Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
Кроме восточного халата, на нём были остроконечные восточные туфли. На лице — растительность, а-ля Старик Хоттабыч: кустистые белые брови и длинная, жидкая борода. Глаза, подёрнутые лёгкой дымкой, казались наивными и счастливыми до неприличия.
— Откуда… — выдохнул старец. — Откуда в наших краях колдунья?
Раскрывать секрет Вешенки совсем не хотелось.
— Издалека. Я случайно оказалась в этом городе. Услышала о вас, решила познакомиться.
Торговец не удивился. Он по-прежнему смотрел со щенячьим восторгом и боялся шевельнуться.
— Так чем торгуете? — не выдержала я.
— А? — старик всплеснул руками, и задался совсем другим вопросом: — Что же я вас на пороге держу? Проходите, проходите! Сейчас велю подавать обед! Как вы относитесь к вину? У меня есть лёгкое, с южных берегов Ремвида. Удивительное вино! Лучше нектара!
Под торопливое жужжание, ахи и вздохи, нас затащили в соседнюю комнату. Тут я узнала, что внешняя скромность жилища и впрямь обманчива…
Просторная комната напоминала подсобку музея искусств. На стенах, оклеенных светлыми обоями, кучно висела живопись. Каждая картина была заключена в тяжелую золочёную раму — мечту провинциальной купчихи прошлого века. Тут же, у стен, возвышались скульптурные композиции, начиная ангелочками, стилизованными под эпоху Ренессанса, и заканчивая советскими красавицами типа «Девушка с веслом», «Девушка с диском» и «Пловчиха на старте». Два «Писающих мальчика» стояли отдельно, судя по всему, являлись особой ценностью и гордостью хозяина.
Под потолком болтались три люстры допотопного дизайна, снабженные настоящими электрическими лампочками. Однако освещали комнату несколько «керосинок», умело превращённых в настенные бра. Пол комнаты покрывал большой кусок ковролина.
В центре возвышался громадный стол. Ножками служили оструганные брёвна, а вот столешница напоминала хорошо замаскированный ДСП. Вокруг него четыре обшарпанных стула с круглыми сиденьями и гнутыми спинками. Кажется, в моей квартире подобный стул тоже имелся…
Тщательно скрывая удивление, спросила:
— Вы этим торгуете?
Старик, который уже успел слетать в соседнюю комнату и громко проорать какой-то Малке, чтоб срочно подавала обед, расплылся в улыбке.
— И этим тоже. Но на такие вещи спрос маленький: для здешних слишком дорого, а столичные в наши края заезжают нечасто. В основном, я продаю вот это…
С этими словами, старик вновь скрылся в соседней комнате, чтобы вернуться с большим деревянным ящиком и представить моему взгляду широкий ассортимент хозяйственных мелочей, явно китайского производства. Круглыми глазами, я уставилась на мотки пластиковых верёвок, упаковки прищепок, дешевые ножеточки и овощечистки. Косарь молчал рядом, старательно изображал удивление.
— И хорошо берут? — поинтересовалась я.
— Не жалуюсь, — просиял старик, спеша усадить нас за стол.
Он опять исчез. В этот раз оставил нас на добрых десять минут.
— Не нравится мне этот тип, — тихо пробормотал Косарь. — Может пойдём отсюда, а?
— Успокойся. Всё хорошо.
Судя по всему, старик торгует запрещённым товаром лет тридцать. А китайское барахло получил относительно недавно — пять лет назад такие товары даже в Москве встречались редко. Значит, у него есть выход на кого-то, кто бывает в моём мире.
— Что ты задумала? — прошептал Косарь.
— Не задумала, а поняла. Нам не обязательно искать дверь, проще — найти колдуна.
Парень мой восторг не разделил:
— Скажешь тоже… Живого колдуна, даже если таковой имеется, тебе никто не выдаст. А торгаш — тем более, ему такой риск ни к чему.
— Спорим? — совсем развеселилась я.
Увы, заключить пари не удалось — именно в этот момент вернулся «Хоттабыч», вооруженный бутылью вина и тремя бокалами. Он с неимоверной гордостью водрузил стекляшки на стол. Я поспешила одобрительно кивнуть, мол, бокалы и в самом деле великолепны, в жизни ничего красивее не видела.
Сломать глиняную печать на бутыле поручили Косарю. Комната мгновенно утонула в волшебном, незнакомом аромате.
— Южное! — с важностью сообщил старик, многозначительно поднял палец. Тут же проявил удивительное знание традиций моего мира, предложил выпить за знакомство и чокнуться. — Вы хотели о чём-то попросить?
А старик, однако, догадлив… Я не сразу смогла справиться с робостью, бороться с румянцем даже не пыталась. Ненавижу просить, ненавижу унижаться…
— Мне нужна помощь.
— Я так и думал, — проскрипел старик, вмиг посерьёзнел. Но лицо оставалось по-прежнему благожелательным, глаза горели любопытством. — У тебя что-то случилось, верно?
— Да. Я потерялась. Мне нужно найти колдуна. Любого, кто может перемещаться в мой мир.
Вместо прямого ответа, старик завёл старую шарманку:
— В Ремвиде колдунов не жалуют… Согласно нашим законам, каждый, кто умеет обращаться с волшебной дверью, подлежит уничтожению. Архиепископ считает, что общение с иномирцами несёт зло.
— Давайте поговорим начистоту? Мнение архиепископа абсурдно, и вы прекрасно это знаете. Ну какое зло могу принести, например… я?
Торговец смерил задумчивым взглядом и если бы ни любопытство в его глазах, я бы не рискнула продолжить.
— Посмотрите на меня, ну разве я опасна? Всё наоборот. Я могу принести огромную пользу, и вам и всему Ремвиду. Я могу добыть лекарства, предоставить технологии. Сотрудничая с моим миром, Ремвид может стать самым могущественным королевством.
— Я понимаю, — кивнул старик. — Только это не отменяет приказа архиепископа. Если тебя поймают, если узнают о нашей встрече… меня отправят на костёр, вслед за тобой.
— Кто не рискует — не пьёт… — я на секунду задумалась, отхлебнула из прозрачного бокала, — такого замечательного южного вина.
— Молодость, — заключил старик со вздохом. — Ты говоришь правильные вещи, девочка. Но что можешь предложить за помощь? Фантазии о спасении всего мира мне неинтересны.
