Даниэль Зеа Рэй - Пробуждение
— Увидеть в этом мире резиновые сапоги — настоящее чудо, не говоря уже о том, чтобы их надеть, — засмеялась Кайлин.
Гийон не обратил на ее реплику никакого внимания. Несколько минут он выбирал для себя джинсы и майку, после чего, перекинув обновки через плечо, направился к кассе.
— Тридцать кредитов, — улыбнулся юнец.
— За это? — возмутился Гийон.
— Да!
— Теперь понятно, почему здесь никто не ездит.
— Сейчас не сезон, — ответил мальчишка. — Вот, летом…
— Кайлин, ты скоро? — прокричал Гийон, недослушав.
— Да, сейчас.
— Пошевеливайся!
Кайлин вышла к ним с джинсами, майкой и резиновыми сапогами в руках.
— А лопаты у вас есть? — спросила она вполне серьезно.
— Да, а Вам какая нужна?
— Обычная.
— Сейчас принесу.
— Ты это серьезно? — вмешался Гийон. — Ты же говорила, что собираешься только навестить могилы, а не проводить эксгумацию?
— Нет, это я тебя закапать собираюсь.
— Я серьезно. Что ты задумала?
— Не твое дело.
Гийон несколько секунд размышлял, но потом все же принял решение промолчать. В любом случае, работать этой лопатой, судя по всему, придется ему.
Тетя Марта оказалась пышной женщиной в возрасте, которая тут же при виде посетителей на своем пороге принялась быстро говорить и активно жестикулировать руками.
— Конечно! Да-да-да! Вам сколько комнат? Две? Три?
При этом женщина забегала глазами от Гийона к Маркусу и обратно, явно пытаясь угадать, кто же из мужчин будет ночевать с девушкой. Гийон плотоядно улыбнулся и, хозяйским жестом обняв Кайлин за талию, ответил:
— Две комнаты.
— Хочешь спать с Маркусом? — недовольно промычала Кайлин, понимая, что судьба ее уже предрешена.
Тетя Марта шутку не поняла и тут же выпучила оба глаза, разглядывая теперь уже только Маркуса.
— У моей жены необычное чувство юмора, — пояснил Гийон и сильнее прижал Кайлин к себе.
— Да-да. Тогда одна комната, для супругов, наверху, а Вам, молодой человек, я постелю на первом этаже.
Как только тетя Марта скрылась за дверью их с Гийоном комнаты, уведя Маркуса следом за собой, Кайлин со своей дорожной сумкой заперлась в ванной.
— Только быстро! Я тоже хочу помыться!
— Успеешь, — огрызнулась Кайлин, присаживаясь на пол и явно не торопясь раздеваться.
Гийон не стал ее ждать, и принесенный в номер ужин съел один. Когда Кайлин вышла из ванной в леггинсах и широкой рубашке поверх, Гийон уже допивал ее чай.
— Приятного.
— И тебе. Правда, я все съел, так что придется повторить заказ.
— А я и не собиралась есть. Рядом с тобой кусок в горло не полезет.
— Утром ты была другого мнения.
— Утром ты не собирался ночевать со мной в одном номере.
— Здесь опасно. А я все еще отвечаю за тебя.
— Маркус мог бы за мной присмотреть.
— А кто присмотрит за Маркусом?
Кайлин удивил его вопрос. Он сказал это уверенным тоном, будто тот факт, что ее может хотеть мужчина, является вполне очевидным и неоспоримым.
— А за тобой кто присмотрит в таком случае?
Гийон замер, не донеся кружки с остатками чая до рта. Вопрос был задан, как говориться, в лоб. И образ извивающегося тела этой девушки под ним тут же всплыл в его голове.
— Ты спишь рядом со мной и точка.
Кайлин только хмыкнула в ответ, а Гийон, так и не допив свой чай, поднялся и пошел в ванную.
Когда он вернулся, Кайлин уже спала. Свернувшись калачиком на краю огромной кровати, она умудрилась стянуть на себя большую часть одеяла, а когда Гийон с силой выдрал его из-под нее, даже не проснулась.
Под утро его разбудил тихий плач. Он обернулся и увидел, как хрупкие плечики позади него сотрясаются в приступе непонятной истерики.
— Кайлин?
Она плакала во сне. И, кажется, что-то шептала себе под нос, но он не смог разобрать слов. Взглянув на часы, Гийон понял, что на самом деле уже давно пора просыпаться. Аккуратно положив руку ей на плечо, он легонько сжал стальные пальцы и снова позвал ее:
— Кайлин? Пора вставать.
Она дернулась, пытаясь скинуть тяжелую ладонь, но он и не думал сдаваться.
— Кайлин, просыпайся.
— Саша, уйди, — прошептала она и снова попыталась скинуть его руку.
— Кайлин, вставай!!!
— Что? — спросила она, резко подрываясь со своего места.
— Я сказал: "Пора вставать!"
Кайлин долго не могла прийти в себя. Она не помнила, что именно ей снилось, но подушка под ее головой была мокрой, а во рту остался солоноватый привкус ее собственных слез.
Гийон спал одетым. И когда Кайлин увидела его, стоящим напротив, в джинсах и белой майке с коротким рукавом, горло ее свело судорогой.
Он выглядел, как мужчина из ее времени. Прекрасно сложенный мужчина, и довольно привлекательный. Кайлин поймала себя на мысли, что чувствует себя неуютно рядом с ним. Чувствует себя убогой и некрасивой, женщиной, на которую такие мужчины никогда не обращают внимания. Она невольно пробежалась глазами по развитым мышцам груди и живота, различая контуры его мерцающей кожи под майкой, и задержалась взглядом на его поясе.
В этот момент Гийона, который внимательно за ней наблюдал, окатило дрожью с головы до ног. Он хотел, чтобы она смотрела на него, разглядывала именно так, как сейчас. И, будь он проклят, его это заводило. Он хотел ее! Хотел ее, сидящую в этом измятой рубашке с распахнутым воротом и черных штанишках, облизывающих ее ноги, словно вторая кожа. Он хотел, чтобы она смотрела на него вот так, как сейчас, и раздевалась, обнажая белоснежную грудь и маленькие розовые соски…
— Кто такой Саша? — спросил Гийон, пытаясь отстраниться от навязчивых мыслей.
— Саша? — переспросила она, отворачиваясь от него.
— Ты назвала меня этим именем. Кто это?
— Мой брат.
— У тебя был брат?
— Да.
— Он тоже был креогенезирован?
— Нет, не был.
— Ты не можешь знать наверняка.
— Могу.
— Откуда?
Она не могла ответить ему на этот вопрос. Как объяснить, что по сравнению с братом, она — никто, и если бы Саша был криогенезирован, в ее знаниях отпала бы необходимость?
— Знаю, и все тут. Он мертв. Так же, как и мои родители.
— Ты любила брата?
— Да, — вздохнула Кайлин. — Но одного ему простить все же не могу.
— Чего?
— Того, что он криогенезировал меня.
Гийон ничего не ответил. Покидав грядные вещи в сумку, он быстро умылся и вышел из комнаты. Будить Маркуса было делом куда более трудным. Друг даже после завтрака на хозяйской кухне казался погруженным в забытье.
Остальную часть пути они ехали почти в полном молчании. По мере приближения к цели, Кайлин начинала заметно нервничать, все чаще прикусывая нижнюю губу и облизывая ее своим язычком. Она старательно вглядывалась в вид за окном, но места эти ей казались абсолютно незнакомыми.
