Холостой для Авроры (СИ) - Фрес Константин

Эль Даар перекатился набок и невольно залюбовался своей возлюбленной, которая как ребенок заворожено изучала браслет, то поднося к себе руку, то отдаляя от себя, то выписывая кистью в воздухе странные движения.

— У меня тоже такой, — сказал Эль Даар, будто похвастался, да еще и повертел в доказательство рукой перед лицом Авроры. — Они появились на наших запястьях сразу же после того, как ты согласилась прийти на мой призыв. А после наших взаимных признаний они наполнились сиянием моей родовой магии. Скоро они погаснут, останется только серебристая вязь.

Аврора вспомнила, что видела подобные браслеты на Зинке и Ваське в день, когда они явились за благословением. Но тем браслетам было ой как далеко до этих.

— Это означает... — собралась она озвучить свою догадку.

— Это означает, что ты моя истинная, — перебил ее Эль Даар и потянулся к ней за поцелуем.

​

Неподалеку от водопада их поджидал небольшой отряд королевских стражников. Эль Даар крепко сжимал ладошку суженой, вышагивающей рядом с ним в шелковом халате, полы которого грозили разлететься от малейшего порыва ветра. Мысленно он корил себя за такой необдуманный выбор одежды. Да он и не выбирал, если говорить прямо, просто сунул в дорожную сумку первое попавшееся, как он думал, платье. То, что Авроре после выхода из портала может потребоваться одежда, он подумал, но деталей не учел. Теперь каждый встречный-поперечный может увидеть случайно мелькнувшую ножку его женщины. И сама мысль об этом его злила.

Усадив Аврору боком перед собой на своего жеребца, он дал знак сопровождению двигаться вперед. Вскоре отряд выбрался из леса на широкую дорогу. Эльфы проехали совсем немного, прежде чем увидели несущегося навстречу в клубах дорожной пыли всадника. По сверкающим на солнце золотым доспехам Эль Даар понял, что это один из его лучников.

Поравнявшись с королевским жеребцом, лучник отрапортовал:

— У замка сборище гномов. Они крушат ограду и мостовую, выкрикивают ругательные лозунги, орут похабные песни. Грозятся разнести дворец в щепки, а вас скинуть в шахту. Наши ребята держат их на прицеле, готовы пустить в них стрелы, как только они перейдут границы разумного. По всей видимости, они уже перешли. Но бессмысленного кровопролития никто не хочет. Поэтому командир отправил немедленно известить вас.

Эль Даар, сдержанно выругавшись, пришпорил коня и понесся по дороге так быстро, что Аврору замутило от мелькавших по сторонам деревьев.

Ситуация и в самом деле оказалась весьма плачевной. Всю дворцовую площадь заняли гномы, вооруженные кирками, палками, сковородками и скалками. Среди толпы Аврора заметила женщин и детей. К ограде были стащены тачки, груженные булыжниками. Несколько гномов методично закидывали дворец камнями и радовались, когда им удавалось разбить окно или сломать скульптуру.

— Убийца! Убийца! — кричала беснующаяся толпа. — Смерть тирану!

— Я отвезу тебя к другому входу, а потом переговорю с ними, — сказал Эль Даар, разворачивая лошадь.

— Нет, — твердо сказала Аврора. — Я сама с ними поговорю. Кого там ты успел убить, пока меня не было?

— Да никого вроде, — пожал плечами Эль Даар. — Как-то не до того было. Но, видимо, они полагают, что я убил тебя.

— Тогда разговаривать с ними нужно и правда мне. Так они убедятся, что я жива-здорова, и можно расходиться по домам.

Эль Даару такая идея пришлась не по душе, ему не хотелось отправлять свою бесстрашную невесту в беснующуюся толпу. Но предложение Авроры звучало разумно. И в то, что ее слова будут восприняты ордой этих маленьких бунтарей более благосклонно, чем его речь, было ясно как божий день.

Лошадь врезалась в гущу толпы, но маленький народец настолько был увлечен бунтом, упоенно выкрикивая лозунги и проклятья правителю, что появление короля осталось незамеченным.

Аврора спрыгнула на землю и зашагала вперед, смело, самоотверженно, с гордо поднятой головой. Эль Даар в очередной раз восхитился своей возлюбленной: такая хрупкая, но такая отважная. Не знала она, что ей ничего не угрожает — Эль Даар своей магией сотворил вокруг нее защитный купол. И ни один волос не упал бы с ее головы.

Незримая магия купола заставляла гномов расступаться перед ней. И Аврора шла по живому коридору, как королева между почтительно выстроившимися подданными. Правда, походка ее не отличалась величественностью и торжественностью. Аврора шла быстро, если не сказать бежала, размахивая руками и крича во все горло:

— Гризмо! Где ты, засранец? Я знаю, что это твоих рук дело.

Голос ее тонул в гуле толпы.

И она уже почти отчаялась его найти, как вдруг услышала немного гнусавый голос, усиленный громкоговорителем. Она поспешила на звук и, наконец, нашла этого революционера на минималках на небольшом пятачке. Он горделиво стоял на чем-то, похожем на пушку, наскоро слепленную из того что было, и толкал пламенную речь в медный рупор. Как раз сейчас он и расхваливал это грозное оружие, по его словам, способное разнести в щепки дворец. Вокруг него собрались его верные сподвижники. Вся знакомая Авроре шайка-лейка.

Увидев подошедшую к ним принцессу, заговорщики как один удивленно вытаращили глаза. Только Гризмо ничего не замечал, увлеченный выкрикиванием лозунгов.

— Зачем вы устроили этот балаган? — уперев руки в бока, грозно, как у нашкодивших детей, спросила Аврора. — Разве ваш король вам не обещал продлить отпуск?

— Обещал, — отозвался Ворчун.

— А наркомовские?

— Тоже обещал, — нехотя согласился он же.

— Но он делал это без уважения. Неискренне. Не от всего сердца, — робко вклинился Дарвин.

— Ага, но вы, мои милые революционные друзья, от чистого сердца и широты души пришли сюда и крушите все, до чего можете дотянуться. Эх вы! Позор пролетариата!

— Это потому что этот деспот и тиран убил нашу любимую, нашу дорогую, нашу замечательную принцессу, — пустил скупую слезу Дарвин, озвучивая официальную причину восстания.

— И кто вам такое сказал? — удивилась Аврора.

— Все говорят. Слухи ходят. А дыма без огня не бывает, — Дарвин многозначительно поднял палец вверх.

— Слухи — врага оружие! Сам не болтай и слухам не верь! — озвучила Аврора солянку из надписей с советских плакатов — Если принцесса погибла, я тогда кто, по-вашему, дурни?

— А мы сейчас это проверим. Флорин! — позвал Дарвин. — Достань-ка портретик принцессы. Он всегда его с собой носит, — доверительным тоном сообщил гном. — Люби-и-ит вас, — он закатил глаза от умиления, — ой, то есть ее.

— Отставить портреты! — по-военному скомандовал Ворчун. — Инвентаризацию мы недавно проводили. А это вещь серьезная, ее часто не делают. Я и так прекрасно вижу, что это наша принцесса.

— Вот так бы сразу. Вы бы как-нибудь вашему идеологическому лидеру сообщили, что обстоятельства изменились, — попросила Аврора.

— Это можно, — сказал Ворчун и взобрался на «броневик».

— Мы старый мир разрушим, и на его обломках построим новый. Справедливый. Все будут равны. Никто не будет работать в шахтах. Все будут жить во дворцах. Ну, или наоборот. Там решим.

На этой неопределенной ноте, Ворчун ощутимо подергал товарища за замызганный рукав, и когда тот наклонился к нему, что-то затараторил ему на ухо.

— Прощу прощения, у нас возникли технические неполадки, — сообщил Гризмо в рупор и спрыгнул с «броневика».

— Принцессочка, как же так? — не скрывая радости, он схватил Аврору за руки. — А мы тут в память о тебе собрание устроили. Народные гуляния, так сказать. Соревнования веселые. Камешки метаем. Частушки поем.

— Я вижу. Кто разобьет больше окон, тот получит стрелу от королевских лучников в подарок. С доставкой прямо в лоб. Очень весело.

— Ну да, — Гризмо потеребил аккуратную бороду. — Как-то не совсем хорошо выходит. Точнее, совсем нехорошо. И что же делать?

— Полагаю, сказать народу, что я жива-здорова и предложить им отпраздновать это. А вот все разрушенное придется восстановить.

— Не переживай, принцессочка, еще лучше сделаем. У нас руки золотые.