светом, Рейн дас Даал, иначе он отберет ее у тебя. Все изменится…не будет, как прежде, если они ступят на землю из воды.
— Кто они?
— Никто. Нет у них имени, тела нет, души нет. Они — никто. Черные тени.
Совсем мозги от старости иссохли. Чокнутая старуха. Барг, наверняка, увидел место потеплее. Зима гонит баордов на юг, а не зло эфемерное.
— Не станешь ты велеаром из-за неё. Не здесь. Не в этой жизни. Если выбор не сделаешь, она тебя погубит. Зверем лютым и одиноким будешь. Все потеряешь. Отдай ее ему. Вернииии. Женщина-смерть с красными волосами не имеет права любить. Не тронь её тело. И душу не тронь.
Захотелось старой суке выдрать язык, а еще лучше — голову отсечь, чтоб заткнулась.
— Мне плевать на твои пророчества. И толку от тебя нет. Ничего умного не сказала. Велю тебе пальцы отрубить и освежевать вместе с лассарами сегодня вечером.
Дернула головой, как змея из стороны в сторону двигает, а шея на месте и глаза все белее и белее, как снег.
— Я могу пригодиться, гайлар. Тебе ведь нужен проводник через Туманные воды к Лассару? Людей твоих могу вылечить от яда мадорского. Я пригожусь, Даал. Не убивай Сивар. Сивар много чего умеет. Её сам Гоа выбрал. Багр молился на Сивар, но потерял. Она сама ушла. Смерть баордов первыми заберет.
Я смотрел на старую тварь и думал, насколько она может быть полезной в дороге, и не лжет ли мне. Подлая сука могла что-то придумать, чтобы шкуру свою вонючую спасти. Лучше избавиться от неё. Нельзя доверять баордам. Они, как гиены.
— Не нужна ты мне, мадора проклятая. Одним баордом на земле станет меньше. Одной тварью смердящей. А через Туманные мы и без тебя дойдем.
Я развернулся к двери, слыша, как внизу снова начались беспорядки и голоса людей скандировали «смерть вийярской суке».
— Она согласится. Сегодня согласится, Безликий. И её тело получишь. Заставь ниаду хотеть, и она перестанет жечь ядом. Разбуди в ней женщину.
Повернулся к баордке: все так же смотрит сквозь меня и когтями по воздуху водит.
— Люби её тело, и оно ответит. Только душа полна ненависти и презрения…душу не так просто получить. Да, и зачем тебе душа, когда твоя плоть разрывается от похоти.
Знает, на какие струны надавить, видит, что внутри меня происходит. Тем и опасна. Но мы ведь любим говорить о своей боли и слабости. Мы любим, когда кто-то её готов унять и дает нам бальзам, чтобы не так сильно болело. Баордка только что дала мне то, что я отчаялся увидеть — надежду. И, пожалуй, за это я пощажу её.
— Если лжешь, и она не согласится, я отрежу тебе язык.
— Сивар никогда не лжееет.
В дверь кельи постучали, и когда я распахнул ее настежь, увидел одного из стражей темницы.
— Пленница зовет вас, мой дас.
Вздернул бровь, а сердце глухо ударилось о ребра. Резко обернулся к старой ведьме, а она по-прежнему смотрела сквозь меня.
— Вылечи моих людей. Через неделю пойдем на Лассар. Поведешь нас через болота.
— Сивар не может повести, у нее ноги перебиты стрелами. За неделю не заживут. Твои люди это сделали, Даал.
Я нахмурился, опуская взгляд к ее ногам. Тряпки, намотанные на подошвы, взмокли от крови, и стрелы торчат из лодыжек.
— А мне какое до этого дело? Ты мадора — ты себя и лечи.
— Найди для меня листы дуа-лаан, у ваших шеан они есть, я вылечу раны и смогу идти.
— Да, мне проще оторвать тебе голову, ведьма.
Я смотрел на неё и думал о том, что старая сука права — нужна она мне.
— Тебе принесут дуа-лаан. Будешь сидеть здесь, пока мой отряд не двинется в поход.
— Найдите для нее листья дуа-лаан и глаз с нее не спускать. Не открывать келью и не разговаривать с ней.
* * *
Спускался по лестнице, и удары сердца отсчитывали каждую из ступеней. Если баордка не солгала, то меня все же ждет победа над высокомерной, упрямой сучкой. Подошел к клетке и, едва увидев девушку, снова почувствовал, как падаю в пропасть и внутри все накаляется до невыносимого ощущения горящих нервов и напряжения в каждой мышце. Особенно в паху, где скручивает всего от одного взгляда на эти волосы. Личный фетиш. Каждый волосок дороже красного золота.
Стоит спиной ко мне, и локоны до пола вьются. Окутывают ее алым, живым плащом. А мне видится, как они разбросаны по моей постели, как оплетают мое тело, пока я жадно вбиваюсь в нее, покорную и стонущую подо мной. От предвкушения сводит скулы и глухой стон триумфа дрожит в пересохшем горле. Сломалась? Неужели сломалась?
Открыл клетку, но Одейя не обернулась, только тихо сказала то, от чего у меня кровь в висках запульсировала до разрыва барабанных перепонок.
— Я согласна стать вашей женой…
ГЛАВА 12. РЕЙН
— Я согласна стать вашей женой…
Я напрягся…потому что был уверен, что за этим последует пресловутое «но». Дочь Ода Первого слишком умна, чтобы не поставить свои условия. Я бы разочаровался, не сделай она это. Я достаточно ее изучил за долгие годы, пока следил за каждым её шагом.
