Призрачный обряд - Моран Маша

Нагрузив поднос маслами, травами и мылом, Катарина осторожно выскользнула наружу. Удерживая свою ношу и прижимая к груди одежду, она кралась обратно к своей башне.

На багряном небе не было видно ни одной звездочки. Зато не переставая сыпались холодные влажные хлопья тяжелого снега. Катарина продрогла почти сразу же. Ханьфу начало намокать и липнуть к коже. Она дрожала от холода, и от этого колбы и флаконы тихонько позвякивали. Чувствуя себя вором, задыхаясь от страха и предвкушения, Катарина не переставала оглядываться. Но к ее счастью, на улице не было ни души. Земля начала покрываться хрустким слоем снега, на котором отчетливо выделялись только ее следы. Облачко пара вырвалось изо рта и устремилось в воздух белым призраком. Катарина замерла, следя за тем, как призрак растворяется в холоде. В голове возникла странная мысль. Она ведь и сама как призрак сейчас… Ни Рэйдена, ни Катарины по-настоящему не существует. А значит, она может делать все, что вздумается. Интересно, как бы ее прозвали?

Поднятое к небу лицо скрыла ледяная маска снежинок. Холод проник в каждую клетку тела, заполнил собой все. Но она знала, кто поможет ей согреться. Еще раз убедившись, что за ней никто не следит, Катарина поспешила в башню. Сердце гулко билось в груди, ломая ледяную корку, которая успела его сковать. Даже сейчас Катарина продолжала красться на цыпочках. Вот она – заветная дверь. Удерживая одной рукой и тяжелый поднос, и одежды, другой Катарина потянула на себя металлическое кольцо.

Дверь тихонько скрипнула, с трудом открываясь. Неизвестно откуда взявшаяся робость помешала сразу же войти. Катарина так и замерла, глядя на заполненное сизым паром пространство сквозь узкую щель.

Сидящий в бадье принц сразу же повернул к ней голову. Несколько оплавившихся свечей, которые с трудом сражались с темнотой и рождали сотни пугающих теней, не смогли скрыть красоту этого невероятного человека.

Катарина знала, что он ее видит: он смотрел прямо на нее, но сдвинуться с места не могла. Она шпионила за ним, с жадностью Создания Ночи впитывая каждую черточку его лица и тела. От пара и воды его волосы начали завиваться, шелковыми нитями прилипнув к смуглой коже, которая мерцала, будто покрытая золотой пылью. Капельки воды скатывались по плечам и груди, вызывая у Катарины чувство нестерпимой ревности.

Принц слизнул с пухлых губ несколько капель и тихо прошептал:

– Вы наконец пришли… Поможете мне?

Катарина поняла, что рассудок ускользает, оставляя лишь голые инстинкты и почти сумасшедшую жажду.

– Как вы хотите, чтобы я помог?

Собственный голос звучал глухо, шелестяще – действительно как у призрака.

Принц поманил ее ладонью.

– Зайдите… Смелее…

Чувствуя, как колени подгибаются от красоты принца, собственной потребности в нем и страха быть отвергнутой, Катарина открыла дверь и шагнула внутрь, в ловушку, которую сама же и захлопнула, отрезав им обоим путь к бегству.

– Ну?.. Я вошел… Хотите, чтобы я служил вам? Как люди во дворце? Или же… вас сразила неведомая мне хворь?..

– Вы. – Сунлинь коварно улыбнулся. – Меня сразили вы, господин лекарь.

От его слов ее накрыло с головой. Возбуждение было такой силы, что кровь начала закипать.

– Стоит ли мне вас лечить? – Катарина осторожно опустила на деревянный столик поднос и сложенную одежду. Дрожащими пальцами она взяла пузырек с ароматным маслом и откупорила его.

– От этой болезни – нет… – Принц коснулся ее щеки теплыми влажными пальцами. – Почему вы не стерли маску? Я хочу видеть ваше лицо.

Катарина добавила несколько капель масла в горячую воду, и по купальне тут же поплыл пряный аромат.

Она покачала головой.

– Потому что здесь вы не принц. Не стоит мне приказывать. И как вы только умудрились выкупаться без слуг?

Следом она взяла холщовый мешочек и высыпала в воду сухие травы и цветы. Восхитительный аромат будоражил и без того возбужденное тело.

– Я ждал вашей помощи.

Принц снова потянулся к ней, как будто не мог не прикасаться. Большим пальцем он начал стирать краску с ее лица.

Катарина взяла тонкую стеклянную бутыль, внутри которой завихрялась и мерцала жидкость ярко-голубого цвета.

– Я не знаю, как правильно прислуживать, как делают это во дворце. Смогу ли удовлетворить ваши потребности… – По щекам потекли капли воды. Они упали на ханьфу, расплывшись по ткани серыми чернильными пятнами. Катарина ударила принца по руке. – Вы испортили мой лучший ханьфу.

Но принц ни капли не смутился.

– Ну так снимите его. Хочу смотреть на вас без одежды. – Он сжал полу верхнего халата и потянул его в сторону. – Я куплю вам столько одежды, сколько вы пожелаете.

Даже если он не исполнит это обещание, даже если не купит вообще ничего, мысль о том, что кто-то будет заботиться о ней, полностью сломила сопротивление Катарины.

– Без одежды я не так красив, как вы…

Она осмелилась накрыть ладонью его плечо, и от этого простого прикосновения принц запрокинул голову назад, тихо застонав.

Неужели она обладает над ним такой властью? Катарина подтолкнула принца назад, заставляя его повернуться к ней спиной, сесть и опереться на стенку бадьи.

– Позвольте искупать вас, ваше высочество. Я приготовил кое-что особенное. Если вы осмелитесь…

Катарина наклонила над водой бутылку, давая ему возможность самому решить.

– Что это?

Принц обернулся, блуждая по ее лицу пьяным взглядом.

Не доведет ее до добра такой взгляд. Уже только от захмелевших его карих глаз хочется сделать для принца все.

– Это… особый отвар. Минэко подсказала рецепт. Он позволяет без стеснения и страха делиться своими потаенными запретными мечтами…

Это был ее план. Жалкое оправдание того, что она сможет его удовлетворить, хотя бы таким способом.

Принц вдруг с силой сжал ее запястье и развернулся, взметнув искры брызг.

– Минэко? Опять она? Что между вами? Вы принадлежите только мне! – Он сжал ее плечо и притянул почти вплотную. Между ними остался лишь деревянный барьер. – Забудьте о ней! Я не дам вам быть вместе. Вы только мой!

К концу фразы он почти рычал.

Катарину начало трясти от возбуждения. Он покушался на ее свободу – то, чего она так безумно боялась после всего, что сотворил ее отец. Но… сейчас вдруг оказывалось, что именно этого она жаждала. Катарина улыбнулась и, высвободив ладонь, погладила колючую от щетины щеку.

– Минэко помогает мне избегать госпожи Эйки и барышни Лу. Они открыли настоящую охоту на меня, в отличие от вас, бросившего меня здесь в одиночестве и тоске. – Разглаживая морщины, Катарина прочертила пальцем линию через его лоб, нос и, добравшись до губ, задержалась на них. – У Минэко есть возлюбленный… даже двое. А меня… – Она вдохнула, как перед погружением в воду. – Меня никогда не привлекали женщины. И мужчины тоже. Вы – единственный. Единственный, ради кого я… готов рискнуть.

Катарина никогда не считала себя той, кто ради любви или привязанности может пожертвовать всем. Отец хорошо научил ее, и этот урок она запомнила: самый важный человек – ты сам. Только собственное благополучие должно тебя волновать. А всех остальных нужно использовать ради достижения своих целей. Вот и все.

Но принц… За возможность быть с ним, вырвать у судьбы хотя бы несколько дней счастья рядом с ним она готова была сражаться.

Сунлинь снова коснулся ее руки, обвил запястье пальцами, крепко, так, что не вырваться из этой хватки, и повернул руку, заставляя наклонить бутыль и вылить тонкую струйку светящейся жидкости в бадью.

Вода тут же начала собираться в маленький водоворот, светясь почти так же ярко, как звезды на ночном небе. Она освещала темное, заполненные паром пространство купальни, бросая повсюду таинственные пугающие тени.

Катарина не удержалась и положила ладонь на широкую грудь принца, покрытую несколькими зарубцевавшимися ранами. Их не было, когда он уходил. Не было и тех, которые покрывали его плечи, которые скользили по животу и застыли росчерками мазков кисти на спине. Похоже, пока его не было, ему пришлось пережить много боли…