Арестантка: Тюрьма Рая (СИ) - Вайшен Нина

— Моя девочка, — прошептал я Принс в губы, медленно толкаясь в неё глубже. — Я так скучал.

Она поцеловала меня в шею, чуть прикусывая.

— И я скучала очень, — прошептала она куда-то мне в плечо.

Мы сладко двигались в унисон, целовались. Что-то мурлыкали друг другу. Я даже забыл, что Алисия в соседней комнате, а когда вспомнил об этом, мы с Принс уже просто засыпали в обнимку. Правильно всё-таки Матео заставил её влепить мне пощёчину.

Марс

Стены медотсека опаляли глаза своей белоснежностью. Нигде ни пылинки, ни следа ржавчины. Персонал был одет в белую закрытую спецовку, и можно сказать, что довольно дружелюбен. Я сидел в кресле рядом с кроватью Варахи, Тардис лежала поодаль, с ней активно работали врачи. Двое охранников стояли у двери позади меня.

Я чëтко просчитал, как смогу с ними расправиться в случае опасности. Мысленно прикидывал, сколько охраны в каждом коридоре на пути к ангару. Если понадобится эвакуация, единственной моей сложностью были девушки без сознания.

Моя служба научила меня всегда просчитывать все варианты, и самое главное — худший. Пока же наоборот казалось, что всё развивается по частично благоприятному сценарию. Вараха пришла в себя уже через полтора часа после введения антидота.

Она перестала быть бледной, больше не стонала, ушла одышка. Ей очистили рану, и она почти сразу же заснула. Спящей Вар даже казалась милой. Я ощутил, как тяжесть на сердце уменьшила вес.

Чёрные волосы Вар, выбившиеся из хвоста, разметались по подушке. Красная прядь контрастировала с белой наволочкой.

Кроме вариантов эвакуации я обдумывал приказы Альдо. Такая ситуация в моей жизни не впервые, я можно сказать был советником Карлоса. Но у нас была армия, а что было у Троя, пока не ясно. Пока главной нашей с Матео задачей было охранять его, сопровождать. Присутствовать на всех встречах, разбираться и помогать ему. Выяснить, какая поддержка у Гомера и кто ещё за ним стоит. Выяснить все планы.

Застонала Джессика. Очень тихо, лихорадочно. Жива. Пока жива. Я взглянул на врача, который вводил ей в руку тонким диффузным шприцом ещё какое-то вещество. Антидот ввели, сразу как мы оказались здесь.

— Есть опасения, что антидот был введён слишком поздно, — сказал доктор, отвечая на мой негласный вопрос. — Он может действовать долго. Пациентка перестанет дышать раньше, чтобы этого не произошло, мы вводим поддерживающую митохондриальную сыворотку.

— Спасибо, — выдохнул я, глядя на русоволосого доктора славянской наружности по имени Артемий Корсов.

Стараясь уйти от тяжёлого ожидания, я снова думал. Альдо сказал, что Гомер собирается закрыть сектор через неделю. Почему он собирается ждать так долго? Разве СИБ в секторе не заметят скопление кораблей? Или он хочет эпическое сражение спецслужб?

Понятно, что корабли Гомера могут лететь сюда по какой-то официальной легенде.

Мысли помогали мне отвлекаться от страха. Мне казалось, что я так не боялся, даже когда Матео лежал в медблоке. Он всегда подвергался опасности, иногда, конечно, я его сознательно отправлял подальше от пекла. Всего два раза, наверное. Но в целом, Матео жил на войне. А Тардис…

Для меня она стала надеждой, что когда-то эта война закончится. Живя почти двадцать лет с повстанцами, я всё равно нашёл общий язык с Джессикой. Когда мы получим какую-то стабильность, может, и у меня выйдет семья? Я об этом уже три года и не мечтал.

А ещё я подумал, что, если Трой станет Императором, я буду советником Императора. Никогда не смел такое вообразить. Хотя… нет. Мне всегда хотелось какой-то высокий пост. Помню при Карлосе на Веге я должен был стать руководителем службы разведки, когда Альдо уйдет на покой.

Давно спящее честолюбие сладко заворочалось в груди. Семья и пост. Как у настоящего большого человека. Такого, каким я хотел быть в юности, такого, какого хотела вырастить моя мать.

Только бы Джессика выжила… Я бы помог Трою стать Императором. Император может быть фигурой номинальной, часто всё решает свита.

Хотя это всё же политические игры, я в них не силён. Уверен, что старик Альдо сам бы хотел стать советником Троя, но Гомер не взял бы его на корабль.

Я услышал писк. Заунывный, тревожный. Сердце принялось колотить в рёбра быстрее, я понимал, что значил этот писк. Доктора засуетились. Я сидел неподвижно, словно мои кости стали каменными. Только губы дрогнули от напряжения.

Писк не прекращался. Корсов бросил на меня обеспокоенный взгляд, но тут же отвернулся, занимаясь своей работой.

Я был силён и в то же время абсолютно беспомощен сейчас. Я сжал подлокотник кресла. На мою ладонь вдруг легла ладонь Варахи. Видимо, писк разбудил её. Вар посмотрела на меня, и в её почти чёрных глазах я прочитал заоблачное количество вопросов.

— Мы уже на корабле Гомера, — сухо сказал я, наблюдая за работой докторов.

Вар что-то пробормотала, но я не разобрал. Только бы Джессика выжила. Я видел её бледное почти безжизненное лицо. От этого зрелища дыхание спирало в груди.

— Тардис? — спросила Вар, приподняв голову.

— Пока жива, — произнёс я, и слово «пока» жгло глотку.

— Она справится, — донеслись до меня слова Варахи будто издалека.

Потому что казалось, что срок этого «пока» истекал. Вдруг писк стих, медленно и неумолимо. Наступила тишина. Я слышал только гул собственного сердца. Больше ничего. Я вцепился взглядом в доктора Корсова. Он отвел глаза.

Грудь обдало леденящим страхом. Мы ещё не успели толком сблизиться с Джессикой, а мне очень хотелось попробовать. Сейчас сильнее, чем когда-либо.

Я встал с кресла, осторожно подошёл к койке Джессики. Она лежала неподвижно. Грудь её не поднималась. На экране отображения функций жизнедеятельности белели ровные полосы. Я с трудом проглотил ком в горле.

— Мне очень жаль, — выдавил из себя доктор Корсов и бочком вышел из моего поля зрения.

Я с трудом переварил его слова. Подступил к койке и опустился рядом с Джессикой. Взял её едва тёплую руку в свою. Прижал к щеке. Взглянул на её лицо, и подумал, что если б она очнулась, я бы тут же её поцеловал. Не юлил, пытаясь понять, сделал ли ей больно, хочет ли она отношений. Вообще бы ни о чём не спрашивал и целовал бы не прерываясь. Долго.

А Джессика лежала, как манекен для учебных заданий. Мне так не хотелось верить, что это всё. Что «пока» истекло. Я потрогал её волосы, провел ладонью по холодному от пота лбу. Несмотря на приделанные к её рукам трубки, сгрёб её в объятия. Чтобы поймать хотя бы немного ускользающего из её тела тепла.

— Вернись, слышишь? — прошептал я Джессике в ухо, вдыхая её аромат.

Мне показалось, что я услышал какой-то звук. Тоже похожий на писк, только более высокий и пульсирующий. Я обернулся и увидел, как ожили белые линии. А Джессика шевельнулась в руках. Её нос коснулся моей шеи, обжёг теплом дыхания.

— Подействовало! — послышался возглас Корсова, который моментально оказался рядом.

Джессика всё ещё выглядела бледной и бессильной, но уже будто не умирала, а просто спала.

— Мистер Родригес, вернитесь на место, пожалуйста, — робко попросил Корсов.

— Нет, я никуда не уйду, — твёрдо произнёс я, и почувствовал, как Джессика сжала мою ладонь, но веки её всё ещё были опущены.

— Пациентке нужен покой. Антидот всё-таки успел подействовать, но она ещё очень слаба.

— Она и так в покое, — сказал я, чуть ослабляя объятия, чтобы Джессике было удобнее.

Доктор покачал головой, но затем улыбнулся, видя, как улыбнулась Джессика. А у меня от этой улыбки по телу прошли мурашки. Жива. Я поцеловал её в висок. Жива. Я провел губами по её лбу, ощущая, как пульсирует венка под кожей. Это было незабываемое чувство. Мне было плевать, как на это всё смотрят врачи и охранники, хотя за последними я краем глаза наблюдал.

Губы Джессики зашевелились, казалось, она пыталась что-то сказать, но не смогла.

— Ладно, показатели в норме, дополнительные манипуляции не нужны, — заключил Корсов. — Можете её хоть всю ночь обнимать. Я буду следить за состоянием.