Дылда Доминга - Вампирская сага Часть 3
— Дэниэл здесь? — Неожиданно спросил Мак.
— Откуда вы знаете Дэниэла? — Удивился мальчишка.
— Да, здесь. — Ответила Сэм.
— Я бы хотел его увидеть, перед тем, как уйти. — Вздохнул Мак.
— Я знаю, ты создал его, — произнесла Сэм, — но, Мак, не стоит, посмотри на себя. — И она подвела его к зеркалу, и тогда он заметил сияние, исходившее от его тела.
— И правда, не стоит. — С сожалением произнес он. — А ты могла бы…
— Передать что-то Дэниэлу?
— Да, что он… что я люблю его. — Сказал Мак.
— Я скажу ему.
— Какое отношение вы имеете к Дэниэлу, и что те двое делают на нашей кухне? — Снова подал голос Филипп.
— Парень, — Мак повернулся к нему, — я создал Дэниэла.
— Вы? — Филипп раскрыл рот, но, посмотрев в удивительные глаза Михаэля, не смог произнести ни слова. — Что происходит? — Беспомощно обернулся он к Сэм.
— Все просто немного сложнее, чем ты думаешь. — Успокаивающе произнесла Сэм.
— Кто вы? — Спросил парень.
— Михаэль, старший ангел.
— Кто? — Филипп снова потерял дар речи.
— Есть вампиры, и есть они. — Пояснила Сэм, кивая на Мака.
— Тогда как он может быть создателем Дэниэла?
— Все так запуталось… — Сказала Сэм, вздыхая и присаживаясь на диван. — Филипп, я попрошу Дэниэла, и он расскажет тебе потом. Но сейчас, оставь нас, пожалуйста, одних. Сходи на кухню, попроси Фанни и Габриэля накормить тебя чем-нибудь.
Филипп с опаской посмотрел на Михаэля, и, не поворачиваясь к нему спиной, аккуратно вышел из комнаты.
— Ты его испугал. — Сказала Сэм, улыбаясь и тепло глядя на Михаэля.
— В нем слишком много тьмы. — Сказал он и подошел к Сэм. — У тебя есть ручка и бумага?
— Зачем? — Удивилась Сэм, поднявшись и направившись к столу.
— Хочу написать Дэниэлу.
Сэм дала ему то, что он просил.
— Напишешь, чтобы присматривал за мной? — Усмехнулась она.
— Да. — Серьезно ответил Мак.
Сэм посмотрела на него укоризненно.
— Мне сказать ему правду о тебе?
Мак поднял глаза, подумал и произнес:
— Да, скажи. Ответь на все вопросы, которые он задаст.
— Хорошо. А ты объясни Габриэлю, — Сэм посмотрела на него грустно.
Он изучал ее лицо какое-то время.
— Хорошо. — Ответил он. — Ты уходишь?
— Да, я пойду во тьму и дождусь его там.
— Хорошо. — Он обнял ее на прощанье, и Сэм стало теплее от его света.
— Михаэль, — прошептала она, вдыхая этот свет полной грудью, словно перед погружением.
Глава 32
— Она спятила, отдала слишком много света, возвращая тебя, и спятила, — Габриэль метался по кухне.
— Нет, Габриэль. Все в порядке.
— Да в каком порядке, Михаэль? Мы ведь только начали, только снова собрались вместе. Мы с тобой могли бы вернуть ее к жизни, и все было бы, как раньше.
— Как раньше никогда не будет. — Твердо произнес Михаэль.
— Почему?
— Потому что все меняется, меняются люди, меняемся мы. Тебе не с чем сравнить, Габриэль, но я, ангел, ощущаю тепло и привязанность к моему творению, Дэниэлу, вампиру, заменившему меня и ставшему главой нашей ветви. Я помню всех тех, с кем был, и мне не все равно, что произойдет с ними. А человек — всегда меж двух миров, его симпатии, привязанности разделены. И нельзя вырвать половину души, и быть счастливым с оставшейся.
— Ты говоришь темную ересь, — неуверенно произнес Габриэль.
— Она любит, поэтому хочет остаться человеком, — подала голос Фанни, и оба ангела повернулись к ней.
— Ты заговорила, — улыбнулся Габриэль.
— Да, — улыбнулась она ему в ответ, тут же смущаясь.
— Фанни, перестань смущаться, — сказал он, подходя ближе. — Ты — равная мне.
— Я бы хотела быть… — Робко начала Фанни и замолчала. Она жутко смущалась рядом с ним, временами ей казалось, что дар речи она потеряла вовсе не из-за перерождения, а из-за него.
— Моей начальницей? — Рассмеялся Габриэль.
— Дурак ты, Габриэль, — сказал Михаэль, — она любит тебя.
Габриэль посмотрел на Фанни, которая на этот раз и вовсе залилась краской.
— Я тоже люблю ее. — Мягко сказал он. И Фанни, не веря своим ушам, подняла огромные удивленные глаза.
— Может, подойдешь ко мне, подсолнух? — Подмигнул ей Габриэль в своей привычной шутливой манере. — И перестанешь бояться своего счастья.
Михаэль только покачал головой, глядя на этот детский сад.
Фанни осторожно сделала шаг в направлении Габриэля, словно пол под ней был хрустальным, потом еще один, еще и наконец, Габриэль не выдержал и подхватил ее, визжащую, на руки.
— Клоуны, — беззлобно пробормотал Михаэль и вышел из комнаты, решив не мешать им.
Глава 33
— Я думал, что больше никогда не увижу тебя. — Он сидел во тьме, и был чернее моря, разлившегося у его ног. Темный ветер дул из темной пустыни, и серое небо тянулось до самого горизонта.
— Красивый пейзаж, — искренне сказала Сэм, любуясь.
— Почему ты вернулась?
Сейчас рядом с ним она ощущала, что он не решил, как поступить: уничтожить ее на месте и потом проклинать себя до конца своих дней, сидя на берегу своего личного моря, или оставить силой, воспользовавшись ее глупым порывом, приведшим ее во тьму. Он внутренне метался между крайностями, и потому оставался неподвижен, чтобы не сделать ошибки, которую не смог бы исправить.
— Потому что люблю тебя.
Он горько усмехнулся.
— Зачем ты разорвала связь?
— Нечаянно. — Ответила Сэм, и подошла к нему ближе. Подол ее платья, в котором она оказалась в его пейзаже, коснулся его ног. Она была удивительно изящна и прекрасна в этом непривычном наряде, ветер развевал ее светлые волосы.
Нагара поднял лицо к ней и смотрел в ее карие глаза, раздираемый противоположными страстями.
— Тебе не стоило так близко подходить ко мне. — Произнес он, поборов самую черную из своих страстей.
— Я не боюсь. — Ответила она и опустилась рядом с ним на колени. — Я возвращала Мака, и связь разорвала нечаянно. Но теперь я бы сделала это снова, если бы ты опять связал нас.
— И ты говоришь мне после этого о любви? — Лицо его исказила кривая усмешка, и Сэм ощутила, как темная страсть вновь подняла голову внутри него.
— Да, и буду говорить всегда. — Сэм положила руки ему на колени. — Пока мы не связаны, миры разделены. Это и есть настоящее равновесие. Я не прошу тебя убивать твоих детей, я не прошу ни о чем. Теперь все правильно, все на своих местах.
— Почему ты не ушла с ним? Ты понимаешь, что теперь я не отпущу тебя? — Спросил он, и в глубине его глаз блеснула боль и злость.
