Бронислава Вонсович - Я ненавижу магические академии
— Фьорда Берлисенсис, если это единственная помощь, которую вы способны оказать факультету, то должен предупредить — я в ней не нуждаюсь.
Но меня его слова волновали совсем мало, я пыталась поймать ускользающие мужские губы, и все мои мысли были заняты только этим. Да поцелуй же ты меня наконец!
— Да что с вами?
Он помолчал некоторое время, пытаясь меня сбросить со своих колен, даже с кресла попытался привстать. Потом вдруг выругался и начал торопливо выдвигать ящики стола, уворачиваясь от моих ласк. Хвост его обвился вокруг моей талии, и это было бы волнительно, если бы это было вариантом объятий, но нет — он хотел, чтобы я была от него подальше, и использовал хвост только для этого.
— Фьорда Берлисенсис, выпейте немедленно.
Он сунул мне под нос флакон с чем-то настолько дурно пахнущим, что я даже скривилась.
— Не хочу, — его губы были совсем рядом и манили меня куда больше. — Ну поцелуйте же меня наконец!
— А потом вы выпьете? — уточнил он.
Я кивнула и наконец получила то, чего просила, — нежный, но страстный поцелуй, проникающий в самые глубины моего тела и заставляющий вибрировать каждую жилку внутри. В голове промелькнула мысль, что Антер это делал намного, намного хуже. Все же, когда имеешь материал для сравнения, можно говорить более определенно. Сейчас бы я ни за что не сказала, что мой бывший жених целуется как бог — боги это делают явно лучше. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, закончился и поцелуй. Кудзимоси подло воспользовался тем, что я приоткрыла рот для нового поцелуя и влил зелье, которое на вкус оказалось еще гаже, чем на запах. Я закашлялась, в горле запершило. Я торопливо схватила стоящую на столе чашку с горячим чаем и сделала несколько глотков. Но горечь во рту не проходила, так что я попыталась заесть ее лежащим в вазочке печеньем.
— Фьорда Берлисенсис, может вы наконец слезете с моих колен? — усталым голосом сказал декан. — Мы-то с вами знаем, что я вам как отец, но случайные посетители могут и неправильно понять.
И только тут я осознала, что продолжаю не только придавливать к креслу Кудзимоси, но и обнимать его за шею, и самое страшное, что при этом я не испытывала ни малейшего неудобства от происходящего. Я торопливо соскочила на пол и смущенно сказала:
— Простите, фьорд Кудзимоси, я немного не в себе была. Меня опоили.
— Садитесь, фьорда Берлисенсис, — он кивнул на стул. — И кто это сделал?
Я немного поколебалась, стоит ли об этом говорить, все же такие вещи на женской репутации сказываются не лучшим образом, но крошки орехового деканского печенья во рту располагали к откровенности, поэтому я сказала:
— Кирби Дершели.
— Одни проблемы с этими платниками. И дар ниже минимального, необходимого для приема, и постоянные нарушения. Учиться не хотят, только развлекаются. Считают, если уж заплатили, то диплом у них в кармане. Как вас только к нему занесло, фьорда Берлисенсис? Вы же утверждали, что у вас жених появился. К чему вам по посторонним мужчинам ходить? Да еще и пить там непонятно что?
— Мы с ним на урок по этикету договорились, фьорд Кудзимоси, — пояснила я и вспомнила. — А он даже не заплатил, хотя я честно провела все занятие полностью.
— Да, как-то с работой у вас не складывается, фьорда Берлисенсис, — заметил он. — Сплошные убытки и вам, и факультету. Может, попытаетесь прожить на стипендию? Деньги, что я вам ссудил, можете не возвращать.
Чувствовала я себя крайне неловко, старалась лишний раз на собеседника не смотреть, а то сразу вспоминала о его поцелуе и начинала хотеть еще одного. Может, вино Дершели еще не все вышло?
— Мне одной стипендии не хватит, — покачала я головой. — У меня одежды нет совсем никакой. Даже второго платья. И туфли одни.
— Вам же должны были вернуть личные вещи, — удивленно сказал декан. — Они аресту не подлежат. Во всяком случае, необходимые для обычной жизни.
— Не вернули, — пожала я плечами. — А теперь я и выходить с территории Академии боюсь — там Нильте и Суржик.
Я потерла бок, в том месте, где его касался кудзимосивский хвост.
— У меня синяк будет, — жалобно сказала я декану, наткнулась на его недоумевающий взгляд и пояснила. — От вашего хвоста.
— Пишите заявление, — он нагло проигнорировал мою жалобу и придвинул ко мне лист бумаги. — На Дершели. Будем его отчислять, благо повод появился. И Ясперс мне слова сказать не сможет.
— Фьорд Кудзимоси, я бы не хотела, чтобы эта история стала достоянием общественности, — твердо ответила я. — Вы представляете, какие слухи начнут ходить?
Тут я вспомнила, что говорил Кирби, и загрустила еще сильнее. Похоже, моей репутации история с ним повредить уже не сможет. После всего Фринштадского Бюро Расследований, выпустившего меня по озвученной Дершели причине, и декана факультета Земли, принявшего меня в нарушение правил по той же причине, жалкий прыщавый юнец со своим вином погоды уже не сделает.
— Не будете писать? — уточнил он.
— Нет, — все же покачала я головой.
— Что ж, пойдем другим путем.
Он встал из-за стола, схватил меня за руку и повел в мужское общежитие. Сопротивляться было бесполезно. Что-то последнее время слишком часто ко мне относятся, как к чему-то несамостоятельному, размышляла я, стараясь побыстрее перебирать ногами.
Кудзимоси ничего объяснять не стал, хотя я и пыталась выяснить, что же он собирается делать дальше. Скандал с Дершели совершенно не входил в мои планы. Я бы предпочла просто забыть об этом, но кто бы меня спрашивал? Отправились мы прямиком в мужское общежитие. Перед дверью, из которой я так недавно выскочила, декан остановился, даже поднес руку, чтобы постучать в нее, потом посмотрел на меня с некоторым сомнением и сказал:
— Фьорда Берлисенсис, я понимаю, что прошу сейчас невозможного, но не могли бы вы молчать во время нашего разговора с Дершели?
— А что вы собираетесь ему говорить, фьорд Кудзимоси? — настороженно спросила я.
— Так, понятно. Придется применить административный ресурс.
Я хотела спросить, о чем это он сейчас и с ужасом поняла, что не могу сказать ни единого слова. Я возмущенно подергала Декана за рукав мантии, но он только усмехнулся и сказал:
— Фьорда Берлисенсис, будете вести себя хорошо, сниму сразу после разговора с Дершели, нет — завтра утром.
И постучал в дверь. Открылась она сразу, как будто Кирби стоял за ней и ждал моего прихода. Страдальческая мина на его лице начала разглаживаться, когда он меня увидел.
— Я же говорил — вернешься, — довольно сказал он. — Но теперь я тебе платить не буду, и не надейся.
