Дениженко Светлана - Мой Бюсси
Бюсси с недоумением смотрел на Катрин, умирающую на руках Шико, едва осознавая, что только что сделал своими руками.
— Реми! Скорее!
Ле Одуэн протиснулся между ними и осмотрел рану:
— Госпожу можно спасти, только…
— Что?! — одновременно проревели граф и шут, с надеждой уставившись на лекаря.
— Нужен бинт…
Шико не раздумывая, снял с себя камзол и сорвал рубаху, разрывая ее на широкие полосы, вместе с Реми, они занялись Катрин, Бюсси стоял в стороне, нервно поглядывая на них.
— Все господин Шико, теперь осталось перенести госпожу Катрин в более подобающее место…
— Но куда?
— В теплую постель.
— Я знаю куда. Недалеко отсюда, в нескольких шагах — мой дом, где я иногда ночую…, идемте! — сказал Бюсси и пока Шико одевался, поднял девушку на руки.
По очереди они несли её — бледную и потухшую, без смешных усиков и бородки, парик так же остался там, в траве. Темные волосы, волнами спускались ниже плеч, подчеркивали безжизненность своей хозяйки. Ле Одуэн — убежал за снадобьями и врачебными принадлежностями, а в заплечном мешке, который Шико обнаружил у клена, шумно копошился зверь, по имени Роки — любимец Катрин. Будто бы он чувствовал, что его хозяйка находится между небом и землей. Пока еще, к счастью, между…
Шико не мог больше ждать в тишине, дурные мысли не давали покоя, и поэтому он вышел прогуляться…
Надо надеяться, но и этого шут тоже — не мог… слишком часто она его подводила. Верил Шико давно уже только себе и никогда не думал, что в его сердце сможет вновь поселиться светлое чувство, испытанное когда-то в юности. За него он был жестоко наказан в свое время.
С тех пор как Жан-Антуан для всех стал — Шико, он искал способ, чтобы отомстить за унижение и боль… и больше — не любил. Теперь лишь отдавался страсти, утолял жажду похоти и не задумывался о том, что кто-то из-за него может страдать или любить его по-настоящему, всем сердцем, всей душой.
Шико не верил в любовь. Стал циником и задирой, добился всего сам и если о чем-то и жалел, так только о том, что не был когда-то готовым к жестокости и боли.
Катрин уже три дня не приходила в себя. Он ждал, но не надеялся…
Арвиль, паж Бюсси, подбежал к нему у выхода из Лувра.
— Господин де Шико, граф просил вам передать, — мальчишка вынул из рукава письмо и протянул шуту. Тот пробежал глазами записку и воспрянул духом. Жива! Очнулась!
— Спасибо, юноша, за добрую весть.
Вздохнув глубоко, Шико с благодарностью взглянул на небо. "А жизнь бывает — чертовски хороша!" — подумал он и поспешил к себе.
Глава 25
Дни тянулись неторопливо и скучно. Господин ле Одуэн скрашивал мое времяпровождение своим присутствием. Порой, читал мне книги, в основном — медицинской и исторической тематики. Но и это являлось хоть каким-то развлечением. Постепенно возвращалось здоровье. И хотя голова еще сильно кружилась, а при ходьбе испытывала небольшой дискомфорт — рана уже затянулась.
Реми разрешил делать ежедневные небольшие прогулки. В основном я ограничивалась тем, что спускалась в садик на заднем дворе и наслаждалась покоем и уединением, вдыхая аромат цветов и слушая шелест листвы над головой. Два куста белых роз и пышный клен, под которым небольшая скамья — все, что имелось в моем саду, но мне и этого было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой.
Жизнь налаживалась.
Я подружилась с горничной. Мари оказалась милой женщиной, трудолюбивой и доброй. Мы быстро нашли с ней общий язык. Она заботливо помогала наряжаться в платья, укладывала мои волосы в пышные прически, иногда рассказывала житейские истории. Без нее мне жилось бы значительно сложнее в эти дни.
Господин де Бюсси больше не навещал меня, и даже казалось, что ему неловко видеться со мною. Я ценила его заботу и была очень признательна за все, что он делал. Граф предоставил мне личного лекаря, снабдил горничной, а сам лишь раз в день, по словам Реми, справлялся у него о моем самочувствии. Это обстоятельство все же немного огорчало. Чувствовала себя виноватой и очень хотелось побеседовать с графом, чтобы хоть как-то наладить наши с ним отношения. Но, видимо, всему свое время. Я искренне надеялась, что у нас с Бюсси еще будет возможность пообщаться и все обсудить, в том числе и по-поводу его подарка.
Дом, мне нравился. Он оказался не очень большим, но его стены, согревали меня, принимая за свою хозяйку. Такое чувство бывает в старых домах, когда словно бы они оживают и это уже не просто стены и крыша, способные оградить от ненастья, а родное существо — доброе и приветливое, куда стремишься попасть, чтобы согреться его миром и теплом. Мне было хорошо здесь, и я каждый раз мысленно благодарила Бюсси за этот щедрый и такой своевременный подарок.
Благодаря графу я ни в чем не испытывала недостатка.
Господин Шико пришел навестить своего посыльного на второй день возвращения к жизни. Когда мой внешний вид был чуть лучше, чем в нашу встречу с графом. Во всяком случае, мой лекарь утверждал с самого утра, до прихода посетителя, что выгляжу я — чудесно.
В это утро на мне был длинный теплый, расшитый узорами халат и, теперь можно было не скрываться под одеялом, как во время визита Бюсси.
Я облокачивалась на подушки и, полусидя, приветствовала господина Шико в своем доме. Он вошел, крадучись, словно кот. С порога осмотрелся и довольно хмыкнув, прошел поближе ко мне, оглядывая комнату пристальным взглядом, будто бы собирался её купить.
— Госпожа Катрин, а вы неплохо расположились! Говорят, это теперь ваш дом?
Вот не повезло, я бы и сам приобрел такой!
— Господин д'Анжлер, как же я рада вас видеть!
— И я, дорогая Катрин, признаться, очень рад видеть вас на этом свете. Что же вы так легкомысленно поступаете, заставляя сильно волноваться? И, заметьте, не только меня, — с этими словами Жан-Антуан вытащил из-за пазухи крыса.
— Роки, малыш мой! — воскликнула я, едва сдерживая слезы. Крысенок заводил носиком и бросился ко мне. — Соскучился, глупыш! Спасибо вам, сударь! Вы не забыли о моей просьбе, — благодарила я Жана, тиская крысенка, который почти не сопротивлялся, видимо, действительно, скучал по своей пропавшей хозяйке.
Мой господин сделался очень серьезным и с какой-то не то тоской, не то болью посмотрел мне в глаза:
— Как я мог её не исполнить?
Потом улыбнулся и добавил:
— А ваш малыш весьма прожорлив! Особенно ему понравились мои великолепные кожаные туфли, которыми теперь хорошо муку просеивать!
— О, ужас! — засмеялась я, — Роки, как ты мог?
— По-видимому, с удовольствием, мог! — улыбнулся Жан. — Я очень рад тому, что вы улыбаетесь. Как вы себя чувствуете, сударыня?
