Я обязательно вернусь (СИ) - Ольвич Нора

— Месье Вейлр, пожалуйста, посмотрите на меня — звала его потихоньку, скинула свой плащ и укрыла его. Мне казалось он приходит в себя. Кто-то из охраны подошел и дал мне в руки флягу со спиртным, и еще меня укрыли теплым одеялом. Так же одеялами укрыли кузнеца. Я потихоньку влила несколько капель самогона ему в рот. Так же растирала ледяные руки, а потом и грудь мужчины, этим чудо средством, ноги его укутали плащом. Раздался кашель, а потом Вейлр приоткрыл веки:

— Вы нас так напугали месье, — сказала я тихо, вглядываясь в серые с голубизной глаза.

— Ничего не говорите сейчас, все расскажите потом, выпейте вот еще, а этим запейте, хорошо — мужчина выполнял все, что я ему предлагала сделать, а затем прижался к моей руке щекой, по которой потекла скупая мужская слеза. Я же подняв лицо к небу, смотрела в такую далекую и прекрасную синеву, парижского неба и спрашивала:

— Господи, ну почему так тяжела сия ноша, почему за нас страдают ни в чем не повинные люди — все молчали, графиня тихо всхлипывала.

— Я утопил все ваше добро, ваше светлость и телеги, а лошадей распустил — кузнец смотрел виновато в глаза графине и хриплым простуженным голосом рассказывал страшные подробности той ночи. Четыре дня мы не отходили от больного, выхаживали замершего и простывшего месье Вейлра. В бреду он повторял постоянно, что утопил все в реке. Для него это было огромное потрясение, столько дорогих вещей. Вначале мы его отпаивали и отогревали, а затем боролись с высокой температурой и сильным кашлем больного.

Да, мы потеряли много из нажитого, но главное все остались живы, наживем и заработаем, и конечно хотелось бы узнать, что всё-таки произошло:

— Вы были не одни, где ваш спутник — с мягкой улыбкой спросила я.

— Погнал часть лошадей, что были под сёдлами, ваша светлость, на нашу ферму в имении, а на дороге, как вы уплыли, там такое…. произошло спустя буквально полчаса, как в страшном сне. Хорошо, что вы решили по воде уйти. Мы бы не пережили ту ночь.

Оказывается, спустя непродолжительное время после нашего отплытия на дороге столкнулось два конных вооруженных отряда, полегло много всадников, из их криков кузнец понял, что искали нас, всех интересовала телега с их светлостью и детьми.

Победившая сторона, а уж кто победил и неведомо, рванула вперед в сторону столицы, оставив на дороге убитых и прихватив раненных. Наш Вейлр, вылез из сухостоя и загнал телегу с прицепом в воду, распряг там лошадей, при этом сам, находился в ледяной воде, и выпустил испуганных животных на луг. Телегу и прицеп завалил в реку.

А затем как мог, добирался до нашего временного пристанища все эти дни. Кузнец заработал сильное воспаление и восстанавливался несколько месяцев. Я же с первых дней его заболевания стала выращивать плесень в нашем подвале, разложив для этого куски лепешек, и пропавшие апельсины на столике, покрыв их куском непромокаемой ткани от старого плаща, сбрызгивая периодически водой.

Наконец, то получила зеленую плотную, то, что надо плесень — пенициллин в чистом виде. Соскабливая ее и заливая чуть теплой водой, настаивала.

Смесь заставляла пить по столовой ложке три раза в день до еды нашего больного, в течение двух недель. В ход шло все: ромашка и календула, горячее молоко и топленый жир с медом, острый перец и конечно самогон. В общем, настрадался мужик. Чего только стоили ингаляции. На это действие приходили смотреть вся наша большая семья. Так мысленно я всех про себя называла. Мне чуждо было разделять на социальный статус людей, которые пережили с нами столько жизненных перипетий.

Вояку, который отогнал лошадей на ферму, дон Рикардо встретил на ферме, когда отправился по реке с охраной за сырами, мясом и молочными продуктами. Отсиживался там бедняга, в городке не показывался, успел влюбиться в старшую дочь фермера. Дело шло к свадьбе, да… так вот и теряют самых лучших мужчин.

Вода стала спадать на нашей усадьбе, оставляя после себя ил и песок. Луга, конечно у нас плодородные, и мы стали подыскивать крестьян, арендаторов для них, обещая, что первый год не будет взыматься арендная плата, что мы сами будем скупать у них продукцию, а излишки они смогут продавать в городе, так же обещали помощь с переездом в имение. Вот и польза будет от заваленного подземного хода. Нет тайного перехода, можно пустить и чужих людей возделывать землю. Всё очень просто!

Все мы обживались в Париже, налаживали быт, разделив жилые площади нашего отеля на апартаменты и покои. Хотелось бы, что бы у каждого из нас была бы своя зона комфорта и уединения. Была игровая и классы для малышей, хорошая библиотека и надежный кабинет для меня, и отдельные апартаменты для виконта.

Графине же, как и положено графине — матери, необходимо было занять с детьми самые большие апартаменты. С ними всегда находилась Мари — Энн. Её комнаты тоже были рядом с графскими покоями.

Дона Адория разместилась рядом со мной.

Мой кабинет соединялся с надежным хранилищем, комнатой без окон, и решёткой на дверях с очень хитрым замком.

Отель представлял собой строение в виде буквы П, середина его была в два этажа, второй этаж был с очень высокими потолками и большими окнами, и основное место там занимала та самая зала для приемов, и библиотека, все это прекрасное сооружение венчала шикарная стрельчатая черепичная крыша, в первый этаж под этим грандиозным сооружением была встроена арка с массивными воротами из ажурной ковки. Так же возле арки справа был вход в дом с красивым крыльцом, холл на первом этаже, лестница на второй этаж, небольшая приемная и большая комната для приемов, что я уже говорила, а так же общая гостиная. Два флигеля по бокам были трехэтажные, абсолютно пригодные для жилья. Внутренний двор закрывала высокая, каменная стена толщиной, наверное, в метр, по ней плелись кусты роз. Внутри был небольшой ухоженный сад в английском стиле.

При расселении мы разделили работающих на нашу семью людей. Мужчины и женщины должны были занять третьи этажи разных флигелей, получив при этом по две комнаты. Семейная пара заняла четыре небольшие комнаты, так же на третьем этаже. Первые этажи были хозяйственными, там же я выделила себе большую мастерскую, помещение с отдельным входом с внутреннего двора, с решётками на окнах, хорошо освещенную днем.

Мы с графиней, детьми и донной Адорией занимали весь второй этаж правого крыла, в дальнейшем сеньора планировала переехать в апартаменты к будущему мужу.

Для дона Рикардо готовилось отдельные покои, так же на втором этаже, но левого крыла, они имели отдельный выход во внутренний двор, когда-нибудь в будущем такую жилую площадь назовут пентхаус.

С днем венчания наши молодые уже определились. Двадцать пятое июля, в день памяти святого апостола Иакова, покровителя такой далекой и прекрасной Испании.

Именно по этой причине я пропадала в мастерской, месье Вейлр по мере своего выздоровления не отходил от меня, помогая во всем. Мы снова монтировали станки, налаживали их работу, выкладывали печь для плавки, выводили дымоход. И примерно через месяц все было готово в мастерской пока еще не очень опытного, но такого старательного ювелира.

С кузнецом у меня состоялся очень серьезный разговор. Нельзя ему было еще на физически тяжелые работы, после такой продолжительной болезни. Приступы слабости подкатывали, и испарина выступала на лбу этого сильного и мужественного человека. И не работать он не мог, чувствуя себя нахлебником.

Предложила учиться на ювелирное дело, работать будем вместе, вместе будем ошибаться, и вместе будем исправлять эти ошибки. Тут конечно вопрос секретности стоял очень жестко. Ни когда и никому он не будет рассказывать, что делается в этом помещении, просто закрыл двери и забыл, что бы он не увидел. Он клялся и божился всеми святыми, родных у него никого не было. Обговорили его оплату в месяц, проживание и питание в отеле. Письменный договор скрепили подписями и печатью рода де ла Гутьеррес. Постепенно становилось понятно, что это не случайный человек, который транзитом пройдет по какому — то участку моей жизни. Нет, это единомышленник и личность, которая могла развиваться, и тянулась к знаниям. И я готова была с ним делиться многим, что знаю сама.